Елена Ткач - Зеркало Пиковой дамы
Далецкий сделал несколько кругов вкруг стола, точно опутывая сидящих незримыми нитями, и остановился возле Али — у неё за спиной.
— Аля, скажите… только быстро, не думая, чего вы больше всего хотите?
— Я? Я не знаю… — она вздрогнула от неожиданности.
— Хорошо! Вы сказали, что думали. Такова ваша сегодняшняя реальность в ней не существует конкретной цели. Вы хотите понять эту цель?
— Да, наверное… но их так много!
— Чего?
— Всяких целей. Желаний… И потом, они часто меняются…
Аля и в самом деле старалась быть предельно искренней. Она забыла о том, что на неё глядит множество глаз, обернулась и видела только его глаза — горящие, гипнотические… такого с ней ещё не бывало.
— Меняются естественные человеческие желания, — улыбнулся Марк Николаевич, — а точней, они неизменны. Мы хотим вкусно поесть, купить какую-то модную вещь, поехать к морю, поступить в институт, иметь семью, ребенка… Разбогатеть, наконец! Этого хотят все… ну, или почти все. Но есть цель, которую только вам предстоит разгадать: именно ради неё вы и пришли сюда, в этот мир. Это ваше предназначение, только ваше и больше ничье… Чтобы понять, в чем оно, нужно понять себя. Свое "я"… Вы хотите этого?
— Да, наверное, — её голос прозвучал как-то нерешительно.
— А что вас смущает?
— Ну, не знаю… я к этому не готова. И потом это все очень сложно…
— Не готовы к чему?
Сущий допрос! Она не привыкла к такому вниманию к своей персоне, да ещё в присутствии практически незнакомых людей… Хотелось спрятаться, забиться в угол… от волнения вся кровь вскипела, будто душу оперировали без наркоза! Но какое же безрассудное наслаждение было в этом волнении!
— Ну… я об этом не думала.
— Вот! — Далецкий снова устремился вперед, он двигался быстро, бесшумно, как будто парил над землей. — Мы не привыкли думать! Мы не готовы к откровенности с самими собой! И если прожить в этой душевной спячке ещё пару-тройку лет — все! — душа размагнитится, она перестанет мучить вас настойчивыми вопросами, с которыми неудобно, с которыми больно жить! Жизнь — это боль! Но её не надо бояться, через эту боль нужно пройти, как сквозь огонь! И тогда жизнь откликнется, она не устоит перед вашим мужеством и подарит вам настоящую радость. Радость любить ее! И нет ничего, поверьте мне, что было бы слаще этого!
Он вдруг резко остановился, точно напоролся на незримую стену, потом медленно повернул голову и замер, глядя в зеркало в раме напротив зеркальной стены. Аля как раз сидела против этого зеркала и тоже взглянула туда. Она увидела в нем Таин затылок, себя, Далецкого, который возвышался над ней… и чью-то тень. Да, там был неясный силуэт человека — женщины. Она мелькнула в зеркале и пропала. И, похоже, Марк Николаевич тоже видел её — его губы дернулись и, едва сдержав восклицание, он побледнел. Спрятал лицо в ладонях, потом отнял их и улыбнулся какой-то вымученной принужденной улыбкой…
— Холодает… Минус десять, наверное. А утром было выше нуля!
Он быстро нагнулся, подхватил с полу сверкающий шар и с криком: "Лови!" — швырнул его над столом… это произошло так стремительно, что никто не успел среагировать и поймать шар — тот пролетел над головами и угодил прямо в окно. Послышался звон стекла, в разбитое окно влетел снег и ветер, пахнуло холодом… а шар отскочил в сторону и преспокойно вернулся к хозяину.
— Да-а-а, бывает! — ошарашенно брякнул Пашка. Тая молниеносно ущипнула его, и тот сразу примолк.
Ворвавшийся ветер разметал бумаги на столе, все вскочили… Далецкий стоял неподвижно. Никто не решался произнести это вслух, но все чувствовали, что случившееся — недобрый знак. Очень недобрый! И тут нет виноватых: ни Марк Николаевич, который рассчитывал на быструю реакцию учеников, ни ребята, которые не успели среагировать, по сути здесь не при чем. Просто к ним ворвалось что-то… оно было здесь, рядом, но никто этого видеть не мог. Что это: весть из прошлого, дух Пушкина, который они потревожили? Неумелые дилетанты, замахнувшиеся в своих детских играх в театр на сценическое воплощение одной из самых загадочных повестей… Или что-то еще, что-то иное, не менее грозное и мстительное? Никто не знал.
— Репетиция отменяется, — глухо обронил Марк Николаевич. — Витя с Пашей, обмерьте проем окна и завтра с утра закажите и вставьте стекло. Вот деньги, — он достал бумажник и отсчитал нужную сумму. — Пожалуйста, здесь больше не оставайтесь — холодно. Завтра попрошу прийти за час до спектакля: разведем мизансцены с Аленой — она заменит Наташу.
— А что с Наташей? — робко спросила Тая.
Марк Николаевич поглядел на нее, на других… и ничего не ответил. Повернулся и, не попрощавшись, вышел из зала.
Глава 4
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
— Мам, а можно у нас одна девочка пару дней поживет?
Прошла неделя с того дня, как Аля впервые переступила порог студии "Лик" и стала полноправным членом театрального братства — решилась, не раздумывая, в первый же день! А кто б сомневался…
Она нырнула в жизнь студии с головой и не представляла, как могла раньше жить без нее. Без этих бесконечных разговоров о жизни, этюдов, когда становишься всем, чем угодно, и все покатываются со смеху, когда, например, представляешь шипящую на сковородке котлету или вагонетку, которая сходит с рельсов… А бесконечные актерские байки, а розыгрышы, а взрывы хохота… и та поддержка, которую ощущаешь, когда что-то не получается, и каждый старается помочь, подсказать… А репетиции, когда исчезает время, и перестаешь быть собой, и оказываешься другим человеком, и понимаешь, что можно думать и чувствовать совсем по-другому…
Теперь она вела беседу с мамой, сидя на кухне: набила полный рот орехами и при этом старалась, чтобы фразы звучали четко и ясно — это было одно из упражнений, которые задавала им педагог по сценической речи, Ирина Викторовна.
— Ты сначала прожуй, а потом говори! — сообщила ей мама. — Что за девочка?
— Ну, из студии… — Она торопливо проглотила орехи, чуть не подавившись, — как видно, до настоящего мастерства в искусстве беседы с набитым ртом было ещё далеко! — Она, понимаешь, живет прямо там, ей жить негде… так получилось. И ни помыться, ни выспаться — у нас же работа кипит с утра до ночи: молотки стучат, пилы всякие… ну, опять же, репетируют допоздна.
— Да, это я уже поняла — ты вчера явилась в начале первого! И надолго она у нас собирается поселиться?
— Мам, это не она собирается, это я её пригласила. Вернее, ещё не пригласила — как ты скажешь… Она очень хорошая.
— Ох, что с тобой поделаешь… пускай поживет.
