Нил Гейман - Все новые сказки
Робби всмотрелся в пустой экран. Зажмурился. Попытался вспомнить полную версию фильма, виденную во «Введении в авиацию»: быстрый дерганый полет диковинного аппарата под управлением чудака в шляпе-котелке и черном костюме, затем — вспышка, распространяющаяся из угла экрана, человек валится с седла в белый пустой воздух. Последнее, что можно было разглядеть, — крохотная рука высовывается из-за нижнего края кадра, затем пустой конец ленты и титры «ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ «БЕЛЛЕРОФОНТА» МАККОЛИ (1901)». Пленка была склеена в кольцо. После финальных титров фильм начинался сначала.
— Похоже, оператор болтался в воздухе рядом с Макколи, — заметил Робби. — А может, аэроплан взлетел всего на шесть футов? Я всегда думал, что это просто фальшивка.
— Никаких фальшивок, — возразил Леонард. — Оператор вел съемку с пляжа. Погода была ветреная, они надеялись, что ветер увеличит подъемную силу. Но, видимо, внезапный порыв… Когда «Беллерофонт» погрузился в океан, оператор бросился в воду — спасать Макколи. Утонули оба. Их тела так и не нашли. И обломков аппарата — тоже. Нашли только киноаппарат с пленкой.
— И кто же нашел? — спросил Робби.
— Неизвестно, — вздохнул Леонард, ссутулившись. — Ничего-то мы не знаем. Имя оператора неизвестно. Когда мы с Мэгги обнаружили оригинал, в начале ленты была надпись «Первый полет «Беллерофонта» Макколи». А на банке с пленкой значилась дата и «остров Кауана». Мы с Мэгги поехали на остров на разведку. Странное местечко. Даже летом он почти пустовал. Там есть малюсенькое общество краеведов, но ни о Макколи, ни о его машине мы ничего не раскопали. Ни тебе статей в газетах, ни надгробий. Нашли только дневник — его вел человек, который в те годы работал почтальоном. 13 мая 1901 года он записал, что дул сильный ветер и на пляже утонули двое, когда пытались поднять в воздух летательный аппарат. Кто-то нашел кинокамеру. Кто-то проявил пленку, а пленка каким-то образом попала в музей.
Робби последовал за Леонардом в соседнююю комнату.
— А что это за вспышка? Странная какая-то…
— Не знаю, — Леонард уставился сквозь стеклянную дверь на автостоянку. — Но это не пятно от передержки, не блик в объективе — в общем, не дефект. Вспышка была на самом деле, и оператор ее заснял. Может, это не огонь, а вода… если было ветрено, высокая волна набежала на берег… да мало ли…
— Мне всегда казалось, что это огонь. Вроде сигнальной ракеты или фейерверка.
Леонард кивнул:
— Мэгги тоже так думала. Почтальон в своем дневнике описывал преимущественно погоду. Что логично, если приходится возить почту на телеге. Недели за две до записи о летательном аппарате он описал что-то вроде крупного метеорного дождя.
— И Мэгги предположила, что «Беллерофонт» столкнулся с метеором?
— Да нет, — вздохнул Леонард. — У нее было другое объяснение. И вот что странно: несколько лет назад я решил проверить, полазал в Интернете, и нашел, что в тысяча девятьсот первом году метеоры наблюдались необычно часто.
— И что это значит? — поинтересовался Робби.
Леонард промолчал. Он толкнул дверь и вышел на улицу. Остальные последовали за ним.
Они дошли до дальнего края автостоянки, где потрескавшийся дегтебетон граничил с каменистой почвой. Леонард оглянулся, наклонился. Отпихнул подальше какие-то листья и сухие травинки, поставил на очищенную площадку банку с пленкой, отвинтил железную крышку. Потянул за кончик киноленты, вытянул несколько дюймов, которые легли хвостиком на бетон. Достал зажигалку, щелкнул, поджег хвостик.
— Какого хре… — начал было Робби.
Раздалось глухое «у-ух» — как когда зажигаешь газовую горелку. Из банки вырвался малиново-золотой протуберанец, закачался в воздухе, окутанный коконом черного дыма. Леонард, пошатываясь, распрямился, прикрывая лицо руками, попятился.
— Леонард! — Эмери бесцеремонно дернул его за плечо, а сам тут же убежал в дом.
Не успел Робби стронуться с места, как его захлестнула волна ядреной химической вони. Пламя съежилось до пылающей нитки, которая наскочила на дым, но сама тут же рассыпалась в хлопья пепла. Робби закашлялся, втянул голову в плечи. Схватил Леонарда под локоть, попытался оттащить подальше. Эмери уже мчался к ним с огнетушителем.
— Извини, — выдохнул Леонард. Он взмахнул рукой, точно разрубая дым. И дым рассеялся. Пламя погасло. Лицо Леонарда почернело от копоти. Робби осоловело прикоснулся к щеке, осмотрел пальцы: вымазаны чем-то темным, маслянистым.
Эмери, пыхтя, остановился и уставился на развороченные остатки банки. На земле светящаяся нить ползла к сухому листку, но тут же испустила дух — остался только серый дымок. Эмери с грозным видом прицелился из огнетушителя, но тут же поставил его на землю и растоптал банку ногами.
— Хорошо еще, ты это здесь проделал, а не в музее, — проворчал Робби и отпустил руку Леонарда.
— А мог бы! — отрезал тот. — Думаешь, у меня такого соблазна не было?
Они выехали вечером в пятницу. Робби отпросился на неделю: долго канючил под недоверчивым взглядом начальника, что на юге родственник при смерти. Зак разорался и разбил лампу, выслушав новость, что весенние каникулы проведет с отцом в поездке.
— С Эмери и Леонардом?! Ой бля, ты спятил или как?
Робби так вымотался, что сил на ссору у него не было. Он быстренько предложил взять с собой Тайлера. Тот, что удивительно, согласился и даже пришел в пятницу пораньше, чтобы помочь с погрузкой. Робби демонстративно не приглядывался к рюкзакам и спортивным сумкам, которые парни забрасывали в багажник немолодого «Тауруса». Спиртное? Наркотики? Оружие? Ему было уже все равно.
Робби занялся другим — найденным в Интернете прогнозом погоды на острове Кауана. Плюс двадцать семь градусов, солнечно, на фото — синие волны, белый песок да стая пеликанов, пролетающих над самой водой. И всего-то десять часов езды. Поддавшись еще одной минутной слабости, он пообещал Заку, что пустит его за руль — надо же отоспаться.
— А мне? Можно мне за руль? — спросил Тайлер.
— Только если я вообще не проснусь, — отрезал Робби.
В шесть вечера Эмери подъехал к дому и посигналил.
Ребята уже развалились на сиденьях «Тауруса»: Зак на переднем, вязаная шапка натянута на глаза, на висках болтаются наушники-«гвоздики», Тайлер на заднем, тупо смотрит в пространство, точно они уже выехали на автостраду.
— Готовы? — Эмери опустил стекло. Он был в синей фланелевой рубашке и бейсболке с надписью «Академия Звездного Флота».
Леонард, сидевший рядом, углубился в дорожный атлас. Потом поднял глаза и улыбнулся Робби:
— Выходим на трассу!
— Ага, — улыбнулся Робби в ответ и похлопал по крыше машины Эмери. — Увидимся.
Лишь через два часа они вырвались с «околовашингтонской орбиты» — проще говоря, преодолели пробки на кольцевой. В этих местах давно не осталось ни ферм, ни лесов — все расчерчено сетью торговых центров и жилых комплексов, многие из которых пустуют. Каждый раз, когда Робби, заслышав что-то любимое, делал радио погромче, парни жаловались, что его песни перебивают звук в их наушниках.
Только когда начало смеркаться и из Вирджинии они выехали в Северную Каролину, окружающий мир стал выглядеть не столь прозаично: вдали мерцали зеленые и желтые огоньки, появились первые звезды и сияющий полумесяц. Сосновые рощи вытеснили городские аггломерации. Мальчики давно уже дрыхли — погрузились в феноменальную спячку, в которую умели проваливаться усилием воли, на шестнадцатой минуте пребывания в обществе взрослых. Робби потихоньку включил радио, переключал частоты, пока не поймал эхо какой-то знакомой мелодии. Вспомнил, как они с Анной катались: жена на переднем сиденье, Зак буянит в автокресле у них за спиной; они ехали куда глаза глядят, пока малыш не засыпал, — тогда можно было поговорить или заехать на какой-нибудь пустырь и поласкаться.
Сколько лет он об этом не вспоминал? Кажется, целую вечность. Он прогонял мысли об Анне; иногда казалось, будто он гонит саму Анну, а ее кулаки колотят его, когда он наливает себе еще стопочку или, шатаясь, бредет в спальню.
Теперь темнота принесла ему успокоение, как Зака когда-то убаюкивали прогулки в автомобиле. Робби почувствовал, как боль в груди утихла — точно занозу выдернули; он удивленно моргнул… и заметил в зеркале заднего вида лицо Анны: вполоборота, любуется небом за окном.
Робби вскинулся, сообразив, что начал клевать носом. На приборной доске горел красный огонек — ага, индикатор топлива. Робби позвонил Эмери, и обе машины при первой возможности свернули с автострады. Через несколько минут им попалась заправка — на отдалении от дороги, среди сосен. С краю — старомодный насос. Желтый свет сочится сквозь дверь, забранную москитной сеткой. Ребята проснулись, протерли глаза.
— Где мы? — спросил Зак?
