Андрей Валентинов - Даймон
Необходимость охраны крепости Керит и привела к созданию столь странного государства. Обычные негрские племена слишком слабы и недружны, посему появился план пригласить в Читабо выходцев из Северо-Американских Штатов, хорошо вооружённых и организованных, но лишённых отчизны. Они, взяв под надёжную охрану крепость, стали в свою очередь владыками покорённых ими аборигенов. Таким образом, говоря о «кругах» Миомбо-Керита и об идеях великого Платона, я бы не так далёк от истины.
Остальное вполне понятно. Узнав, что Викири попала не к местному хозяину, но к путешественнику-шотландцу, направляющемуся на север, мистрис Координатор поняла, что не может желать лучшего. Теперь в её интересах было помочь добраться нам до земель Читабо живыми и здоровыми. Сие предприятие вполне удалось.
Мистрис категорически отказалась обсуждать намёк на то, что Викири (а фактически она сама, пребывавшая с дочерью в постоянном контакте) спасла мне жизнь во время нежданного приступа болезни, более того, быстро и успешно меня излечила. Кажется, благодеяния здесь принято не поминать. Зато охотно пояснила, отчего Викири отказалась со мною разговаривать. Девочка ещё не вполне контролирует свои огромные возможности. Беседа со мной, уже «инициированным» Даймоном, могла раскрыть её тайну.
Между прочим, бинауральные ритмы, а также химическое и механическое (!) воздействие на мозг, имеющее целью «выход» в Ноосферу, почитаются здесь варварством. Способы «путешествия» в Эфирной державе не в пример совершеннее. Что важно, они основаны не на индивидуальных способностях (тут мой Даймон прав), а на неких общих правилах, позволяющих каждому достойному стать гражданином Ноосферы. От более подробного рассказа меня удерживает слово, данное матери Викири. Они имеют полное право беречьтакие тайны.
Именно очевидная причастность к путешествиям по «разумному эфиру» стала причиной особого отношение к моей скромной персоне. Для владык Керита — я «свой», собрат по Знанию, пусть и заблудший, порою не ведающий, что творю. Если сие так… Ты спас не только меня, мой Даймон, ты спас женщину, без которой жизнь для отныне не имеет смысла. Королеву Талачеу казнили бы без всяких колебаний, супруге же Ричарда Макферсона, гражданина Ноосферы, ничего не грозит и грозить не может. Надо ли удивляться тому, о чем я первым делом попросил здешних хозяев?
Мистрис Координатор обещала помочь. Как я уже сумел убедиться, её слова не пусты. Если ты жив мой Даймон, если ты ещё где-то здесь, в одном из миров Ноосферы… Молю, Творца, чтоб это было так.
Среди всего прочего, мистрис рассказала, что письмо моё с подробным описанием южноафриканского «блюдца» через три месяца (!) успешно попадёт к адресату — доктору Родерику Мурчисону. Увы, по её предположениям (наши мысли для них не тайна), мой давний знакомец склонён утаить авторство, воспользовавшись моим открытием для собственной славы. Глубокоуважаемая мистрис так и не поняла, отчего её гость, вместо того, чтобы расстроиться, хохотал не менее пяти минут. Эта новость будет первым, что я расскажу Даймону при нашей будущей встрече. Со старушкой Историей ничего не произошло. Через два года председатель Королевского Географического общества Мурчисон докажет реальность южноафриканского «блюдца», совершив великое открытие, не выходя из кабинета.
Два года! Тугодум же он, господин председатель!
Этим он здорово обидит моего друга Дэвида Ливингстона, который пока ещё только собирается в своё первое путешествие. Шотландец же Ричард Макферсон, как и было обещано, исчезнет где-то в глубинах красной земли миомбо — что оного шотландца вполне устраивает.
В который раз вспоминается песня, спетая моей Леди в нашу первую встречу.
Ты приехал издалека, шотландец Ричард.
За тобой — длинная пыльная дорога, шотландец Ричард.
Твои боги остались в твоей земле, шотландец Ричард.
Кто будет хранить тебя в миомбо, шотландец Ричард?
Кажется, теперь я знаю ответ и на этот вопрос.
Леди Ньямоана слишком горда, чтобы спрашивать об участи, ей уготованной. Когда я вернулся, она вопросила не о себе — обо мне. Поистине трудно найти нужные слова, но, кажется, удалось. Я сказал, что отныне наша с ней судьба — стать обитателями Неба. Леди Ньямоана спокойно кивнула — она готова последовать за мной на Небеса. Пришлось уточнить: пока что нам предстоит иное путешествие. Завтра мы отправимся к Иривати, дабы увидеть Великий Водопад — Гремящий Дым.
Закат сегодня особенно красив. Земля миомбо очень добра ко мне.
Дорожка 17 — «Кораблик»
Музыка Александра Флярковского, слова Новеллы Матвеевой.
Исполняет Наталья Варлей. Запись 1997 г.
(2`08).
Простенькая песенка из кинофильма «Ещё раз про любовь» про солнечного зайчика, который не линяет даже весной. «Я шагнула на корабль, а кораблик оказался из газеты вчерашней…»
…И запах другой совсем. Не благовониями восточными пахнет — химией. То ли карболка, то ли соляная кислота, не поймёшь, а все равно — противно. Гобелен в кабинете косо висит. Задели — не поправили.
Керри-Керит, чёрный скорпион, пристроился у самого стекла. Глаза круглые не отводит, словно врага выискивает. Левая клешня на стружке, правая на весу, в боевой готовности.
Книги сдвинуты. Искали что-то или просто любопытствовали. Компьютер — что от него осталось — уже на месте, только смотреть не хочется. Стойка с дисками пуста, лишь в самом низу торчит что-то классическо-музыкальное.
Нет Профессора.
Женя-Ева всхлипнула — негромко, горлом. Дёрнула носиком.
— Суки! Менты — суки! Даже смотреть ничего не стали. Протокол просто так, не глядя, составили. А дела не завели. Говорят, уехал мужик по бабам прогуляться, нечего нас беспокоить. Суки поганые, бляди!
— Женя, не надо, пожалуйста. Ну их!
Хорст-Игорь погладил девушку по плечу, в щеку поцеловал. Вновь всхлипнула Профессорова дочка, ещё чуть-чуть — и разревётся.
Алёша сам едва сдерживался. Плакать бы не стал — заорал во все горло. Куда человека девали, сволочи? Хорошего человека, умного, настоящего?
Сволочи — только кто? Менты, понятно, сволочи, в бетон их всех, но и вправду — ничего. Ни следов, ни намёков. Был человек — нет человека.
Всех знакомых обзвонили — на всякий случай. Товарищ Север бойцов из АГ-2 тряхнул. И Десант своих предупредил, чтобы поглядывали да поспрашивали. Без толку все. Нет, не знают, не слыхали, не представляют.
…Женя пришла в себя. Профессор сгинул. «Фенитон! Не забыли, Алексей? Надеюсь, не понадобиться, но…». Но химия здесь не при чем, и Мирца, планета-душа, тоже не при чем. Профессор исчез не в Ноосфере, не среди белых облаков — в этом мире. И он пропал, и записи, и компьютерные файлы.
Но все-таки. Женя умирала — не умерла. Воскресла. Дочь воскресла — отец пропал.
— Пошли? — Хорст, негромко, голос сдерживая.
— Сейчас. Я… Керри покормить надо. И кактусы. Папа давно не поливал…
Женя-Ева вытерла, в комнату побрела, к аквариуму. Алёше вспомнилось: скорпиону копра требуется — и горящая лампочка. А чем кормят, не спросил, не догадался.
На Хорста Die Fahne Hoch покосился. О деле бы поговорить, только время ли? Место точно не самое подходящее. И дела почти все подождать могут. Все тихо, все спокойно, отбой боевой тревоги, группы работают в режиме «увидел — доложил».
Почти все. Почти!
— Женя куда собирается? К маме?
— Ага. Она на машине. Подкинет, если хочешь.
Алёша улыбнулся — вспомнил, как познакомились. Везли тогда битого демократа на этой самой машине пользовать бинауральными ритмами, картинками Эшера гипнотизировать. И сейчас подвезти могут. Джемина обещала через два часа прийти на «конспиративку»…
Использование служебного положения? Само собой! Начальник он — или куда? Можно и в «Черчилль» подъехать, там джаз из Питера выступает…
— Нет, Игорь. Проводим Женю и… Дело есть.
Со двора вышли — прямо на шумный проспект. Направо набережная, налево станция метро. Шуршат машины по сухому пыльному асфальту, светофор мигает, бродят по тротуару сонные голуби. Знакомо все, привычно.
Теплынь какая! Наконец-то весна…
— Туда, Игорь!
Туда — налево, к метро, куда весь народ спешит. Сунул Алёша руки в карманы пиджака, губу прикусил. Вперёд! Права Ева — суки менты, злобные суки. Именно сейчас Профессора искать надо, пока след тёплый. Какой из него, историка-недоучки, следователь?
Дёрнул щекой товарищ Север. Какой? А никакой! Но другого нет. Все слепые и глухие, смотрят да не видят…
Что-то спрашивал Хорст, говорил о чем-то. Не отвечал Алексей, не слушал. Так и шёл — с руками в карманах, под ноги глядя. Повезёт? Не повезёт? Алкаши с утра похмеляются, сейчас полдень, самое время новую дозу принимать…
Повезёт?
Знакомая «стекляшка», где Степана Квитко поминали. Пластиковые столы, очередь алкогольная. Невеликая ещё, к вечеру сползутся…
