Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову
«Конрад Гай Рокадия Лин выдвигается кандидатом на Перерождение»
Снизу — приписка: «Предварительный опрос граждан Объединенной Республики. За — 88 %, против — 10 %. Просим кандидата дать согласие на проведение референдума».
Дрогнувшим от волнения голосом, Лин сказал:
— Кому?
Он адресовал вопрос скорее себе, но курьер понял, учтиво поклонился:
— Мне, Первый консул. Или вы можете позвонить в секретариат Центра и попросить к аппарату…
— Не стоит. Я согласен.
Это был миг триумфа. Конрад Лин все-таки добился своего.
Референдум и последующую подготовку к Перерождению он почти не запомнил. Все было как в тумане, в висках назойливо стучало: победил, победил, победил…
Окончательно он пришел в себя только на стенде снятия ментальной матрицы. Теплые женские руки протерли лоб влажной тряпочкой, на лицо надвинулась резиновая маска, чей-то голос сказал:
— Вдохните, Первый консул. Глубже… Еще глубже… Еще ра…
Конрад послушно вдохнул, и пришла тишина.
Просыпаться не хотелось. Конраду снилось детство. Вот он, шестилетний, впервые едет с отцом на мобиле, по тем временам дорогущей и редкой игрушке. Правда, окна почему-то тонированы, да и обводы мобиля вполне современные, автоматическая коробка передач, регулятор управления подушкой… впрочем, это же сон. Во сне может быть что угодно.
Мобиль, уютно порыкивая мотором на поворотах, мчится по осеннему шоссе. За темным стеклом мелькает оранжевый хоровод деревьев. Маленький Конрад счастливо вцепился ручонками в подлокотник отцовского кресла…
Удар! Ярко-красный цветок перед глазами. Мобиль подпрыгивает, переворачивается, с хрустом валится на крышу, сминая перегородки. Что-то темное срывается с бокового кресла и, вышибая лобовое стекло, вылетает на дорогу.
Мама?
Резко пахнет разлитым топливом, горелой резиной… и — почти сразу же — больницей. Аптечный аромат лекарств, накрахмаленные халаты врачевателей, странно податливая при каждом движении кровать. На стене надпись: «Ожоговый центр». Буквы знакомы, но само слово непонятно.
Немного больно, но не очень сильно, можно терпеть…
Приглушенный голос произносит:
— С женщиной все не так плохо — переломы ног, шейки бедра, несколько ребер. Вытянет.
— А что с мужчиной?
— Боги! Ты соображаешь, о чем спрашиваешь?! Его, наверное, еще не собрали! Парнишку бы спасти… Только на уколах держится.
Перемена обстановки. Промозглые зимние тропинки, голые деревья, траурная музыка. Крематорий. Суровый голос нараспев произносит:
— Сегодня мы провожаем в последний путь…
На постаменте — два гроба, большой и поменьше. Цветы. Люди в черном, их немного.
Вдруг, расталкивая ряды, на украшенную венками площадку вбегает женщина, бросается сначала к большему гробу, потом к маленькому, обнимает их:
— Не-е-е-е-ет!!
Конрад закричал и проснулся. Руки его дрожали, на лбу выступил холодный пот. Но вместе с тем пришло и странное, забытое с юности ощущение абсолютного здоровья. Все мышцы послушно наливались силой, нигде не ломило и не болело.
Бывший Первый консул хотел было со стариковским кряхтением спустить ноги на пол, сгорбившись, попытаться встать, опираясь на край кровати — в последние годы это не всегда удавалось с первого раза, — но, к своему удивлению, упруго вскочил. Тренированные, крепкие мускулы заиграли утренней свежестью, отдохнувшие за ночь, готовые к работе.
Лин огляделся.
Несколько аскетичная, но застеленная свежайшими простынями кровать стояла в небольшой, практически пустой, если не считать низенького столика с вазой фруктов, комнате. В широкое окно вливались солнечные лучи, на противоположной стене плясали зайчики.
Кошмарный сон отступил, Конрад с упоением привыкал к новому телу, напрягал и расслаблял бицепсы, приседал, даже нанес несколько ударов воображаемому противнику.
Мелодичная трель звонка заставила его вздрогнуть. Он огляделся. На столе лежал портативный переговорник. Лампочка вызова упоенно мигала.
— Первый консул, — голос звучал чуть приглушенно, но тембр сразу понравился Конраду. — Рад сообщить, что Перерождение завершилось! Поздравляю вас. Как тело, устраивает?
— Вполне. Вы даже себе не представляете, каково это — сбросить разом шесть десятков лет!
— Не представляю, Первый консул. Впрочем, мне и не надо. Моя задача следить за вашим психическим и физическим состоянием. Называйте меня… ну, к примеру, куратор. Как спали?
Конрад помрачнел.
— Если честно, то не очень. Кошмары какие-то…
— Ну, это бывает на новом месте, — куратор отвечал несколько напряженно, словно ждал какого-то подвоха. — Поверьте мне, все пройдет. А пока привыкайте к новому телу, осматривайте дом, устраивайтесь. Через три дня — первое обследование. А сейчас, не забудьте, пока клетки тела перестраиваются под вашу ментальную матрицу, вам необходимо больше есть и спать. Я понимаю, что очень хочется подвигаться, испытать новые ощущения, проверить себя на прочность… Подождите. Успеется. Ну, хорошо, не буду вам излишне надоедать своим контролем. Все инструкции в конверте синего цвета на столе. Мой персональный номер — в базе вашего переговорника. Звоните по любому поводу, всегда рад помочь.
По старой привычке с самого утра быть в форме, Конрад принял ванну, умылся, огляделся по сторонам в поисках бритвенного прибора.
А вот он, в шкафчике, вместе со всем остальным: зубная щетка, паста, мыло и розовое масло, благовония для кожи…
Когда Лин повернулся, зеркало отразило человека за его спиной. Мертвого. Лицо его сильно перекосилось, но все-таки на мгновение Конраду показалось, что он где-то уже видел этот высокий лоб с залысинами, нос с горбинкой, родинку на правой щеке…
Конрад зажмурился, помотал головой. Наконец снова открыл глаза.
Он все еще сидел там. Прислонившись к самому краю ванной с широко распахнутым, словно в немом крике ртом. Стена и занавес ванной забрызганы кровью и кусочками мозгов. У ног самоубийцы натекла омерзительная лужица, и валялся старый армейский пулевик.
Лин знал, что в оружии больше нет патронов.
В первый миг он не узнал его, да и не удивительно — он давно и думать забыл об этом человеке. Но услужливая память на протяжении стольких лет отказывавшаяся помнить, неожиданно выбросила имя.
Ваниш. Ливий Ваниш.
Бритва выпала из руки Конрада, звякнула о край фаянсового умывальника. Звук немного отрезвил бывшего Первого консула, он взял себя в руки и обернулся.
Никого.
Брился он дрожащими руками, но станок был отличного качества, и Конрад не порезался, слава Богам. Сейчас бы он просто не вынес вида крови.
Наскоро поев, — кладовая оказалась забитой мясными сублиматами и мерзкого вкуса протеиновыми коктейлями, — Конрад, следуя совету осматриваться, вышел из дома в сад.
Он все еще шарахался от каждой новой тени, ожидая каких-нибудь подвохов, вроде утреннего происшествия в ванной, но… ничего не происходило.
Конрад постепенно успокаивался, окружающая красота умиротворяюще действовала на него. Почти от самого порога начиналась тенистая дубовая роща, кое-где в ней пропадали узенькие тропки. Во дворе расположился небольшой крытый бассейн с декоративным фонтанчиком. Рядом — несколько разложенных шезлонгов, прозрачный столик для аперитивов, книжный пюпитр.
Лин блаженно вытянулся в шезлонге, сквозь полуприкрытые веки посматривал на воду. Ветер сорвал с ближайших дубов горсть желудей. Несколько штук дробью простучали по мощеной булыжником дорожке, два или три с плеском упали в бассейн.
И тут Конрада словно толкнуло изнутри.
Он с ужасом ощутил, что тонет. Легкие разрывались, требуя воздуха. Он хотел сделать несколько мощных гребков, но руки оказались связанными. В панике он заработал плечами, ногами, бедрами. Тело мучительно дергалось, сотрясаясь, словно в конвульсиях. Над водой мелькнули неясные тени, мелькнули и тут же исчезли.
Лицо оставалось сухим, он уже почти поверил, что вынырнул, но в то же мгновение вспомнил: перед тем, как бросить в озеро, ему на голову надели пластиковый мешок.
Судорожные движения ртом, спазмы в легких…
И последняя, ускользающая мысль — не надо было писать ту статью!
Лин с криком метнулся в дом, отыскал в аптечке снотворное — «новейшее средство, крепкий сон, без сновидений», выпил разом три капсулы, забрался на кровать.
Хотелось есть, но Конрад сейчас не смог бы заставить себя спустится в кладовую. Это было выше его сил. Кто ждет его там? Какой еще призрак прошлого? Инесса? Канн? Малкович?
Капсулы подействовали — сон был сумбурным и бессвязным. Лин почему-то ощутил себя девочкой.
Вот он (она?) собирается в школу, служанка заплела косички, сумка готова. Она выходит на порог и в этот момент на нее с двух сторон бросаются какие-то тени.
