Alma - Эпизод 2. Антиканон
… Из офицеров в курсе только Карпино. Подробностей он не знает. Остальные просто «обнаружили саботаж». Да. Случайно. И отсек мы тоже не прослушивали. Просто старший специалист отсека Вишерат заступил на вахту в пять часов тридцать минут по стандартному галактическому времени, а в пять часов тридцать четыре минуты по стандартному галактическому времени обнаружил саботаж. Повезло. Так бывает. Или не бывает?
— В показаниях свидетелей?
— Да.
— Рыцарь-джедай в качестве свидетеля подойдет?
— Вы уверены, что джедай будет на вашей стороне?
Скайуокер помедлил.
… Если я его об этом попрошу.
— Уверен, сэр.
— Если это так, тогда можно не беспокоиться.
— Сэр, слово рыцаря для СБ значит так много?
— А для вас это новость, Скайуокер? Вы только сейчас узнали, что СБ фактически подконтрольна Ордену?
— Никак нет, сэр.
— Ну и отлично. Да, и второе. Я не представляю, сколько времени Оллред пробудет у вас на борту. Наверняка, он захочет провести допросы.
… Допросы!
… На моем корабле какой-то гребаный безопасник будет проводить допросы!
… И сверять показания — мои и моей команды — с показаниями саботажников!
— Допросы арестованных?
— Разумеется. Далее. Сразу после того, как вы примете шаттл СБ, вам следует взять курс на систему Трииб. Встать на орбиту Трииб-4 и ждать дальнейших указаний.
— Разрешите вопрос, сэр?
— Скайуокер, я знаю, что вы хотите спросить. То, что по расчетам ваших навигаторов, парочка сбежавших истребителей могла выскочить именно у Трииб, еще ничего не доказывает. Эта система — ближайшая обитаемая к Эхиа. Пилоты могли скрыться в космопорте, сесть на любой пассажирский транспорт и исчезнуть. Попросить политического убежища. Что угодно. Наше командование эта планета интересует по другой причине. Трииб всегда поддерживала Республику, а в последнее время все вдруг стало с ног на голову. Не исключено, что она скоро выйдет из состава Республики. Ваш рыцарь-джедай должен все выяснить на месте. Разумеется, он получит отдельные инструкции.
— Сэр, я правильно понимаю приказ командования: доставить джедая на Трииб-4?
— Именно так.
— Сэр, вы не находите, что «Виктория» — это… довольно роскошное такси для рыцаря?
— Дело не в рыцаре, Скайуокер. Ваш дредноут вместе с соединением кораблей вполне может покрутиться на орбите. Кое-кому напомнить о том, что система пока еще входит в состав Республики. И что у этой системы есть по отношению к Республике определенные обязательства.
— Вас понял, сэр.
— Да, и когда будете разговаривать с майором Оллредом, постарайтесь обойтись без своих милых иронических замечаний. Вроде «такси для рыцаря». В таком тоне вы можете говорить со своими десантниками. Когда новое звание будете отмечать. Это приказ, Скайуокер.
— Так точно, сэр, — Анакин приложил все усилия к тому, чтобы лицо его казалось каменным. — Есть обойтись без милых иронических замечаний.
— Тогда успехов.
… Если я его об этом попрошу.
… Если именно я его об этом попрошу.
— Рыцарь, — Скайуокер задержался около столика, где сидел джедай. — Будьте любезны после завтрака зайти ко мне.
— Как пожелаете, капитан, — ответил Кеноби.
Легкий вежливый наклон головы и монотонное помешивание ложечкой кофе.
Никакой эмоциональной реакции. Словно рыцарь ожидал чего-то подобного. Может, и ожидал. Не зря же таскался вместе со мной на Нар-Шаддаа и Татуин.
… Так и подумаешь, что разговаривать с хаттами и прочими… тварями — проще.
… Они предсказуемы.
Скайуокер вернулся в каюту. Подошел к стеллажу, снял с полки модель «Виктории». Заметил на ее блестящем боку отпечаток пальца — на тебе, умудрился заляпать — и потянулся за салфеткой.
В приметы он не верил. Или почти не верил. Потому что сейчас ему захотелось самому выдумать примету, причем очень хорошую. И поверить в нее.
Разве не хороший знак: самому конструктору корабля не удалось его уничтожить? И имя не зря такое дали — даже Кеноби как-то про это вспомнил. Интересно, кто решил назвать его «Викторией»? Кто-то из сепаратистов. Или даже Рутьес?
Скайуокер поставил модель обратно на полку и сел за стол.
Захотелось открыть ящик и вытащить коробку с холограммами.
Не время.
… Кеноби позвонит в дверь, и мне придется быстро складывать холограммы на место, закрывать и прятать коробку. Не хочу, чтобы он это видел. Вообще кто-то.
Он тогда зарекся возвращаться к ее смерти.
И все как будто получилось. Он перестал об этом думать. Или ему казалось, что перестал. На самом деле смерть все эти дни напоминала о себе, шла за ним тенью. Он просто упорно не замечал ее. Он смотрел на Карпино, Рутьеса, Джилларда, Баумгардена, Шликсена, Кеноби, на две с половиной тысячи человек в ангаре, и их лица заслоняли собою тень. В их взглядах тоже порой была горечь, чужая и недоступная ему, также как и им была неведома его скорбь, рикошетом отражающаяся от чужих непонимающих и таких далеких глаз и снова возвращающаяся к нему. Тогда он переставал заглядывать в чужие глаза и смотрел на холографические карты, мониторы, распечатки, а потом отводил взгляд в сторону…
… и снова видел кусочек тени.
Оставался один, без привычного груза дел, и обжигался о воспоминания.
Только тогда это были считанные минуты. Теперь таких минут стало больше. Как-то само собой получается — упереться локтями в стол, опустить голову на руки и сомкнуть веки.
… Почему раньше мне не хотелось так часто это вспоминать? А теперь…
А теперь скрипит под сапогами песок. Тату-2 медленно сползает под горизонт, и пустыня кажется красно-серой. Он бежит, он не может идти спокойно. Прошло пять с половиной лет, нет, даже больше, и только теперь он понимает, какой это долгий срок. Он боится, что его обманули, или обманули Киттстера, и никакой Панака на Татуин не приезжал, а если и приезжал, то это был не Панака, и уж конечно, никто не выкупал его мать из рабства, ну что за бессмыслица, так не бывает, да и никакой фермы, где она живет, нет. Все это — чьи-то выдумки. В самом деле, кто возьмет бывшую рабыню под свой кров? А еще страшнее думать, что маму действительно куда-то увезли, или случилось что-то совсем ужасное. Или Уотто соврал. Нет, он бы почувствовал ложь. Или Киттстер ошибся, и это совсем не та ферма. Он бежит, бежит все быстрее, а ноги вязнут в красно-сером песке. Он стучит в дверь, и сперва никто не открывает. Но вот дверь отворяется, и нет больше пустыни, вся пустыня растворилась в вечернем небе, есть только звезды, и каждая из них приветливо улыбается, потому что в Галактике есть человек, которому ты нужен просто потому что ты есть. И человек этот… мама… мама совсем не изменилась за эти пять с половиной лет. Как и раньше, двумя темными солнцами сияют глаза, вот только больше стало морщинок-лучиков на обветренном лице.
Беспокоилась. Ждала. Терпела. Пять лет неизвестности. И еще пять лет.
Разбросанные по небу звезды смотрят на пустыню и шепотом рассказывают друг другу истории про жизни смешных маленьких существ внизу. Чужими голосами. Эхом бессвязных фраз — от одной звезды к другой. Год за годом. Они и сейчас все помнят, эти звезды на татуинском небе.
… Сводки сюда не доходят.
… Как же давно тебя не было.
… Война когда-нибудь закончится?
Ответить. Докричаться. До звезд. До Силы. До человека. До самого лучшего человека на свете.
Кто там говорил, что смерти нет?
Давно, в Храме. Кто это был? Йода? Да, наверное. Ему-то откуда это знать? Кто у него — умирал?
Значит, вранье.
Вранье, в которое намешали философии, не становится правдой.
… Мама.
… Этой победы — без тебя — не было бы.
… Только ты — во всей Галактике — говорила мне «ты можешь все».
… Слышишь?
… Я так хочу поверить в то, что смерти действительно нет.
Вместо ответа — какой-то противный писк. Это пищит мир, оставленный за плотно сомкнутыми веками.
Гаснут звезды на вечернем небе, а потом и саму вышину затягивает серой пустотой.
Опять. Настойчивее. Сигнал входной двери.
Реальность. А там — то, что было реальностью. И границей — всего-лишь сомкнутые веки.
Анакин открыл глаза. Дотянулся до консоли на столе. В каюту вошел рыцарь.
— Вы желали меня видеть, капитан?
— Да. Я бы хотел кое-что обсудить.
— Внимательно тебя слушаю.
Скайуокер решил пропустить мимо ушей переход с подчеркнутого «вы» на «ты». «Ты» у рыцаря прозвучало еще более любезно.
— Через двадцать часов здесь будет человек из службы безопасности. Майор Оллред. Ты что-нибудь о нем слышал?
— Видел пару раз. Несколько лет назад. Я не так часто пересекаюсь с СБ. Насколько мне известно, он начальник одного из департаментов контрразведки.
— Что за человек?
— На первый, второй и последний взгляд — карьерист.
