Дин Кунц - Видение
— Да.
— Ты почувствовала это психически?
— Да.
— Они первые среди скольких?
— Не знаю.
— А убийцу ты видела?
— Нет.
— А что-нибудь о нем ты могла бы сказать?
— Нет.
— Даже цвет его волос?
— Ничего, Макс.
— Эти убийства уже произошли?
— Не думаю. Но я не уверена. Эти видения так потрясли меня, что я не сделала ни одной попытки удержать хоть что-нибудь в памяти. Я не следовала за ними, как я обычно это делаю.
Он встал с постели и завернулся в халат. Она тоже поднялась и подошла к нему. Он обнял ее.
— Ты вся дрожишь, — сказал он.
Ей хотелось, чтобы ее любили и оберегали.
— Это было ужасно.
— Это всегда бывает ужасно.
— Но в этот раз было хуже.
— Хорошо, но это уже позади.
— Нет. Может, это уже позади или скоро будет позади для тех женщин. Но не для нас. Мы будем вовлечены в эту историю. О Боже, так много тел, так много крови. И, мне кажется, я знаю одну из девушек.
— Кто она? — спросил он, еще сильнее прижав ее к себе.
— Лицо проявилось очень плохо, поэтому я не могу назвать ее имени. Но она показалась мне знакомой.
— Это все же, должно быть, сон, — сказал он, пытаясь успокоить ее. — Видения не приходят к тебе сами по себе. Тебе всегда надо сконцентрироваться, сфокусировать свое внимание, чтобы поймать их. Вспомни, когда ты пыталась вызвать видение убийцы, тебе надо было получить какую-то из вещей жертвы, прежде чем ты могла вызвать его образ.
Он говорил ей то, что она знала сама, успокаивая ее, как отец успокаивал бы свою дочь, говоря ей, что призраки, которые она видела в темной комнате — это всего лишь колышущиеся от ветра шторы.
На самом деле ее совершенно не волновало, что он говорил ей. Просто оттого, что она слушала его и чувствовала, что он рядом. Мэри начала согреваться.
— Даже когда ты ищешь утерянное кольцо, или брошь, или колье, тебе надо увидеть шкатулку, в которой они лежали, — сказал Макс. — А потому то, что ты видела сегодня ночью, — всего-навсего сон, потому что ты не искала это.
— Я чувствую себя лучше.
— Хорошо.
— Но не потому, что я поверила, что это был сон. Я знаю, это было видение. Те женщины были реальны. Они или убиты сейчас, или будут убиты скоро.
Она задумалась об их изуродованных лицах и сказала:
— Боже, помоги им.
— Мэри...
— Они были реальными,— настаивала она, высвобождаясь из его объятий и садясь на постели. — И мы будем вовлечены в это...
— Ты хочешь сказать, что полиция попросит нас помочь в расследовании этого дела?
— Не совсем. Это затронет нас... более близко. Это начало чего-то, что изменит наши жизни.
— Откуда ты можешь это знать?
— Оттуда, откуда я знаю все остальное. Я чувствую это физически.
— Затронет или нет это наши жизни, — прервал ее он, — есть ли какая-нибудь возможность помочь тем женщинам?
— Мы знаем так мало. Если мы вызовем полицию, мы же не сможем им сказать практически ничего.
— А если ты не знаешь, в каком городе это произойдет, то в какое полицейское управление мы будем звонить? Ты можешь вызвать это видение еще раз?
— Даже не стоит пытаться попробовать. Оно ушло.
— Может, оно вернется спонтанно, как и в первый раз?
— Может.
Эта вероятность заставила ее задрожать вновь.
— Надеюсь, это не произойдет. У меня было так много ужасных видений за всю мою жизнь. Я бы не хотела, чтобы они вспыхивали во мне тогда, когда я не готова к этому, когда я не вызываю их. Если это станет происходить регулярно, я закончу жизнь в сумасшедшем доме.
— Если мы ничего не можем сделать с тем, что ты видела, — сказал Макс, — надо постараться сегодня забыть это. Тебе надо выпить.
— Я попила воды.
— Разве я стал бы предлагать тебе воду? Я имею в виду что-нибудь покрепче.
Она улыбнулась.
— Так рано утром?
— Сейчас не утро. Мы поужинали очень поздно, вспомни. Мы легли и проспали всего около полутора часов или что-то около того.
Она взглянула на часы. Десять минут двенадцатого.
— А мне казалось, что я отключилась на много часов.
— Минут, — поправил ее он. — Водку с тоником?
— Лучше виски, если у тебя есть.
Он подошел к стоявшему у окна небольшому столику, на котором стояли бутылки с напитками, стаканы и лед. Несмотря на свои внушительные размеры, он не был неловок. Он двигался, как дикое животное: гибко, бесшумно. Даже приготовление коктейля казалось изящным процессом, когда этим занимался Макс.
«Если бы все были похожи на него, — думала Мэри, — слово „неуклюжий“ просто не существовало бы».
Он сел рядом с ней на край постели.
— Ты сможешь уснуть вновь?
— Сомневаюсь.
— Выпей это.
Она глотнула виски. Оно обожгло ей горло.
— Что тебя беспокоит? — спросил он.
— Ничего.
— Тебя беспокоит видение?
— Не совсем.
— Послушай, беспокойство ничем помочь не может, — сказал он. — И, что бы ты ни делала, не думай о голубом жирафе, стоящем в центре огромной саванны.
Не веря своим ушам, она пристально посмотрела на него.
— Что тебя сейчас беспокоит? — широко улыбаясь, переспросил он.
— Что еще? Голубой жираф в саванне.
— Видишь, я прекратил твои беспокойства относительно видения.
Она рассмеялась. У него было такое суровое, непроницаемое лицо, что его шутки всегда были сюрпризом.
— Кстати, о голубом, — сказал он. — Тебе очень идет этот халат.
— Я уже надевала его раньше.
— Каждый раз, когда ты надеваешь его, у меня захватывает дыхание. Совершенно.
Она поцеловала его. Языком она обследовала его губы, затем отпустила его.
— Ты выглядишь в нем идеально, но еще лучше ты выглядишь без него.
Он поставил ее бокал на ночной столик, стоявший рядом с кроватью, и развязал пояс, который стягивал ее талию, распахнув длинный голубой халат.
Приятная дрожь пронизала все ее тело. Теплый воздух ласкал ее мягкую кожу. Она почувствовала себя красивой, желанной; она была нужна ему.
Своими огромными руками, легкими сейчас, как крылья, он начал гладить ее груди вокруг сосков, соединять их вместе, мягко массировать их. Затем он встал перед ней на колени, раздвинул ее ноги и начал целовать внутреннюю часть ее бедер.
Она взяла в руки его голову и запустила пальцы в его густые блестящие волосы.
Алан ошибался на его счет.
— О, Макс, мой любимый Макс, — прошептала она.
Он продолжал целовать ее бедра, поднимаясь губами все выше и выше; обняв ее двумя руками, он немного приподнял ее.
Ее стоны и вздохи нарастали все сильнее и сильнее. Прошло еще время, он поднял свою голову и прошептал:
— Я люблю тебя!
— Так люби меня, — отозвалась она.
