Глеб Корин - Радуга
- Здравствуйте. Прошу за мной – я на машине, - сказал он с коротким кивком и тут же зашагал в обратном направлении.
Черная «Ауди» прыгнула с места, с визгом вписалась в поворот и понеслась по длинному и прямому проспекту прочь из города. Полковник скосил глаза, нажимая кнопку на телефоне, подождал и сказал:
- Мы едем.
Глухие кованые ворота венчала арка, облицованная черным ониксом. «Ауди», не снижая скорости, неслась прямо на них. На последних метрах створки их с рокотом ушли в толщу высокого забора из лицевого кирпича. Машина проскочила под черной радугой и покатила по прямой аллее с низко подстриженными кустами.
Их ждали у парадного входа. Собственно, Василий Васильевич был один, не считая парочки безликих и безгласных бодигардов.
- Наконец-то! – вырвалось у него. – С прибытием вас. Василий Васильевич! - он протянул руку.
- Ганецкий Семен Ефремович.
- Бреус Иван Ильич.
- Иеромонах Виссарион.
- Прошу, прошу…
Гости вошли. Василий Васильевич улучил момент и вполголоса спросил полковника:
-Тебя «пасли»?
- Все это время. Мне подождать?
Василий Васильевич отрицательно мотнул головой и указал рукой вслед гостям, поднимающимся по широкой мраморной лестнице.
В центре круглого зала с куполом верхнего света стоял низкий круглый стол в окружении кожаных кресел. Как только все расселись, Василий Васильевич немедленно приступил к делу:
- Люди, которых я представляю, проявляют большой интерес к сотрудничеству с вашим миром. Вы имеете полномочия от центральной власти?
Ганецкий переглянулся со своими спутниками и заговорил:
- Власть в нашем мире децентрализована. Общины и округа избирают тот способ самоуправления, который сочтут нужным. Либо обходятся без него. Некоторые функции делегированы координирующему Совету, членами которого мы являемся. Я – выражаясь в понятных вам категориях – представляю светскую власть, отец Виссарион – духовную, а Иван Ильич – нашу промышленность.
- Насколько мне известно, ваш мир – это практически девственная планета на заре колонизации. Насколько разведаны ее природные ресурсы?
- География и природный мир примерно соответствуют земному. Огромные массивы лесов и полей, практически готовых к земледелию. Обилие садов, чистых рек, озер и лето круглый год. Богатые рудные месторождения, в том числе драгоценных металлов и редкоземельных элементов. Найдены газ и нефть.
- Мы могли бы оказать самую широкую помощь в инвестициях, совместной разработке полезных ископаемых, развитии промышленности и освоении свободных территорий. Сотрудничество в банковской сфере…
- Банков на нашей земле нет и не будет никогда. Ни своих, ни чужих – не сочтите за резкость.
- Но почему? – изумился Василий Васильевич.
Ганецкий скромно улыбнулся:
- Чтобы всегда оставаться такими же богатыми, как мы есть. В нашем мире, разумеется, существуют деньги. Мы имеем золотой запас для торговли с этим миром и чеканим золотую монету для внутреннего употребления. Однако потребность в деньгах у наших граждан весьма невелика. Много процветающих общин по многу лет вообще обходятся без денег.
- Однако вы развиваете собственное производство и совершаете основательные закупки промышленных товаров у нас!
Иван Ильич немного приподнял огромную ладонь и пророкотал:
- Мы с удовольствием расширим и ассортимент и количество закупок. Дома же у себя строим и кустарничаем на земной лад потому, что по-другому не умеем. Многие, кто не реализовал себя здесь, с удовольствием отдаются этому делу. Однако хочу заметить, что привычные технологические и цивилизационные потребности наших людей постепенно меняются. Точнее, видоизменяются. Мы не можем пока построить достоверную экстраполяцию на ближайшее будущее – период наблюдения слишком мал. Однако тенденции нами отмечаются. Прогресс, как по инерции понимаем его мы, выходцы отсюда, может принять у наших детей и внуков, родившихся там, совершенно непредсказуемые сегодня формы.
- Корпорация, которую представляю лично я, с удовольствием займется комплексным решением проблем, которые вы опишете.
- Простите, но корпорации также не могут войти в наш мир.
- Ваша политика чересчур осторожна. Надеюсь, это временно.
Отец Виссарион мягко покачал головой:
- Дело не в политике. Таково устроение нашего мира. Он создан для человека, любит и защищает его. К нам не может войти никто и ничто, могущее причинить зло. Радуга не впустит равно вора и банкира, представителя корпорации и грабителя.
- Ваши парные категории несколько странноваты, батюшка!
- Простите меня, грешного. Я до пострига получил хорошее экономическое образование.
Василий Васильевич вдруг ощутил себя десятилетним мальчиком. Волшебный мир, блистающий дивными цветами, лежал перед ним за толстым стеклом. И его нельзя было ни взять себе, ни даже коснуться.
Он увидел, как подергиваются дымкой и тают фешенебельные виллы по берегам чистых озер и морей, лопаются и втягиваются назад в небытие рваные нити нефте- и газопроводов; в последний раз отразив солнце стеклянными гранями, рассыпаются в пыль гордые цитадели корпораций, а зарево рекламных огней постепенно превращается в свет утренней зари над мирными селами.
- Я вам не верю, - сказал он негромко.
Отец Виссарион с сожалением развел руками:
- Воля ваша. Однако, все сказанное нами, - правда.
- Не понимаю смысла игры, которую вы ведете со мною, господа. Скажу откровенно: я огорчен и разочарован. Это очень непривычно для меня. А привык я, господа, добиваться поставленной цели. Чего бы это ни стоило. Прежде всего я намерен получить действительно достоверную информацию. И я ее получу!
Какое-то непонятное выражение появилось в глазах Ганецкого:
- Теперь кто-то из нас должен спросить: «А каким же образом?» Я уже спросил. Продолжайте, Василий Васильевич. И позвольте выразить вам свое разочарование и сочувствие.
Василий Васильевич напрягся в своем кресле, хлопнул в ладоши и бросил быстрый взгляд на полковника. С самого начала встречи тот сидел, скрестив руки на груди и опустив глаза.
Полковник вздохнул и нехотя разлепил губы:
- Зря, Василий Васильевич.
Створки широкой двери распахнулись и в зал неспешно вошла группа крепких парней в серых костюмах.
Хозяин тяжело высвободился из своего кресла:
- Надеюсь, что следующий раунд наших переговоров будет более конструктивным, господа. А теперь прошу меня простить – дела!
Он поклонился и сделал знак рукой:
- Этих – вниз. Разместить по одному. И Доктора сюда с его чемоданчиком.
Парни подскочили к поднявшимся гостям и попытались схватить их. Это было похоже на пантомиму или бесконтактный массаж. Многочисленные руки хаотично и бестолково скользили на некотором расстоянии от тел, словно желая ощупать, огладить, но никак не решаясь прикоснуться.
Василий Васильевич оторопело замер. Полковник вышел из своей медитации и следил за происходящим во все глаза. Ганецкий стоял подбоченясь и наблюдал, как его с обеих сторон обхаживают, отчаянно размахивая руками, два настойчивых молодца. Вокруг могучей фигуры Ивана Ильича кружил ритуальный хоровод. Казалось, это дикари воздают почести своему идолу и вот-вот повергнутся ниц перед ним. Отец Виссарион сокрушенно качал головой, когда крепыш, который с разбегу пытался повалить его ударом плеча, останавливался в полете и обрушивался на пол.
- Отставить! – заорал полковник и вполголоса добавил: - Идиоты…
Гвардейцы Василия Васильевича прекратили бесплодные попытки и сбились в злую сопящую стайку. Полковник плюнул и молча направился к выходу.
Отец Виссарион переглянулся со своими спутниками и те кивнули. За их спинами вспыхнула радуга. Хозяин и его свита замерли.
Ганецкий поднял руку:
- И, тем не менее, уважаемый Василий Васильевич, предложение о взаимовыгодном сотрудничестве остается в силе.
Уважаемый Василий Васильевич, овладевая собой, молча кивнул. Глаза его смотрели за спины гостей. В радужном вырезе был виден склон горы, по которому к петляющей реке спускались сады в яблоневом и вишневом цвету. На маленьком речном затоне весело плескались дети, а луг с достоинством пересекала череда пятнистых коров.
- Вот он, наш мир, прямо перед вами. Любой может попробовать войти в него.
С этими словами Ганецкий поклонился и шагнул под радугу. Отец Виссарион и могучий Иван Ильич последовали за ним.
Василий Васильевич приблизился к радуге, остановился и протянул вперед руку. Он знал, что почувствует преграду и почему-то нисколько не удивился этому. Его «архаровцы» робко попытались повторить опыт хозяина. Незримая броня надежно защищала мир радуги. Они молча стояли и смотрели, как три фигуры не оглядываясь бредут по зеленому лугу. А потом залитый летним солнцем мир погас и перед их глазами вновь оказалась глухая стена в позолоченной лепнине.
