Александр Уралов - Псы Господни (Domini Canes)
Михаил… старший из братьев… он бился с Сатаной в незапамятные времена… он низвергнул его в ад…
«Иисус тоже ангел! — пронеслось в голове. — Неужели он похож на этих двоих своих братьев?»
Ей казалось, что она кружится, как песчинка в струях ослепительных прожилок света и столь же тонких, лохматых струях тьмы, переплетавшихся, свивающихся друг с другом, то одолевая, то отступая… образуя невероятный водоворот, в котором неслись галактики и созвездия, дробясь и смешиваясь, низвергаясь куда-то в немыслимое небытие, погибая и возникая повсюду. Наверное, так выглядели первые мгновения Большого Взрыва, того самого поворота ключа, которым Отец создал и закрутил весь этот мир.
Анна почувствовала, что теряет сознание от ужаса и восторга, раздавленная колоссальным, поистине космическим потоком бытия. На мгновение её мозг взорвался, захлёстнутый пониманием. Невообразимые потоки мёртвой материи, слабые искорки жизни, теряющиеся в них, бездны пустого пространства, таящего в себе невидимую материю — целые миры! Слабое дыхание новорождённого котёнка, остывание брони сгоревшего танка, стрекоза, мимоходом присевшая на камышинку, взрыв сверхновой, выбрасывающий в пустоту раскалённые струи, из которых уже сейчас начинают формироваться новые звёзды… смерть и рождение, хаос вероятности и строгая простота мировых постоянных, — маленький храбрый «Вояджер», покидающий пределы Солнечной системы, и, одновременно, древние миры в миллиардах световых лет от него…
Она была раздавлена. Её смело. Она перестала существовать. Чувствуя, как проваливается в небытие, последним проблеском сознания, последними крохами любви, — такого слабого человеческого чувства, — она тянулась к семи сияющим столбам, пронизывающим вечность… к третьему слева… который был её дочерью!
Живой человек не может быть ангелом…
* * *…Она сидела на неправдоподобно мягкой траве. Солнце приятно грело спину. Небольшой костёр пощёлкивал сосновыми ветками. Дым от него был почти не виден в ярком дневном свете. Анна оглянулась, пытаясь понять, что происходит. Она видела огромное поле, усеянное весёлыми ромашками. На горизонте вставали чётко очерченные тёмно-синие горы с сияющими снегом вершинами. Над ухом деловито прожужжал шмель и плюхнулся на жёлтую сердцевину, сходу ощупывая хоботком маленькие ворсинки тычинок. Она видела всё отчётливо и ясно, как будто воздух стал необыкновенно прозрачным. В ярко-синем небе где-то высоко-высоко весело кувыркались птицы. Пахло молодым свежим клевером и сочной травой.
— Догоняй! — крикнул за спиной знакомый голос. Анна обернулась, мгновенно задохнувшись от счастья. Вдали по траве бегала сияющая Мёрси, ловко уворачиваясь от визжащих детей. Одна косичка Леночки расплелась, а Феденька потерял свою красную бейсболку, нагнулся за ней, не удержался, упал и засмеялся. Кристинка на ходу остановилась, увидев лопоухого кролика, выскочившего из-под ног Кондратьева. Вся орава дружно завопила. Кролик, перепуганный таким вниманием, дал стрекача.
— Резвится молодёжь, — сказал довольный Илья, сидевший рядом. — Пойду-ка и я с ними покуролесю. Ты сиди-сиди, отдохни немного. Вон, бледная какая…
Он прикоснулся к её голове, поправив выбившийся из-под косынки локон, легко поднялся и пошёл по траве. Кузнечики прыгали из-под его ног, — какая-то мелкая птаха села к нему на плечо и завертела головой, выглядывая что-то. Илья шёл здоровый, красивый и сильный и его отросшие за время блужданий в тумане волосы колыхались на ветру. Анна хотела побежать за ним, но её охватило такое спокойствие, что его смело можно было назвать истомой. Двигаться не хотелось. Хотелось сидеть и смотреть на дружную компанию, резвящуюся в напоённой солнцем траве.
Потом, она, наверное, задремала… потому что, подняв голову, увидела, — совсем не удивившись, — двух молодых людей, присевших напротив. Сашка… то есть, Михаил… и его брат… почти близнец. Наверное, Сатану можно было бы принять за Михаила — то же лицо, покрытое шрамами, те же могучие мышцы… да только в изгибе его капризного рта, в надменном взгляде голубых глаз, в немного манерных движениях, чувствовался какой-то трудно определяемый изъян. «Словно красивый плод… прогнивший с одного бока», — подумала Анна, всё ещё чувствуя себя где-то во сне.
— Вот вы какие, оказывается… — наконец, сказала она, переведя взгляд на задумчивое лицо Михаила. — Ангелы-архангелы… молодые создатели вселенной…
— Я — воин, — спокойно ответил Михаил и улыбнулся. Его улыбка всегда нравилась Анне. Жаль, когда он был несчастным Сашкой, он редко улыбался так открыто, так ясно — так, что всё лицо его будто начинало светиться изнутри. — Я — воин. Сатана у нас более зодчий, чем кто иной.
— Мне нравится слово «демиург», — холодно сказал Сатана.
— Ты на стороне Зла, — нахмурилась Анна.
— Нет, это Зло на моей стороне, — пожал плечами Сатана. — Я подчиняю его, как любую другую силу, чтобы достичь своих целей. Это, как вы, люди — вы тоже используете разные опасные вещи, начиная с огня и заканчивая атомной энергией…
— А ты и рад подкидывать им одну зловещую игрушку за другой, — оборвал его Михаил.
— Но я же и даровал им сомнения, — упрямо продолжил Сатана. — А без сомнений и пытливости нет человека.
— Сомнения? — машинально протянула Анна.
— Да, именно сомнения, въедливость ума, стремление докопаться до глубин… и так далее, и тому подобное, — равнодушно, как показалось Анне, ответил Сатана.
— За счёт других чувств, — мрачно сказал Сашка. — За счёт благородства целей, понимания ответственности… за счёт добра и любви, в конце концов. И я туда же, с тобой… — он виновато посмотрел на Анну. — Мы оба хороши. Нам так хотелось создать совершенный, чистый и ясный мир, достойный стремлений Отца.
— В этот раз я его и создавал, пока ты не ввалился и не начал перечить, — капризно сказал Сатана и лицо его побагровело. — Ты никак не хочешь понять, что иногда надо начинать с чистого листа!
— Значит, война? — пробормотал Михаил, опустив голову.
— Да. Если только тебе не стыдно оставаться в одиночестве. Кому ты докажешь, что мир прекрасен, удивителен и не достоин быть очищенным от скверны и грязи? Той самой грязи, какой наши собственные творения загадили всё вокруг! С кем ты собираешься отстаивать замызганные подловатенькие души? С Ильёй, с Мёрси… с Анной?
Сатана смотрел на неё. Она понимала, каким-то шестым, потаённым чувством… а может, приобретённым за недели и месяцы скитаний, опытом, что перед ней поставлен простой и внятный выбор.
— Ты всё соображаешь сейчас правильно, — напористо сказал Сатана. — Мы с Михаилом начнём битву за этот мир. Очередную битву. В последней — я одолел его! Он исчез из мира на многие десятилетия, чтобы вернуться именно тогда, когда мы с тобой уже почти начали преобразовывать твой мир… постепенно, шаг за шагом заселяя его совершенно новыми людьми!
— Где мы? — устало спросила Анна. Ей не хотелось знать это… но время передышки не могло долго тянуться — вскоре её безжалостно призовут к ответу и будет поздно метаться в панике, понимая, что никакого свободного, осмысленного ответа ангелам от тебя ждать не придётся. Мир вокруг неё… а главное — внутри неё — был по-прежнему неясен, будто она смотрела вокруг сквозь мутное, закопчённое и заляпанное грязными руками, стекло.
— Это неважно, Аня, — мягко сказал Михаил. — Это просто маленький краешек, преддверие того, что люди иногда зовут Царствием Небесным. Ты просто в гостях у Отца.
— Хорошее местечко! — крякнул Сатана. — Кстати, Анна, не волнуйся за человечество. Многие отправятся сюда… хотя немалой части придётся туго. Так что хорошие, добрые, замечательные, прекрасные и так далее, и так далее, люди будут счастливы. Твой выбор подарит им райские кущи, истинное счастье и тра-ля-ля, и бла-бла-бла… хотя я говорю тебе чистую правду.
— Будут счастливы… — эхом отозвалась Анна.
Ей так хотелось, чтобы Михаил сейчас посмотрел на неё! Но он грыз травинку и задумчиво глядел в сторону. Лицо его было печальным.
— Да-да, счастливы — по самые уши! — раздражённо сказал Сатана. — От пят до макушки, как счастливы сейчас твой несостоявшийся алкаш Илья и глупая телочка Мёрси. У одного отросли новые ножки, а вторая избавлена от дурацкой жизни после школы. Сама понимаешь, вряд ли бы жизнь девчонки текла молоком и мёдом. С её-то умишком и вечной тягой к пьянкам-гулянкам!
Анну поразило, что Михаил ничего не сказал. Он не оборвал глумливого Сатану! Он же говорил о них — Мёрси, Илье!!
Ах, да… — Анне стало тошно — … ну, да… они же братья. Они же ангелы… что им наши беды и печали? Проблемки людишек, ими же, кстати, и сотворённых…
