Крис Картер - Обри. Файл №212
— Да? — Скалли, увлеченно шелестевшая бумагами за столом, даже не повернула головы.
— Рационализация с дальнейшей утилизацией. А что у тебя?
— Предварительные результаты анализа крови, найденной под ногтями Верны Джонсон из спорткомплекса. С кровью Коукли совпадают структуры Ди-Кью Альфа, Дэ-один, Эс-восемьдесят…
— Короче, это кровь Коукли? — Молдер поднялся, заправляя выбившуюся рубашку в брюки.
— Похоже на то. Представь только, какой сильный психоз у этого человека, если через пятьдесят лет он все еще совершает убийства.
— Да уж, «старый душегуб», тут наш приятель Тильман прав… Но ведь он по какой-то непонятной причине оставил в живых Би Джей?
— Это не первый случай. Миссис Линда Тибидо тоже вьокила в сорок пятом после его нападения.
Молдер покивал, соглашаясь с какими-то своими мыслями.
— Я думаю, самое время нанести визит миссис Тибидо, — заметил он, снимая с вешалки пальто.
Дом семьи Тибидо располагался в часе езды от Обри, в поселке Эдмонд, штат Небраска. Большой, опрятный, свежевыкрашенный коттедж — по нему сразу было видно, что, несмотря на все превратности судьбы, его хозяева не махнули на себя рукой, как это сделал некогда Коукли.
— …Это фото сделано за три недели до происшествия, — миссис Тибидо с легкой грустью глядела на портрет молодой женщины на стене. Точно такая же фотография была подшита к делу Коукли. Сейчас миссис Тибидо выглядела под стать своему старому дому: крепкая пожилая леди, опрятная, аккуратно одетая, — и только на лице, там, где маньяк прошелся некогда бритвой, белели сохранившиеся навечно шрамы. — С тех пор я никогда больше не фотографировалась.
— Скажите, это ваш муж? — Молдер с неподдельным интересом разглядывал увешанную фотографиями стену над лестницей, ведущей на второй этаж.
Скалли, слегка склонив голову к плечу, пристально смотрела на старую даму, ища следы пережитого. Но нет, ничего особенного не чувствовалось ни в облике, ни в словах этой женщины — разве что нарочитая педантичность и демонстративная аккуратность…
— Да, это Мартин. Он умер в прошлом июне. Это был очень хороший человек, — если бы не он, я не пережила бы случившегося.
— Я знаю, история давняя, — извиняющимся тоном сказала Скалли, — но не могли бы вы рассказать, что конкретно произошло в ту ночь, миссис Тибидо?
— Коукли напал на меня здесь, прямо на лестнице. Дело было поздним вечером. Прекрасно помню, как лунный свет отражался от лезвия бритвы. Бритва у него еще была такая… Знаете, наверное? Дорогая, с ручкой из слоновой кости. И он все повторял, — Тибидо прикрыла глаза, чтобы поточнее припомнить детали той страшной ночи, — «Кто-то должен взять ответственность на себя, сестренка, и это буду не я!» — женщина помолчала минуту, собираясь с мыслями. — На суде защитники рассказывали, что отец часто избивал его, что Коукли был единственным сыном в семье, где, помимо него, было пять девочек, и как его жестоко наказывали за каждый проступок. Но, если вы спросите меня, я скажу: этот человек был чудовищем с самого рождения.
Молдер оторвался от созерцания старой черно-белой фотографии, на которой миссис Тибидо и ее муж, оба молодые и загорелые, беспечно улыбались на фоне символа Всемирной выставки 1939 года.
— Детей у вас нет?
Тибидо отрицательно качнула головой:
— Нет.
— Дело в том, — продолжил Молдер, — что, согласно нашим архивам, вы оправились от двух ранений за полтора месяца. Но через девять месяцев после происшествия вы снова легли в больницу.
— У меня были осложнения, — быстро сказала миссис Тибидо, и упрямые складки залегли вокруг ее губ.
— Что случилось с ребенком? — прямо спросил Молдер, и Скалли вскинула на напарника удивленный взгляд. — С ребенком Коукли?
Миссис Тибидо потупилась:
— Мартин любил говорить: нельзя винить ребенка только за то, что он появился на свет. Но этот ребенок… Он был для меня исчадием ада. Я не могла его оставить. В этом доме, память о том страшном человеке… — она сбилась и развела руками.
— Миссис Тибидо…
— Я отдала ребенка в агентство по усыновлению, — с большим неудовольствием призналась женщина. — Тоже мне, ребенок… Ему сейчас, должно быть, лет пятьдесят… — Она зашаркала к висящему на стене портрету и вынула из-за рамки ветхий пожелтевший квадрат плотной бумаги. — Бот адрес бюро по усыновлению. Если вы его найдете… — она снова сбилась. — А-а, ладно, ничего ему не говорите…
Молдер лежал на узком диване, задумчиво глядя в потолок. Не то чтобы Призрака всерьез интересовала структура трещин в осыпающейся гостиничной штукатурке, — просто у него больше не было сил видеть кипы фотографий, выписок из протоколов, отчетов, смет и прочих «секретных материалов» полувековой давности, в кажущемся беспорядке разбросанных по всей комнате. Даже с кровати Скалли его согнала, чтобы разложить там последнюю порцию полученных из полицейского отделения бумаг.
— Как и следовало ожидать, кости, найденные в фундаменте дома, куда вломилась Би Джей, принадлежат напарнику Чейни, Ле Бет-теру, — подала голос Дэйна. — Коукли снимал этот коттедж в сорок втором году. Кроме того, на месте преступления, под домом, детективы нашли проржавевшую насквозь опасную бритву с костяной рукояткой. Они пытаются снять отпечатки пальцев, хотя вряд ли получится. Коукли пока отпустили за недостатком улик.
— Достаточно того, что Тильман один раз арестовал его без законных оснований. Ведь в ночь нападения Би Джей видела человека много моложе.
— Но ты же знаешь, в каком состоянии она была! Скорее всего, ей попросту померещилось.
— А, может, она действительно видела более молодого человека? — предположил Молдер. — Скажем, внука Коукли, Коукли-млад-шего? Как тебе такая версия? Он действительно может походить на ту старую фотографию.
— Что, внук Коукли вдруг взял да и напал на Би Джей? Знаешь, какова вероятность такого стечения обстоятельств?
— А по-моему, достаточно реалистичная версия! — воодушевившись, Молдер рывком сел на диване. — Знаешь, иногда генетическая предрасположенность к чему-либо проявляется через поколение. Это, кстати, объяснило бы и состав крови из-под ногтей Верны Джонсон. Иногда у родственников встречаются схожие типы крови… Кстати, ты так и не выяснила, что там с агентством по усыновлению?
— Вряд ли Мендель разрабатывал свою теорию с расчетом на серийных убийц, — скептически заметили Скалли, но все-таки пододвинула телефон поближе и начала набирать номер.
— Когда я был ребенком, — глубокомысленно начал Молдер, беря горсть семечек, — мне часто снились кошмары. Прямо кладезь для нашего брата, психолога. Порой я просыпался среди ночи от жуткого ощущения, что я последний человек на земле. И тогда я слышал вот это, — он демонстративно хрустнул семечком.
