Валерий Генкин - Похищение
Каракозовым? Желябовым? Перовской?
С Иудой еще сложнее. Беря Иуду как символ предательства, мы смело и холодно отворачиваемся от него. Но символ не страдает в преисподней. Там его муки просто обозначены. Возьмем Иудучеловека. Молодого фанатичного парня из маленького галилейского городка, глубоко верующего в загробное воздаяние каждому по делам его. И открывающего Иисусу двери в вечное блаженство после короткого страдания, а себя обрекающего на вечные же страшные муки. Абсурдно полагать, что предание Христа Каиафе объясняется жадностью Иуды. Да он мог просто уйти с общинной кассой, положив в карман куда больше тридцати сребреников. Вот и приходится задуматься, кто, собственно, искупает вину рода человеческого – учитель или ученик? [Похоже, Андрис взял эту мысль у Борхеса, но забыл об источнике и принял за свою собственную]
Андрис умолк и втиснул книгу в щель на этажерке.
– Так что мы можем сказать после этой прогулки по аду? – сказал он после паузы.- Какие сделать для себя полезные выводы? Какой извлечь, как говорится, урок? А может мы сказать, что этому учреждению не хватает справедливости. И мы не имеем права доверить ему воспитательные функции, а вынуждены принимать спои меры, Андрис снова замолчал. Велько облегченно вздохнул.
И я кладу перо и вздыхаю, радуясь окончанию этой затянувшейся речи о преисподней, этой главы, да и всего письма.
Твой Андрей
P.S. Отвечаю на твой вопрос. Курский – какой-то чин то ли НКВД, то ли министерства юстиции 30-х годов. Идеолог системы устрашения и пыток для получения нужных показаний подследственных.
По непроверенным данным, Курскому принадлежит идея транслировать в камеру заключенного запись стонов и криков его истязаемых близких – похвальное понимание роли научно-технического прогресса в деле защиты революционных завоеваний. Подробнее о Курском можно прочесть в книге Абдрахмана Авторханова "Технология власти".
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
22-е декабря, Москва
Андрей!
Буде герои наши возьмут в привычку произносить протяжные комментарии к шедеврам мировой культуры да еще побуждать нас к пространным отступлениям о пророках, читатель заскучает, отложит в сторону наше произведение и скажет: "Нет, это не по мне. От такого чтения скисает молоко. Вы мне подайте прозу энергичную, динамичную, захватывающую!" Действия, стремительного развития событий ожидает читатель, а потому Андрис и Велько должны незамедлительно приступить к делу. Начало следующей главы застает их в разгар предсъемочной суеты. Рервик принял решение снимать грандиозный многосерийный исторический фильм – нет, цикл фильмов, объединенных идеей суда над тиранами всех времен и народов. Сейчас он озабочен подбором актеров для сюжета о Генрихе VIII, мрачном убийце великого Томаса Мора, а также множества своих жен и сановников.
Итак,
глава третья
Теснитесь ближе к тюремной телеге, Смейтесь гримасе боли.
Плюньте в глаза. Бросьте последний укор им.
Проститутка, инок – Проклинайте живущий еще, трепещущий труп!
"De lege Contra diaboli Ad majorem Dei gloriam [Согласно с законом против дьявола к вящей славе Господней (лат.).] Повинна Костру…" П. Гуров– Вам нужен звукооператор.
Смуглый мужчина в льняной рубахе и синих тесных штанах произнес эти слова без вопросительной интонации. Он был поразительно худ и высок. Окажись он в поле зрения Евклида, втолковывающего свои постулаты толпе туповатых учеников, тот с радостью использовал бы его как учебное пособие. "Посмотрите! – вскричал бы геометр.- Сколь наглядно иллюстрирует этот человек данное мною определение прямой линии как длины без ширины".
– У меня есть звукооператор, и не один.- Андрис, озадаченный нитевидностью посетителя, не хотел обрывать разговора. Он уже прикидывал ему место в кадре.- А впрочем, что вы умеете?
– Все.
В дверь просунулась голова Велько.
– Будешь смотреть пробы на Анну Болейн?
Андрис кивнул и медленно пошел к выходу.
– Боюсь, эту способность трудно использовать. Нам нужны люди, которые делают не все, а то, что нужно режиссеру. Может быть, хотите сняться? Я найду вам роль.
– Нет.
– Почему?
Краткий и решительный отказ удивил Рервика.
– Догадываюсь, что вызвало ваш интерес.
– Да, у вас редкая внешность. Разве есть что-нибудь зазорное в моем желании использовать это ваше качество?
– Эй, рожа, не хочешь ли сыграть Квазимодо? А вы, девушка с крысиным лицом, приглашаю вас на роль Шушары в мюзикле "Буратино на Альдебаране". Ты, толстобрюхий с мордой-сковородкой, если неделю попостишься, чтобы влезть в кадр, сыграешь сразу всех трех толстяков…
– Мне нравится ваш способ изъясняться,- сказал Андрис.Пойдемте со мной, я посмотрю, на что вы способны как звукооператор.
На закате, за час до разбора с Михой Льяном роли Генриха, Андрис и Велько встретились в "Шаланде" – крохотной харчевне в двух шагах от студии. Они уселись на раскладных брезентовых табуретах под навесом, лицом к морю, и Велько немедленно швырнул пригоршню мидий на раскаленный железный лист, устроенный над каменным очагом. Солнечный шар коснулся воды.
– Сейчас придет Год,- сказал Андрис.
– Год?
– Тот, что просился в звукооператоры.
– А-а-а.- Велько принялся кропить мидий лимонным соком.
– Он гений.
– Угу.- Вуйчич выбрал моллюска покрупнее и со свистом втянул в рот.
– Слабая реакция на такое сообщение.
– Я просто хорошо владею собой. В глубине души я потрясен количеством гениев, занятых в нашем фильме.
– Много гениев?
– Суди сам. Гениальный режиссер – раз.- Велько сидя шаркнул ножкой.Гениальный исполнитель роли Генриха – два. Гениальный, как выясняется, звукооператор – три. И наконец… – Велько сделал профессиональную паузу.
– Наконец? – поддался на провокацию Андрис.
– Ну, мне, право, неловко так говорить, но все же, если смотреть правде в глаза, мы не можем пройти мимо очевидного факта, что помощник режиссера…
– Да, да. И все же Год – гений. Ты не представляешь, что он сделал с фонограммой пигалицы, которую ты имел наглость предложить на роль Анны.
– Ай-яй-яй.
– Этот завалящий голосишко Год снабдил богатейшими модуляциями. Патетическими, вкрадчиво-доверительными, жалобными, жестокими. Я бы с закрытыми глазами взял эту девицу на роль Медеи.
– Что же не взял?
– Во-первых, мои глаза были открыты, а во-вторых, я не снимаю Медею, остолоп.
– Кто остолоп?
– Ты жуешь непрерывно третьи сутки, в то время как я пытаюсь говорить о серьезных вещах,- торжественно сказал Рервик.
– По-твоему, мидии – вещь несерьезная? Хорошо, сейчас подадут копченого угря, и я посмотрю, сможешь ли ты устоять против него.
– Когда я спросил, где он научился, подобно кузнецу из сказки, ковать любой голос, он сказал, что озвучивал хронику с речами Цесариума.
– Чьими речами?
– Вот и я спросил, чьими. Цесариума, сказал Год. Цесариума с большой буквы. "Вы слышали о Лехе? – спросил он.- Впрочем, откуда вам. Завалящая планета. Глухая провинция. Большого резонанса тамошние события не имели".
– Лех, Лех,- забормотал Велько.- Рецидив единовластия. Более десяти лет никаких контактов. Только-только подключился к Информаторию и заявил о своих нуждах, желании принимать туристов. Цесариум… это, наверно, тот самый Болт, которого они скинули в прошлом году, отдав власть фронту национального спасения.
– Ты жутко много знаешь, Велько,- сказал Андрис восхищенно.- Так вот, Год оттуда. Большой патриот Леха. Предложил снимать наш фильм именно там.
– И не без оснований,- раздался глухой голос, и Год, переставляя бесконечные ноги, подошел к навесу.- В вашем заповеднике не развернуться. Этого не тронь, тут не взрывай, там не мусори. Кругом святыни. Среднюю массовку тысяч на двадцать статистов с пожарами и ракетной атакой – и то снять негде. А на Лехе к вашим услугам огромные незаселенные территории. Пейзаж неотличим от земного. Разве только вымершие деревни – так они пригодятся. Помощь местных властей и населения обеспечена. И поможете, в свою очередь, планете, которая только начинает приходить в себя. Такая большая съемка оживит экономику, привлечет туристов.
– Познакомьтесь, вчера вы виделись только мельком,- сказал Рервик.Велько Вуйчич, мой друг и помощник. Те проблемы, о которых вы только что говорили,- его боль. Авсей Год, звукооператор. Я попросил его послушать наш разговор с Льяном.
Год сложился в несколько раз и тоже занялся мидиями. В отличие от Велько, всасывая их, он не, свистел, а скорее всхлипывал.
– Теперь я не чувствую себя одиноким,- довольным тоном заметил Вуйчич.Приятно беседовать с человеком, знающим толк в истинных ценностях. Я думаю, нам нет нужды идти с Михой в студию. Как хорошо здесь, не отрываясь от важного дела, потолковать о мерзопакостях, творимых средневековым корольком.
