Райдо Витич - Страж седьмых врат
Варя села, желая проследить за ней взглядом. Глаза невольно расширились от удивления и восхищения окружающим великолепием. Вокруг лес стеной наполненный птичьим гомоном и листва вроде бы светло-зеленая и в тоже время изумрудная, темно болотная и в тоже время ярко-салатная. Как же так?
А цветы? Их столько, что Варя в жизни не видела: от края и до края огромной поляны. И все удивительно ярких, ирреально-насыщенных цветов. Оранжевые, и в тоже время желтые, белые и фиолетовые бутоны астр на глазах превращаются в бутоны хризантем, потом георгин и еще каких-то неизвестных Варе. Гортензия с человеческий рост, пион и… неведомый ей цветок на лепестке, которого она лежит словно на постели. А цвета — от ярко-фиолетового, бледно-розового и сиреневого одновременно! Гладкий атлас лепестка и пух ворсинок переливаются и словно светятся изнутри, хоть совершенно прозрачны.
Может, солнце как-то по особенному светит, оттого так насыщены и фантастичны по колеру тона?
Ничуть не бывало. Солнца не было вообще. Светлая дымка облаков сплошной завесой над прозрачной яркой голубизной небес и лишь справа очень далеко виднелись яркие, четкие линии нескольких лучей, пронизывающих ее.
Все равно — очень светло. И все слишком яркое, чтоб быть реальностью, слишком, необъяснимое. Но глазами, наоборот, воспринимается естественным образом. Вот только слишком четко и все разом.
А может, она спит?
Два розовых фламинго насмешливо посмотрели на нее, повернув головы на бок.
А почему она решила — что насмешливо?
`У-ух-у'- рассмеялось неведомое ей животное с белыми полосами на спине, пробегая мимо. Не белка и не хорек…Оно остановилось, скосило на нее лукавые глаза, фыркнуло презрительно и скрылось под лепестком гигантской георгины.
Варя окончательно растерялась: она чувствует, видит, слышит, но словно спит. Ведь то, что вокруг не имеет места быть. Подобного нет в анналах ее памяти. Пусть скудной, пусть однобокой. Неестественно-яркие, неизвестные миру цвета, животные, способные понять больше, чем человек и откровенно выразить свои чувства, необъяснимо сытный и приятный аромат, от которого хочется петь и кружить по воздуху, и веришь что можешь! Необъяснимо. Не понятно. Но…не просто приятно, а волшебно чудесно. Воспринимать одновременно тысячу, а может и больше оттенков, слышать все, что делается вокруг и безошибочно определять источник звука, еще не видя его, понимать без слов и жестов.
Где она, что с ней произошло?
И услышала шелест и далекий, словно приглушенный звон хрусталя — Он. И ни страха, ни желания сбежать, спрятаться, лишь тихая радость, смешанная с нежностью и ожиданием, и отстраненное удивление самой себе и необъяснимая легкость, сродная даже не восторгу — нирване.
Его огромные крылья не шумели и не хлопали, они звенели и словно пели. Нагое прекрасное тело не вызывало смущения, кудри блестели и не казались именно черными, глаза не горели — ласково светились любовью и нежностью такой необъятной и всепоглощающей, что мысли не возникало назвать его иначе чем — ангел.
— Я — Дариэль, — он ступил на цветы и в тоже время даже не прикоснулся к ним. Склонился к Варе и протянул раскрытые ладони, словно приносил в дар. На них, как в роге изобилия лежали всевозможные фрукты и ягоды: гроздь винограда, прогретая солнцем и источающая тепло, атласная вишня, пушистая малина и ежевика, сочащиеся соком, бархатный бок абрикоса и кисти иссиня черной, красной, белой смородины заманчивые, душистые.
— Мне? — спросила не смело. И знала ответ. И взяла, робея вишенку, смущаясь от желания провести пальцем по искрящейся коже, проверить материальность этих стальных мышц.
Он улыбнулся. Нет, лицо не дрогнуло, и губы не раздвинулись, но она знала — он улыбается. Глаза любовались и ласкали, вглядываясь в ее лицо, словно в шедевр, любили, словно единственный источник света.
Она проглотила вишню, которая оказалась без косточки и вдруг рассмеялась, опьянев:
— Ты ангел.
— Нет. Я простой страж.
Он не говорил — пел, и голос звучал везде — в траве, цветах деревьях, небе, ее голове. И губы не шевелились. Ветер ласково провел по волосам, она подумала — это Он. И услышала тихий счастливый смех, словно тысяча хрустальных колокольчиков зазвенели и рассыпались.
— Хочешь, я покажу тебе ангелов? Они будут рады с тобой познакомиться.
Она еще только подумала согласиться, как в тот же миг ягоды взлетели в воздух и исчезли. Сильные руки подхватили девушку и прижали к груди. Она доверчиво прижалась к нему в ответ и почувствовала, как сердце наполняет безмерная радость. Крылья раскрылись и они взмыли в небо. Варя видела бескрайнее полотно лесной зелени внизу, изгибы рек, разноцветные пятно цветочных полян и одновременно: его лицо, черные локоны, розовую и одновременно бронзовую мерцающую кожу, и небесную синеву.
— Ты ангел, — опять прошептала она, наслаждаясь силой рук, прекрасным ликом. Он опять рассмеялся в ответ, рассыпая по небу хрустальный звон.
Они приблизились к лучам пришли сквозь пушистую дымку завесы, как сквозь мыльную пену и Варя увидела хоровод маленьких существ в ниспадающих до пят просторных одеждах. У них не было пола, возраста — они были и мальчиками, и девочками, и юношами, и девушками, и женщинами, и мужчинами. Она знала, что любой из них может стать таковым в любую секунду, увеличить рост, сделать черты лица более четкими. У них были крылья и в тоже время их не было, на головах были короны и в тоже время — не было. Они источали ослепительно белый свет и все же не ослепляли. Дариэль опустил Варю на облако рядом с лучом, но не выпустил из объятий. Она чувствовала, как его крылья касаются ее спины, гладят ее, ступни словно тонут в невесомом пухе, ветер ласкает кожу.
Ангелы на секунду остановили кружение вокруг луча:
— Дариэль! — воскликнул один и в тоже время, все вместе. Их голоса не были похожи ни на что — это был звон и гимн, песня и шепот и звучала в нем искренняя радость и одобрение, и благословление. Хотелось слушать еще и еще.
Ангелы словно услышали ее желание, неведомая дивная мелодия разлетелась от края до края неба, от края до края души. И вторили ей крылья Дариэля, локоны его волос, пух облака, птичьи стаи внизу, шум водопадов, шелест листвы и Варино сердце.
А потом они летели над просторами, сидели на краю водопада величественного и прекрасного, как все вокруг. Ветер трепал кудри Дариэля, играл перьями на сложенных за спиной крыльях. А Он смотрел в даль, где край океана сливался с завесой облаков. Варя чуть коснулась пальцами его плеча, погладила серебристые перья, и крыло шевельнулось.
