Юлия Зонис - Седьмое доказательство
Обзор книги Юлия Зонис - Седьмое доказательство
Юлия Зонис
Седьмое Доказательство
Мальчику было от силы лет одиннадцать-двенадцать. Маленький, тощий, бледное лицо, под глазами синяки. На земле бы он меня ни за что не утащил, эдакого здоровенного амбала, да еще и с немаленьким ноутбуком через плечо.
— За кого отрабатываешь?
Мальчишка вздохнул и передернул плечами.
— Не хочешь говорить — не надо. За разговором дорога короче, но твои секреты — только твои.
Паренек сдул со лба светлую прядку и застенчиво выдал:
— За мамку. Она отца топором убила.
Я присвистнул. Пригляделся внимательнее.
— И тебя за компанию?
Мальчишка вздрогнул.
— Нет, что вы. Мамка добрая. Она за меня заступилась. Отец меня бил, ну она топор в сарае схватила — и того. Она не хотела. Я уже позже, в детдоме, от пневмонии...
Все с ним было понятно. Рядовой клиент. Повкалывает еще пару лет, и переведут его мамку в Чистилище. Если, конечно, парень не надумает потом выручать батьку. Я окинул его привычным, оценивающим взглядом. Сам я такими делами давно не занимался, но любой из младших сотрудников ухватился бы за него всеми когтями. Легкое, приятное дело.
Я поправил ремень ноута и взгромоздился пацану на плечи. Тот стоически промолчал, хотя видно было: тяжело.
— Ну что, тронулись?
И мы тронулись.
* * *
Не знаю, с чего Данте наш Алигьери вообразил, будто дорога из Ада в Чистилище напоминает удобный, чуть ли не асфальтом крытый серпантин. Как бы не так! Гладкая обсидиановая поверхность горы — с моими копытами я бы и сантиметра не прополз. Однако мальчишка поднимался — медленно, но верно, временами покряхтывая под немалой тяжестью. Обо что опирались ноги в стоптанных сандалиях, бог весть. Но он шел.
Я задрал голову, вглядываясь в низкие облака. Из-за них все явственней сочился свет — свет, неприятный моим глазам. Пришлось вытащить из нагрудного кармана очки. Я как раз полировал платком стекла, когда малахольный Вергилий замедлил ход.
— Скажите, — маленький возчик подо мной едва ощутимо вздохнул, — а если я за папку отработать захочу, это сколько еще таскать?
Я улыбнулся. Хорошо, что мальчик не видел моей улыбки.
* * *
Явившийся сверху был мне неприятен. Я помнил его по парочке недавних процессов. Эдакая серая мышка, трудолюбиво грызущая судьбой заповеданный сыр. При том, что я знал его биографию, и была она довольно красочной. Правозащитник. Пару раз отсидел, был безжалостно бит и полицией, и толпой тех, кого он пытался защитить. Обыски.
Аресты. Психушки. Жена не выдержала и покончила с собой. Младшего сына однажды ночью нашли в проулке с перерезанным горлом и запиской, адресованной папаше — записка была приколота к левому соску мальчика. А папаша все тянул эту лямку, упрямая рабочая скотинка в плену собственных заблуждений. Впрочем, наверху это называется идеалами. Ему даже недостало сил последовать за женой, и умер он банально, в больнице. Кажется, ему сломали позвоночник, и какая-то добросердечная медсестра отключила систему жизнеобеспечения.
— Здравствуйте, Анатоль.
Мой собеседник опирался на костыль. Глянув на длинную лестницу, ведущую вверх, я мог только позавидовать его мужеству. Верхние услугами перевозчиков не пользовались.
Я заглянул ему в глаза. За тонкой вуалью их вечного показного доброжелательства весьма ясно читалось то, что он обо мне действительно думал. Стряпчий сатаны. Защитник насильников и убийц, богатеньких наследничков — и, о какое веселье ждало их здесь! Да, там, на земле, я был одним из лучших. Как, впрочем, и он.
— Приветствую, Микаэль.
Он чуть заметно поморщился.
— Можете называть меня Майклом. Это ведь привычней вам, так?
Я посмотрел на его протянутую руку. Пальцы не дрожали. Ладонь узкая, но не слабая. Что ж. Мое пожатие было, возможно, чуть крепче, чем того требуют приличия, однако он и не моргнул.
— А теперь, если мы покончили с церемониями, давайте перейдем к делу.
Он открыл потертую папку. Наверху не слишком доверяли новой технике. Я хмыкнул и щелкнул по клавише, высветив на экране ноутбука нужные файлы.
* * *
Грашко Йововиц. С фотографии глядело молодое, но уже изможденное лицо. Глаза в лучиках морщин. Упрямо сжатые губы. Желваки на скулах. Да, не похож на тех христосиков, которых обычно привечают наверху. Светлый взгляд прирожденного убийцы.
— Я бы поставил диагноз уже по физиономии. Он смотрит так, будто готов спалить весь мир. И сожрать пепел.
Майкл-Микаэль слабо улыбнулся.
— Не ожидал от вас такой эмоциональности... коллега. Мы судим не по лицам.
— Да, понимаю. Что ж...
Я развернул ноут экраном к нему.
— Вот фотографии. Будете смотреть?
Глаза моего собеседника потемнели. По мере того как он пролистывал новые изображения, вертикальная морщинка на его лбу становилась все глубже. Немудрено. Верхние не любят такого. Если честно, и я от этого фоторепортажа был не в восторге.
Маленькая горная деревушка. Фотограф, параллельно работающий на западный телеканал — уж не «Континентал Джеографик» ли? — особенно постарался запечатлеть изломанную линию хребтов и ползущий вверх по склонам кустарник.
Рассвет. Длинные тени тополей. Ветки крайнего тополя обуглены — как видно, пожар перекинулся и на деревья. Дымящиеся тряпки. Мусор. Изломанный черный зонтик на первом плане. Ближе. Среди обгоревших камней бродят военные в форме НАТО. Голубые береты миротворцев. Единственное пятно цвета в этом царстве серого и черного. Ближе. Обугленная рука. Почерневший железный костыль. Черное и красное, задранные к небу копытца овцы. Скрюченное тельце ребенка. Рядом его мать, остатки цветастого платка странно сплавились с почерневшей кожей. Женщина в темной косынке: мусульманка. Рвется из рук военных, рот перекошен в крике — нашла кого-то из своих? За сгоревшим сараем гора трупов. Этих расстреляли, но почему-то не бросили в пламя, оставили тлеть на жарком августовском солнце. Мухи. Снова бьющаяся в истерике женщина. Пустые дома деревушки. Скользящие по площади тени облаков — пока шла съемка, время перевалило за полдень.
— Впечатляет?
Микаэль потер переносицу и взглянул на меня.
— Зачем вы мне это показываете?
— Человек, который ответствен за уничтожение деревни, находится у вас.
Правозащитник поглядел на меня, как на чокнутого, а потом медленно покачал головой.
— Этого не может быть.
— У нас есть данные. Свидетельские показания. Не угодно ли изучить?
Я вынул из того отделения сумки, где обычно обретаются провода от ноутбука, пачку листков и передал ее через стол.
