Дэвид Сосновски - Обращенные
Итак, облачение отца Джека включает маску хоккейного вратаря и смирительную рубашку. Если вы не вполне представляете, на что похожа маска хоккейного вратаря, просто вспомните Энтони Хопкинса в «Молчании Ягнят» — в той сцене, где его везут на каталке. На голове у него точно такая же маска с решеткой у рта. Смирительная рубашка, между прочим, выкрашена в черный цвет, что больше соответствует церковным канонам, и к этому я добавил воротник под горлышко.
Дверь в женскую комнату позади церкви распахивается. И в какое-то мгновение можно подумать, что там собралась целая толпа — из-за дверей доносится благоговейный шепоток и пошикивание. Шепот продолжается на протяжении всего времени, которое требуется Исузу, чтобы протиснуть юбку на обручах, некогда принадлежавшую моей матери, через дверь уборной, после чего шепот сменяется более мягким, ни на что не похожим «ш-ш-ш» кринолина, который стелется над вымощенным плиткой полом.
— Чудесно выглядишь, — удается промямлить мне.
— Спасибо, — бормочет она в ответ, просовывает свою руку под мою и сжимает мой бицепс — на счастье.
Только Исузу знает, что я задумал. Я считал, что это должна быть ее ночь; я не хотел, чтобы она хоть на миг перестала быть центром внимания. Но она влюбилась в эту идею. «Это будет как в комедиях Шекспира, где в конце все женятся», — сказала она, когда я рассказал ей.
— Все лучше, чем трагедия.
— «Быть или не быть»?
— «Вот и прекрасно, вот вам и ответ».
Исузу улыбнулась, я тоже улыбнулся, и мы провели остаток между «тогда» и «теперь», наслаждаясь тем, как Роз прикалывается над нами, потому что не знает того, что знаем мы.
Впереди нас Роз берет Робби за руку и подталкивает Твит вперед. Твит идет по проходу, запускает свою ручонку в маленькую корзину и начинает разбрасывать по полу кроваво-красные лепестки, а Роз извлекает из своей сумочки пульт и наводит его куда-то на заднюю стену церкви.
— Сьюзи выбирала, — предупреждает она, оборачиваясь.
Исузу пожимает плечами, бросает мне вымученное «извиняюсь», показывает в усмешке свои тупые зубки — возможно, в последний раз.
Динамик трещит и шипит; как ни смотри, а возраст у него весьма почтенный. Как и у предка компакт-дисков, старого винила.
«Ты мой свет, мой единственный свет…»
— Блин, — бурчу я, обращаясь к Исузу… но это так нежно.
Грустно — о да, очень, очень грустно — но нежно. Она улыбается, и эта улыбка говорит о полном понимании.
— На здоровье, — бросает она в ответ.
Твит поручено держать перед отцом Джеком страничку с текстом, и отцу Джеку придется сдерживать свои желания, чтобы ничего не напутать. Наверно, вы думаете, что за столько лет он выучил этот текст наизусть. Но, насколько мне известно, многие пары просят внести в текст богослужения некоторые изменения. И одному богу известно, не захотят ли Исузу и Робби последовать их примеру. Я уже не говорю о том, что текст был переделан изначально, чтобы приспособить его для браков между вампирами — прежде всего это касается той части, где говорится «Покуда смерть не разлучит вас». Однако ситуацию, когда невесте только предстоит стать вампиром, никто не предусмотрел. Таким образом, Робби и Исузу выпала нелегкая задача, и они сидели у меня на кухне почти до рассвета, пытаясь подобрать корректную формулировку.
Точка преткновения — слово «поцеловать». Это самое главное, это надо обязательно изменить. Я подумываю о том, чтобы поведать им о своей первой добровольно обращенной — тогда поцелуй и обращение не исключали друг друга, — но затем решаю хранить молчание. Пусть дети сами разбираются. В ходе этого обсуждения непременно прозвучит несколько смешков, и кто знает? Возможно, они могли бы найти довод и отменить все это.
Может старый вампир помечтать или нет?
— «Сосать».
Это первое, что предлагает Робби.
— «Сосать».
Исузу кривится.
— Сам знаешь, с чем это рифмуется.
— «Укусить»?
— Ты бы еще сказал «погрызть».
— «Съесть».
— Это даже не стоит того, чтобы послать на хрен.
— Хорошо, «обратить», — говорит Робби. — Речь ведь об этом, верно?
— Ага, — с сомнением тянет Исузу, — но все равно немного… не знаю. Грубо? Нет, наверно, тупо.
— Ты имеешь в виду, как твои зубы?
— Полегче, Клыкастик.
Робби сильно, медленно поворачивает голову, словно кто-то невидимый дал ему оплеуху, и его шея издает хруст. Исузу, не желая отставать, переплетает пальцы, делает движение, и я слышу треск, наводящий на мысль о ломающихся суставах.
Что до меня, то я только встряхиваю головой. Если раньше я сомневался, то теперь — ни капли. Они так и будут мучиться друг с другом. Они намерены быть вместе, пока астероиды не упадут на землю — или пока ядерный взрыв не выжжет наши тени на стенах домов.
— «Пригубить»? — предлагает Робби, и Исузу делает головой движение, которое должно означать «ну-ну».
— Может быть, — отвечает она.
Потом появляются другие слова: «глотнуть», «обессмертить», «увековечить», «впитать», «принять», «вкусить», «клюнуть», «дополнить», «ассимилировать», — а следом за ними возможные альтернативные фразы: «Соединиться с невестой»; «Да будут они охотиться вместе»; «Придите и получите»; «Промочите горло»… И наконец…
— Сделать совершенной, — предлагает Исузу.
— Извини?
— Сделать невесту совершенной, — повторяет Исузу.
— В каком смысле? — спрашивает Робби. — Чтобы я тебе всегда говорил комплименты после свадьбы? Так я и так буду.
— Это не совсем точное слово, — объясняет Исузу. — Я имею в виду «придать целостность, завершенность»…
Робби выглядит, как глубоко потрясенный повзрослевший маленький актер — я начинаю подозревать, что это не игра. Он резким движением опускает голову, потом медленно поднимает.
— А целостность — от слова «целомудрие», верно? — спрашивает он. — А то я подумал…
Исузу не выражает ни согласия, ни несогласия. Она просто наклоняется и целует своего жениха в лоб.
Вот-вот, они готовы мучиться друг с другом. Пока с неба не упадут астероиды и по земле не поползут ледники.
Официальная часть службы только что завершилась: объявлено, что Робби и Исузу связаны узами брака de jure. И все, что теперь остается — маленький постскриптум. Отец Джек немного подается вперед, выпрямляется, склоняет голову набок и становится похожим на застенчивого Рональда Рейгана. Потом выпрямляется, пожимает плечами и объявляет:
— Разве не прекрасна невеста сегодня ночью?
Роз смотрит на меня, и я вижу на ее лице большой вопросительный знак. Твит перелистывает страницу и чуть-чуть поворачивает к нам свое синее лицо. А я… я просто прикрываюсь рукой и задаю себе вопрос относительно уровня образования, которое обеспечивают в семинарии.
