Тим Каррэн - Мертвое море
Никто не узнает правды.
А правда была в том, что Кушинг был шпион. Что Фиск лично выбрал его присматривать за Саксом. Ходили слухи, что Сакс тот еще мерзавец. Да, он делал свое дело, проекты завершал в рамках установленных бюджета и графика. Но ходили слухи, что он алкоголик. Что пьет дни и ночи напролет в своей палатке, пока другие вкалывают. Что занимается рукоприкладством. И часто обращается с местными рабочими, как с рабами. Во время работы над последним проектом Сакс был обвинен в изнасиловании деревенской девушки. А также должен был понести ответственность за гибель трех местных во время взрывных работ. Сакс, предположительно, установил заряды, чтобы расчистить дорогу от перегородившего ее куска скалы… но забыл проинформировать об этом рабочих.
Сакс был настоящим кошмаром для престижа компании.
Это был человек, который мог нанести удар по репутации «Фиск Текнолоджис» и ее головной компании, «Фиск Интернэшнл». И все же Фиск использовал его. Сакс всегда предлагал самую низкую цену. Но на этой работе Кушинг был поставлен следить за ним.
Кушингу это не нравилось.
Но он был всем обязан Фиску.
Поэтому он будет смотреть во все глаза.
Конечно, если Сакс узнает об этом, и слухи оправдаются, он — труп. Крокодилов и змей ему придется опасаться в последнюю очередь.
Он лежал и думал о смерти.
Чувствовал, как она протягивает к нему свои пальцы…
12
Корабль был полностью затянут туманом.
Даже ходовые огни прорезали его клубящуюся массу всего на несколько футов. Гослинг стоял и смотрел на туман. Он ощущал и познавал его. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Туман был какой-то неестественно желтый и светящийся. Гослинг никогда не видел, чтобы туман так искрился, словно заряженный электричеством, как будто в нем скрывалась пульсирующая, спящая сила. И он был холодным.
Боже, холодным, как воздух из морозильной камеры или ледохранилища.
Аномально холодным.
И оставлял на коже влажный, липкий осадок. Он был каким-то неправильным. Этот туман, это вещество было каким-то безумием. И Гослинг нутром чуял, что он не несет ничего хорошего. Он знал, что это туман вывел из строя радио, свел с ума компас, и парализовал систему навигации. Сам факт того, что компас не мог найти северный магнитный пояс и бесцельно вертелся по кругу, беспокоил его так, что он до сих пор не мог осознать всю глубину тревоги.
Он закурил трубку и внимательнее всмотрелся в туман. Казалось, тот не просто проносился мимо них, увлекаемый невидимыми ветрами, а принимал перед носом судна форму гриба. Закручивающийся по спирали, засасывающий, словно некий ужасный вихрь. Он неумолимо затягивал в себя судно.
И запах.
Что за жуткий запах?
Густой, органический запах болот. Запах разлагающейся растительности и жаркого, гнилостного распада. Интенсивный, влажный запах, напоминающий ему о времени прилива, когда море исторгает на берег гниющих существ. Смрад все усиливался, пока Гослинг не прислонился к рулевой рубке, с трудом сдерживая рвотные спазмы.
А потом… стало еще хуже.
Едкий, приторный химический запах метана, аммиака, и сероводорода. Задыхаясь, Гослинг опустился на колени. Его легкие отчаянно жаждали воздуха. Но тот не был пригоден для дыхания. Это было все равно, что дышать ртом, набитым заплесневелыми водорослями. Воздух стал либо слишком тяжелым, либо слишком разреженным. Он был влажным и одновременно сухим, источал тошнотворный запах, болезненный и прогорклый.
Голова у Гослинга кружилась от безумных огней и визжащего белого шума. В черепе эхом отдавался стук тысячи крыльев. Он все нарастал, и Гослинг чувствовал, что голова может в любой момент взорваться.
А потом Гослинг снова начал дышать, жадно ловя ртом воздух. Зловоние осталось в памяти. Он лежал у двери рубки, пока стук в голове не утих.
Он не знал, что произошло.
Но мысленно назвал это наихудшим сценарием.
13
— Что за дерьмо? — выругался Сакс, выбравшись на палубу несколько минут спустя. Он пару секунд смотрел на туман, затем схватил Гослинга за плечо и развернул к себе.
— Эй, ты. Я с тобой разговариваю, мистер. Что это за дерьмо?
Гослинг сбросил его руку с плеча.
— Не знаю.
— Что значит, не знаешь? Что-то не в порядке с системой вентиляции. У меня там внизу парни отрубаются и блюют.
— Это все туман, — сказал Гослинг, а потом, словно поняв, как абсурдно это звучит, добавил, — Я проверю.
— Ты уж проверь, черт побери.
Когда Гослинг ушел, Сакс уставился на клубящийся туман, спрашивая себя, что за идиоты завели их в это месиво. Туман был таким густым, что на корабле уже в трех футах ничего не было видно. И он был повсюду. Плотная, облачная, бледно-желтая масса. Никогда в жизни Сакс не видел ничего подобного. Туман можно было буквально черпать рукой и складывать в банку. Но это не самое худшее. Хуже всего было то, что он выглядел каким-то пустым, нейтральным. Каким-то несуществующим. Словно они застряли посреди небытия, потерялись в статическом шуме телеэкрана. Даже корабль, казалось, не двигался, хотя было слышно, как работают двигатели, а нос рассекает воду.
Чертовы сухопутные матросы, — выругался про себя Сакс.
Еще больше людей стекалось на палубу. К команде Сакса присоединился экипаж корабля. У всех был какой-то нездоровый вид. Некоторых вели под руки товарищи. Один из машинистов не выдержал, и его вырвало на палубу. Творился полный бардак. Из открытых люков исходил удушливый, едкий запах.
— Сакс, — сказал Фабрини, вытирая руки о джинсы, словно они были в чем-то липком. — Что это? — Что стряслось?
— Не знаю. Может, система вентиляции накрылась. Или двигатели засорились чем-то.
Один из матросов покачал головой.
— Это невозможно, мистер. От турбин так не пахнет.
Другой матрос вытер тряпкой желтое лицо.
— Он прав.
— Ладно, Эйнштейн, — сказал Сакс, — что тогда?
Никто не ответил.
— Что-то тут не так, — сказал, поеживаясь, Менхаус. — Это не от двигателей, и вы все это знаете. Понюхайте. Этот туман пахнет… пахнет чем-то мертвым. Что-то с ним не так.
— Тебя кто-то спрашивал? — рявкнул Сакс.
Именно в этот момент кто-то закричал.
Все тут же замолчали.
Все споры и жалобы резко затихли. Крик доносился откуда-то с кормы, из лабиринта машин и контейнеров, привязанных к спардеку. Но из-за тумана очень сложно было сказать, откуда именно. Все повернулись, изготовившись пойти, разобраться, в чем дело… но на этом все и кончилось. Потому что никто не пошелохнулся. Все просто стояли с бледными лицами и поджатыми губами. Все хотели знать, что происходит, но никто не хотел первым бросаться в туман. Может, все из-за силы крика, который был больше, чем просто крик. Скорее визг медленно поджариваемого на углях человека. Такого громкого и пронзительного звука они никогда раньше не слышали.
