Шеррилин Кеньон Шеррилин Кеньон - Пока смерть не разлучит нас
Но этот мужчина умер в ту ночь, когда невинная юная женщина взглянула на него глазами столь голубыми, столь доверчивыми, что они тотчас украли его сердце. Возможно, это было наказанием за то, что он жил такой жестокой смертной жизнью. Желать то единственное, что никогда не сможет получить. Спокойное, мягкое прикосновение Эсперетты.
Обеспокоенный своими мыслями, он поднялся на ноги. Брэм тоже поднялся, пока не понял, что Вэлкан всего лишь собрался пройтись по комнате. Пес устроился поудобнее, пока Вэлкан прикладывал максимум усилий, чтобы прогнать свои воспоминания.
Но, к сожалению, невозможно вырвать сердце из своей груди, а он знал, что пока не сделает этого, никогда не вырвется из тюрьмы, на которую обрекла его жена.
Ретта пришла в чувство от жалящей головной боли и обнаружила себя прикованной к железному стулу. Комната, использовавшаяся в промышленных целях как старый товарный склад или что-то вроде того, была темной и сырой и наполнена омерзительным зловонием, напоминающим запах от пары старых спортивных носок, смешанный с запахом протухших яиц. Все, что она могла сделать, — не дышать этой вонью, пытаясь освободить запястья от веревок, которые ее удерживали.
Она могла расслышать приглушенные голоса в соседней комнате…
Эсперетта напряглась, пытаясь расслышать слова, но все, что она уловила, было лишь неясным шепотом, пока не раздался громкий рев:
— Смерть Данести!
Святые хоралы, особенно если учесть, что технически она была одной из них. Допустим, она не хотела объявлять о своем родстве, но на бумаге…
— Она очнулась.
Ретта повернула голову, чтобы увидеть в дверном проеме высокого костлявого мужчину. Одетый в черные слаксы и водолазку, он напомнил ей, вкупе с золотой коронкой, прилизанного городского наркоторговца. И он смотрел на нее так, словно она была низшей формой жизни на планете.
— Спасибо, Джордж, — сказал пожилой мужчина, одетый в черные слаксы, голубую, застегнутую на все пуговицы рубашку и фуфайку, появившийся позади него. Было в этом мужчине какое-то врожденное зло. Он определенно принадлежал к тому типу парней, которые любили отрывать крылья бабочкам, когда были детьми. Просто ради забавы.
И завершал процессию ее «хороший» друг Стивен, высокий и белокурый. Поначалу он нравился ей, потому что был полной противоположностью ее мужу. Если черты Вэлкана были угрюмыми и напряженными, то черты Стивена — задорными и милыми. Он напоминал ей очень молодого Роберта Редфорда.
Если бы она только знала, что Стивен вовсе не был соседским мальчишкой. По крайней мере, если тебе не посчастливилось жить по соседству с Мюнстерами.[12]
Она пристально смотрела на него с каждой унцией ненависти, которую чувствовала.
— Где я, и что я здесь делаю?
Ответил пожилой мужчина:
— Вы наша заложница и Вы в нашем… убежище.
Ого, он был так любезен.
— Заложница для чего?
Ответил Стивен:
— Чтобы заставить твоего мужа прийти к нам.
Она рассмеялась над абсурдностью этого заявления.
— Вы шутите?
— Никаких шуток, — сказал старик. — Веками моя семья охотилась за ним, пытаясь убить порочную чудовищную тварь, которой он стал.
— И мы охотились за тобой, — произнес «Тощий», отступая от дверного проема.
Старик кивнул.
— Но всегда и ты, и он спасались.
— Вау, это говорит не в пользу ваших навыков, если учесть, что я даже не знала о преследовании.
Он бросился вперед, чтобы ударить ее, но Стивен остановил его.
— Не надо, Дитер. Она всего лишь пытается спровоцировать тебя.
— И у нее получается.
Ретта откашлялась, чтобы привлечь их внимание к себе.
— Просто из любопытства, почему вы охотились за мной?
Стивен подошел к ней поближе и самодовольно ухмыльнулся.
— Потому что ты — то единственное, как мы знаем, что заставит Вэлкана выступить открыто. Он никогда не попадался на те приманки, что мы ему подбрасывали… до сих пор.
— М-да, что ж, дружище, у меня для вас плохие новости. За мной он тоже не придет.
Дитер издевательски усмехнулся.
— Конечно, придет.
Она покачала головой.
— Вряд ли. Экстренное сообщение, парни. Все вы оказались замешаны в уголовном преступлении без веской на то причины. Я видела муженька ранее сегодняшней ночью, и он четко объяснил, что больше никогда не хочет видеть меня вновь.
Мужчины обменялись озадаченными взглядами.
— Она врет? — по-немецки спросил Стивена старик.
Ретта заставила себя не закатывать глаза. Несомненно, они не настолько глупы, чтобы думать, будто она не говорит по-немецки?
— Должно быть, — резко ответил Стивен. — Святой Боже, мужик был посажен на кол из-за нее. Все столетия, что наш род следит за ним, он никогда не был с другой женщиной, иначе мы бы использовали ее, чтобы добраться до него. Нет даже упоминания о случайных связях, и он постоянно следит за Эспереттой. Посмотрим правде в глаза, оборотни никогда бы не пожертвовали дочерью, которая осталась с ней, если бы он не был абсолютно непреклонен в желании защитить ее. Мужчина, который ненавидит ее, так бы не поступил.
Тощий согласился:
— Оборотень, которого я пытал и убил, сказал, что Вэлкан хранит ее комнату такой, какой она покинула ее пятьсот лет назад. Там даже есть платье, которое она надевала на свадьбу. В его спальне висит ее портрет, написанный, когда она была человеком, и лежат фотографии, посланные ему, чтобы доказать, что она жива и счастлива. Каждую ночь он пристально вглядывается в снимки. Не может быть, чтобы он не защищал ее неприкосновенность. Если бы он ненавидел ее, то уничтожил бы все воспоминания о ней столетия назад.
— Более того, — с оттенком злобы произнес Стефан, — она живет как монахиня. Я не смог добиться от нее даже поцелуя за все то время, что знал ее. Она просто пытается защитить его. Я уверен в этом.
От этих слов у Ретты перехватило дыхание. Это была правда. Она никогда не прикасалась к другому мужчине. Никогда ни одним не интересовалась. Конечно, она говорила себе: однажды обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. И у нее не слишком хорошо получалось назначать свидания, не говоря уже о замужестве, смертным мужчинам, которые начнут задаваться вопросом: почему она не стареет. Несмотря на то, что было множество способов лгать о пластической хирургии, прежде чем ее бессмертие станет очевидным.
И все это время она убеждала себя, что Вэлкан не был верен ей. Во времена их жизни ни одна женщина даже ожидать не могла супружеской верности от своего мужа. Это было немыслимо. Даже ее отец, будучи убежденным христианином и требуя абсолютной преданности от своих подданных, был известен наличием любовниц.
