Глеб Корин - Радуга
- Вот! – сказал отец Виссарион, разведя вскинутые руки. – Строили сами. По картинке в журнале. Не прошло и десяти лет, а тесновато стало. Попросторней надобно да поосновательней. Тут уж картинками не обойтись, профессионал нужен. Вас нам сам Бог послал.
- Я не специалист по храмовой архитектуре, батюшка. В институте мы ее только обзорно проходили, а непосредственно в проектировании у меня опыта нет никакого, уж не обессудьте.
- Ничего, ничего, брат Сергий. С Божьей помощью справитесь. Вы крещены?
- Во младенчестве. И это все. С тех пор ни родители, ни я сам…
- Значит, помолимся о рабе Божием Сергии. Вы же сделайте несколько набросков по вашему усмотрению и вкусу, а после посмотрим вдвоем. Добро?
- Да, батюшка.
Они спустились по ступеням храма.
- Отец Виссарион, а не начать ли строительство не одной, а нескольких церквей сразу? На вырост, так сказать?
- Видите ли, Сергий, я уже и так обслуживаю три прихода – у нас, в Кавунах и Вишневом. У других православных священников дела не лучше. Нас тут таковых всего двадцать три человека и новых я пока не вижу.
- А что, новых нельзя, как это называется…
- Рукоположить? Нет, нельзя. По канонам церковным рукоположить во священнический сан может только епископ. Здесь нет ни одного.
- Почему?
Отец Виссарион посмотрел в глаза Сергею:
- Потому что они не могут шагнуть под радугу. Знаете, Сергий, раньше было принято ругать советскую власть за бессердечие к простым труженикам. Не спорю. Однако даже в трудные годы простой человек мог получить за труды свои премию в виде часов или отреза ткани. Даже просто благодарственную грамоту. Сегодня в праздники иерархи очень любят награждать церковными орденами президентов корпораций и чиновников высокого ранга. Вы думаете, простая старушка, которая всю жизнь свою провела, моя полы в храме, получит медаль или хотя бы трехгрошовую бумажку со словами благодарности? Если вы попадете в беду и попросите хоть немного денег, вам ответят: «Я помолюсь за вас». В пост они вкушают салат из кальмаров и нежирную красную рыбу, а с амвона гневно обличают в грехе чревоугодия тех, кто позволит себе фальшивую соевую колбасу. Конечно, это не только «болезнь владык». И обычных пастырей неправедных, в обиходе именуемых «зажравшимися попами», хватает - я не открою вам тайны. Однако, уровень доступа их к многомиллионным неконтролируемым никем средствам все же значительно ниже епископата.
- Но это ужасно!
- Это правда, а она не бывает ужасной. Церковь – часть общества, и болеет она теми же болезнями . Есть достойные архиереи, есть. Просто сегодня это редкость большая. Подождем. Бог не оставит своих.
- Простите за такой кощунственный вопрос, но как же соотносятся подобный образ жизни пастырей и христианское вероучение? Совершенно естественно возникает вопрос о его истинности!
- Сергий, если некий математик - стяжатель, вор и подонок, из этого разве следует, что математика – лженаука?
- Но почему Бог все это терпит? Вообще все, что творится там?
- А потому, что Господь бесконечно уважает свободу человека. Любую свободу. Человек же, простите, имеет обыкновение наделать здоровенную кучу дерьма, а потом кричать к Богу с обидой: «Как же ты терпишь все это, Господи? Ну-ка, давай разгребай все это за мной!» Не так ли?
Сергей молча покивал.
Отец Виссарион указал на одну из скамеечек в густой зелени:
- Если вы не спешите, может, присядем? В душе вашей, я вижу, много вопросов накопилось. Спрашивайте смело. Нет-нет, вы меня ни от чего не отрываете. До вечерни еще много времени.
- Понимаете, батюшка, всю свою сознательную жизнь я был атеистом.
Отец Виссарион рассмеялся:
- Вы не верите в Бога - ну и что? Зато Господь верит в вас. К тому же, вряд ли вы были антитеистом, сознательным богоборцем. Атеист же просто в силу разных причин привык думать о Боге не более, чем, скажем, о положении дел в Зимбабве.
Сергей поразмыслил.
- Мне всегда казалось, что наука доказала отсутствие Бога.
- Сергий, серьезный ученый не может позволить себе такого некорректного утверждения. В науке нет доказательств, что Бога нет. Замечу, что и верующий человек не может доказать, что Бог есть. Иными словами: ученый верует, что Бога нет. Мы веруем, что Бог есть. Человек свободен – он делает свободный выбор.
- А что вы думаете о нашем новом мире? Он создан Богом? Насколько мне известно, в Библии упоминается только земной мир и небесный.
- Понимаете, Сергий, Церковь никогда не позволяла себе скоропалительных суждений. Моя совесть и знания не позволят и мне. Повторю лишь слова Христовы: «В доме Отца моего обителей много».
- Я понимаю вашу осторожность – в конце концов, причиной может оказаться и некая неизученная сила Мироздания, так?
Отец Виссарион усмехнулся:
- Вы смотрели сериал «Звездные войны»? Там тоже упоминается некая Сила, которой служат джедаи. При этом вначале говорится, что это просто энергетическое поле, объединяющее все живое и неживое во Вселенной. Однако в последующих сериях возникает интересный момент: зритель вдруг узнаёт, что в крови людей живут мидихлории, симбиотические микроорганизмы, сообщающие человеку волю и желания Силы. Вы ничего не замечаете?
Сергей непонимающе пожал плечами.
- Если вы вставите пальцы в розетку, то вас ударит током – электрической силе совершенно безразлично: хороший вы человек или нет. Силе тяжести падающего вам на голову кирпича – также. Сила же, которая имеет понятие о добре и зле, обладает собственной волей и желаниями, которые сообщает другим, называется личностью, Сергий. Придуманная Лукасом Сила имеет Вселенское влияние. А как называется такая Сила, да еще и с признаками личности, а?
- Бог.
- Заметьте, идея Бога вовсе не требовалась для логики этой сказки. У Лукаса это явно нечаянно получилось. Вряд ли он даже сам заметил, что, собственно, сказал. Однако это неизбежно, когда человек начинает мыслить Вселенскими категориями.
- До вас я как-то не думал об этих вещах. Или думал не так.
- Ага, пока хитрый иеромонах не начал охмурять вас, как ксендзы – нежного Козлевича.
- Знаете, отец Виссарион, до встречи с вами я себе монахов представлял несколько другими…
- В форме змеи?
Оба рассмеялись. Сергей вдруг почувствовал себя очень легко.
- Только прошу вас, Сергий, не подумайте, что вы получили от меня ответы. Я просто изложил вам некоторые свои убеждения. Истинные ответы нельзя получить от кого-либо, они сами должны прорасти в душе в свой срок.
***
Василий Васильевич плеснул в снифтер коньяку, а в высокий стакан – водки, почти до краев. Стакан с водкой он пододвинул к Назару Ивановичу.
Полковник улыбнулся краешком губ. Василий Васильевич слегка приподнял пузатую рюмку, в которой «ниже ватерлинии» маслянисто колыхнулась янтарная жидкость:
- Несложно помнить вкусы старых друзей, когда их осталось так мало.
Полковник не спеша опрокинул в себя стакан и кивнул.
- Что-то ты в последнее время частить стал про старую дружбу, - подумал он. - Ну-ну, окучивай дальше, друг Василий.
- Протекает у нас где-то, полковник. Не хочется мне пока идти с разработками на такой стадии к этому мудаку. Ох, как не хочется!
- Вы имеете в виду Президента? – уточнил безразличным тоном Назар Иванович.
- Да… - нехотя подтвердил Василий Васильевич, – вот-вот ему подсунут победные реляции, выдутые из нашей информации, - и пришел песец всем замыслам. Если не опозорит, так ухитрится просрать со своими даже такой шанс!.. Такой шанс… - он покачал головой и умолк.
- Вы хотите успеть заключить хотя бы основные соглашения?
- Я должен успеть, Назар!
- Что меняется в моих обязанностях?
- С этого момента все делаешь сам – и только сам. Почему – сам понимаешь. Что тебе интуиция говорит: когда позвонят?
- Думается, дня через два-три.
- Время-время-время… Назар, от всего сердца прошу: там, где будет от тебя зависеть, постарайся побыстрее. Не дай обойти себя, опер! Ты же всегда был лучшим!
Полковник уже много лет жил один.
Когда его мобильный телефон исполнил первые такты «Песни Сольвейг», он как раз наблюдал, как из медного кратера джезвы стала подниматься густая коричневая лава.
- Где вы находитесь? – спросил он вместо приветствия, левой рукой держа телефон, а правой выключая конфорку плиты. Выслушав ответ, сказал:
- Буду через двенадцать минут.
Полковник схватил серый свитер, висевший на спинке стула, и вышел в прихожую, надевая его на ходу. Через несколько секунд хлопнула входная дверь и лязгнули ригели замка. В джезве на плите медленно опадала кофейная пена.
Троих человек, стоящих спинами к нему у памятника Шевченко, он увидел, как только вошел в сквер. Один из них был необычно высокого роста и крепкого сложения. Осенние листья зашуршали под ногами полковника и люди возле памятника обернулись. У высокого здоровяка и одного из его спутников оказались окладистые ухоженные бороды. Третий был лысоват и казался коротышкой. Полковнику его лицо кого-то смутно напомнило.
