Дмитрий Кравцов - Третий источник
— А вы не допускаете, что он из новых Посвященных?
— Это маловероятно. Мне кажется, я знаю всех Посвященных столь высокого ранга, если бы они провели инициацию столь высокого уровня, нас бы поставили в известность. К тому же нет других признаков. Однако Дикие крепко стоят друг за друга, в отличие, кстати, от нас…
Разбирать даже такую отчетливую речь было невероятно трудно, а они разговаривали, совершенно не беспокоясь, что он их услышит. Значит, уже списали в расход. Суки! Ну это мы еще будем посмотреть.
— …Но мы попробуем выяснить — возможно он из Невступивших. Глан уже работает в этом направлении, но это тоже маловероятно. Тогда бы мы уже имели некоторые неприятности.
«Ага, Дикие, Невступившие… Надо запомнить. Кстати о Мастере… Ведь так обратились к этому, бляха-муха, академику. Стало быть, свиделись…»
И тут его лежбище задвигалось, принимая почти вертикальное положение.
«Похоже, начинается.» — мелькнуло у Толяныча, когда игла вошла в вену на левой руке. Начинается…
* * *Толяныч почувствовал, как на него нахлынула мощная волна облегчения и радости. Мир оказался нежданно прекрасен, и нахождение висящим на ремнях в вертикальном положении не вызывало неудобств, а наоборот — нравилось. Оно его забавляло.
Наконец движение лежбища остановилось, и Толяныч увидел перед собой сначала лишь блики света, но потом разобрал, что отбрасывают их два больших хрустальных, а может стеклянных, шара, вращающиеся на подставках на уровне его глаз. И это вращение завораживало, как бы парализовало тело, лишь зрачки могли двигаться в безнадежной попытке угнаться за ускользающими бликами.
Сбоку, из-за кадра появилась рука, влажной губкой смочив ему рот. Толяныч благодарно шевельнул глазами — ах, какие замечательные люди! Дали освежиться, а теперь можно поболтать за жизнь.
Что это там, за этими прекрасными шарами? Зеркала? Странно, но я не вижу в них себя. Ах, не надо, ну что ж, я не возражаю…
Его взгляд устремился в бесконечный зеркальный коридор, пока не уперся в черные, как пистолетные дула, зрачки в другом его конце. Эти зрачки не сулили ничего хорошего. Легкое облачко тревоги Толяныч нетерпеливо отогнал от себя — мешает видеть глаза. Какая тревога, какая опасность? Мы же все здесь друзья, не так ли?
И он чуть не расплакался от избытка чувств, получив подтверждение.
Какая еще девушка? Ах, Лиза!!! Да, очень красива, очень даже! Она мне понравилась, нет, не сразу, но когда я увидел ее голую там, на поляне, то… Да на поляне, среди деревьев. Это было ночью… Или днем? Или под вечер… Не помню, но когда увидел…
Да, она очень хороша, Лиза. Я не прочь перепихнуться с ней разок-другой! Можно было бы и прямо там, на полянке. Но по серьезному — ни за что, это уж слишком. Уж больно она воображает о себе… Где она сейчас? Не знаю… Она сказала, что сама найдет меня. Вот и жду…
Кто? Ах, Пастор!!! Так это мой друг с самого детства. Нет, ничем таким мы ним не занимались… Просто он забрал от меня еще одну мою приятельницу… Ее звали, представьте себе, Альба!!! Знаете, был такой знаменитый герцог? Очень, очень ценный кадр! Не герцог, конечно. Альба! Видели бы ее буфера! Да, я имею в виду конечно же грудь. Или вам более понятно слова «чакры»? А уж в постели…
Да нет, никаких таких средств я не использовал. Она — да. Какие-то виртуальные стимуляторы. У нее, знаете, такой порт за ухом вживлен. У меня такой на действительной был… Вот туда она нан-чип и вставляет. А я — нет. Нет… Просто когда мы расстались при довольно трагических обстоятельствах, мне потом снились некоторое время странные сны… Да, приходил кто-то, чего-то требовал. И она конечно же тоже снилась…
Да, это мне Пастор дал эти перстни. Там в них еще вделаны разные хитрые штучки. Да, вот эти самые… они даже действуют. И кулон… Простите, это ведь настоящая бирюза? Да, это тот самый кулон… Анти-страх.
Ах, Серега, Бербер-то?.. Ну Бербера-то я знаю очень давно. Еще вместе в секции занимались… У одного сансея. Василий Григорьевич. Да, хороший, очень хороший человек, просто замечательный. И прекрасный учитель. А потом у нас вышла ссора, и я его убил… Не сансея, конечно же, а Бербера. Да, и в землю закопал, и надпись написал, что у попа… Ах, дальше вы сами знаете… Да, могу показать… Ах не нужно, вы и сами видите… Прекрасно! Да, и Магу тоже я… И Сварщика… Очень это все неприятные люди… А вот Альба, та ну прям герцогиня… Сейчас я расскажу, как мы с ней…
Да! И Лиза, должно быть, тоже ничего, но с ней я не пробовал. А неплохо бы, а?..
Тут Толяныча стало заносить на второй круг, потом, уже по приколу — на третий, и в вену ему опять полилась какая-то дрянь, но уже явно другая насколько изменились ощущения: Свернуться!!! Свернуться в комок, а то эта боль, она просто разорвет меня на куски. Зажать ее в себе…
Ремни натянулись, впиваясь в кожу. А-а-а, суки!!!
— Где ты надыбал эту наколку, пидор?!! — Орал с остервенением в ухо кто-то сорванным голосом, тыкая пальцем ему в живот.
Блики света перед глазами участились настолько, что казалось, что каждый из них проникает тонкой иглой до самого дна глазных яблок.
— А-а-а!!! А этот, гад, смотрит… И смотрит… Да он сожрет меня своим взглядом… Наколки? Так у нас у всех такие! — Толяныч орал как резаный. Интересно вам, сукам?!! Когда я вас всех за яйца подвешу, вот тогда и поинтересуетесь!!! Уберите свет!!! Уберите. Козлы, сволочи!!! Я рот ваш!!! А-а-а-а… — Он бы с радостью отрубился, но эти глаза в конце тоннеля… Они не отпускают!!! — Убери глаза! Я вырву их и сожру, понял!!! Развяжите меня!!!
— …Куда дел Источник, сволочь?!!
— А, это ты. Мало я тебе автобусе приложил! Ох, сволочь!!! Я тебе ударю, сука!..
Толяныч то терялся в дебрях зеркального коридора, то выныривал вновь к этим страшным глазам, то вновь терялся. Сколько же это может продолжаться? Он что-то кричал, ругался, умолял, просил, но все было бесполезно. Потом его захлестнуло желание, нет, просто-таки мечта уйти на ту зеленую равнину, туда, где кони, где яркое светило и только три цвета — черный, белый, зеленый.
Уйти…
И он попробовал, но ничего не вышло. Потом он уже не помнил ничего. Лишь иногда выныривал из пыльной мглы, покрывавшей сознание.
А Фантик был недоступен.
— Сосед!!! Где ж ты?! Бросил меня, сука, бросил!!! Гнида казематная, козел вонючий, даос сраный! Бросил!!! «Своды», бляха-муха! Вот ведь подстава… Где ж коррекция? Где Фантик?..
— …К кому это он обращается, Мастер? Мы же сняли коррекцию. К клону?!! К виртуальному клону?..
— Пометь, персонификация пси-коррекции, это очень интересно. Редкая аномалия…
Потом Толянычу уже стало все равно:
