Нил Гейман - Все новые сказки
Никого — он тут один. Робби снова взглянул на океан: все те же огни, плавают у самой поверхности, сворачиваются и разворачиваются в каком-то ведомом только им ритме.
«Как машина», — подумал он. Как подводная волновая электростанция. Правда, что ли, электростанция? Нет, чушь какая-то. Он растер лицо руками, пытаясь протрезветь. Нечто подобное он однажды видел ночью в Оушен-сити: морская живность, разъяснил тогда Леонард, планктон или, похоже, медузы, ну, которые сами собой светятся. Тогда они обкурились и вбегали в воды Атлантики, и катались на волнах: просто так, без досок, и любовались, как тянутся за ними полосы зеленоватого сияния.
Робби набрал в грудь воздуха и прошелся по мелководью, ударяя пятками по волнам. Остановился. Огляделся — может, он и сейчас взметнул облако света?
Темнота плескалась, облизывала ноги почти до колен; там, где он мутил воду, — никакого сияния. Но в нескольких ярдах дальше огни продолжали сворачиваться калачиком под водной гладью: десятки космических туманностей размером с кулак, беззвучные и размеренные, как его собственный пульс.
Он смотрел на них, пока голова не заболела, — пытался разобраться, что же это такое. Свет не рассеянный, на фосфоресценцию не похоже. Огни не плавают наподобие медуз. Словно бы приклеены к одному месту и совсем близко от него — только руку протяни.
Но он никак не мог сфокусировать взгляд: чем упорнее силился, тем больше огни плясали, точно оптическая иллюзия или картинки в какой-то головокружительной компьютерной игре.
Так он простоял минут пять, если не дольше. Ничего не менялось. Он начал потихоньку пятиться на берег. Потом развернулся и заковылял по песку, через каждые несколько шагов останавливался, оглядывался через плечо. Огни горели, хотя теперь казались всего лишь тусклым желтоватым свечением.
До дома он домчался бегом. В окнах темно. Ни музыки, ни света.
Но табачный дым он почуял и вышел по его следу на террасу, где у перил стоял Леонард.
— Леонард! — подскочил к нему Робби и огляделся в поисках Зака и Тайлера.
— Они спят в доме, — пояснил Леонард. — Тут слишком холодно.
— Послушай, тебе надо это увидеть. На пляже… там огни. Не на пляже, в воде! — Он схватил Леонарда за руку. — Ну… пойдем же!
Леонард раздраженно оттолкнул его:
— Ты пьян.
— Какое там пьян! Ну да, согласен, немножко выпил. Но я ж тебе серьезно говорю — гляди сам!
И указал на темную череду волн за пальмами и дюнами. Теперь желтое сияние припорошили серебряные блестки. Точно извилистая дорога, уходило оно к горизонту, сужаясь и пропадая. Леонард вытаращил глаза, но тут же обернулся к Робби:
— Идиотище! Это же луна!
Робби поднял глаза. Действительно, четвертушка лунного диска посверкивала золотом в прорехах облаков.
— Нет, не луна, — запротестовал он, сам понимая, что голос у него не только хмельной, но и надрывный. — Огни были в воде, не на воде!
— Биолюминесценция. — Леонард вздохнул, выбросил окурок и направился к двери. — Иди спать, Робби.
Робби хотел было на него наорать, но взял себя в руки. Облокотился на перила. В висках стучало. Перед глазами плавали фантомные кляксы света. Голова кружилась. Хотелось плакать.
Он зажмурился; заставил себя дышать размеренно, соединить стук в висках с воспоминанием о призрачных водоворотах, о миниатюрной галактике, расцветающей под водой. Через минуту снова открыл глаза. И ничего не увидел, кроме обнаженных ножей в лунном сиянии — пальмовых листьев.
Спустя несколько часов он проснулся на диване, с ощущением, будто во лбу торчит острый топор. По полу полз серый свет. Передернувшись от холода, Робби безуспешно поискал одеяло, застонал, привстал.
Эмери мыл что-то под краном на кухне, совмещенной с гостиной. Он покосился на Робби, многозначительно приподнял со стола кофейник:
— Душа принимает?
Робби кивнул. Эмери передал ему кружку с дымящимся кофе.
— Который час?
— Восемь, начало девятого. Ребята и Леонард час назад пошли на улицу. Похоже, дождь собирается. Погода подложила нам свинью. Может, все-таки успеем до дождя запустить эту леталку…
Робби отхлебнул кофе:
— Семнадцать секунд. Леонард мог бы просто подбросить ее над землей.
— Да, у меня тоже была такая мысль. А что с тобой стряслось вчера ночью?
— Ничего. Перебрал маленько.
— Леонард сказал, ты упился до зеленых чертиков.
— У Леонарда невысокая планка. Я просто… расслабился.
— Что ж, теперь расслабляться некогда. Я ему сказал, что подниму тебя на ноги и к восьми мы придем на пляж.
— Я даже не знаю, какая моя задача. Я кто — оператор?
— Гм. Оператор я. Ты с камерой обращаться не умеешь. И вообще, камера моя. Ребята заведуют ветрозащитой и… это самое… реквизитом. Подают Леонарду все, что нужно.
— Да? И что же такое ему надо подавать? — скривился Робби. — Большое дело — аэроплан игрушечный! Он случайно не с дистанционным управлением? Вот это была бы хорошая мысль, кстати.
Эмери подхватил футляр с видеокамерой:
— Пошли. Можешь таскать штатив, годится? Или ребята будут передавать тебе нужные вещи, а ты их — Леонарду.
— Я приду. Через минутку. Скажи Леонарду, можно начинать без меня.
Эмери ушел, а Робби допил кофе и отправился в свою комнату. Нашарил в чемодане пузырек с ибупрофеном, выпил шесть таблеток. Надел фуфайку с капюшоном. Присел на край кровати и уставился в стену.
Очевидно, у него перемкнуло мозги — впервые после того, как его вышибли из Окружного управления. Где-то между седьмой бутылкой пива и сегодняшним похмельем крутились под темной водой размытые вертушки ярких фломастерных цветов, и он сам, спотыкаясь, бежал с пляжа, и Леонард произносил гадливо: «Идиотище, это же луна».
Робби поморщился. Он точно знал, что действительно увидел… нечто. Но явственно припомнить уже не мог, а обрывки воспоминаний казались полной нелепицей. Точно фильм, который смотришь в полудреме, или дорожная авария, увиденная боковым зрением. То ли эффекты лунного света, то ли какие-то флуоресцентные водоросли…
То ли он и впрямь нажрался в стельку.
Робби вздохнул. Надел кроссовки, взял штатив и вышел.
На берегу его встретил холодный моросящий дождь. Дул ветер. Океан переливался серебряными и серыми бликами, точно мятая фольга. Песок был усыпан водорослями, слипшимися в комья, и какими-то маленькими тарелочками словно из дымчатого стекла: ага, медузы, сотни медуз. Робби подтолкнул одну ногой и зашагал по пляжу дальше.
Дюна, которую выбрал Леонард, находилась с северной стороны острова — возвышалась над песком на добрых пятнадцать футов. В этот момент до отлива оставалось несколько часов, но вода уже отступила примерно на тридцать футов вглубь. Самое подходящее место для запуска педального самолета — конечно, если ты мало разбираешься в аэродинамике. Робби тоже был небольшой спец, но не сомневался: чтобы хоть какая-то подъемная сила сработала, надо забраться еще выше.
Впрочем, одно дело — полноразмерный аппарат, и совсем другое — модель, которая умещается на двух ладонях. Вполне возможно, сойдет. Он увидел, как Эмери прохаживается вдоль воды с камерой на шее. Остальных нигде не было видно — только цепочка следов, уходящая к дюне. Робби взобрался наверх, опираясь на штатив, чтобы не поскользнуться: песок был цвета размоченной кукурузной муки и такой же скользкий. Наконец, пыхтя, достиг вершины.
— Привет, пап! Где тебя носило?
Робби слабо улыбнулся Заку, который выглянул из самодельного шатра.
— Да вот, захворал. Синусит.
Зак поманил его в шатер:
— Скорее! Нельзя держать створку открытой!
Робби положил штатив и, встав на корточки, заполз в палатку. Ветер раздувал стенки, изготовленные из простыней, давил на незатейливые подпорки из швабр, плавника, разобранных шезлонгов. Зак с Тайлером сидели по-турецки на одеяле и разглядывали свои мобильники.
— Тут сеть ловится нормально, — сказал Тайлер. — Стоп… опять пропала.
Леонард стоял на коленях перед картонной коробкой. Сегодня вместо коронной белой туники он облачился в небесно-голубую, расшитую желтыми птичками. Его серые глаза скользнули по Робби холодным, презрительным взглядом:
— Здесь нет места для четверых.
— Ничего, я как раз выхожу, — сказал Зак и выполз в прогал между простынями. Тайлер последовал за ним. Робби засунул руки в карманы и вымученно улыбнулся:
— Ну что, видел, сколько медуз?
Леонард кивнул не глядя. Осторожно вынул «Беллерофонта» из коробки и положил на аккуратно сложенное полотенце. Достал из коробки еще кое-что. Куклу величиной в свою ладонь, одетую в черный сюртук и брюки. На голове у нее была шляпа-котелок — такая малюсенькая, что Робби мог бы ее проглотить.
— Voila, — сказал Леонард.
