Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка
Впрочем, я догадываюсь, почему вышел этот указ. Вспомните, какой сейчас год! 1967! Приближается 50-летие Октября! Вся Москва лихорадочно готовится к празднику. На центральных улицах обновляют краску на фасадах домов, во дворах красят заборы и лавочки. В нашем дворе, на радость малышне, построили новую детскую площадку. И это лишь то, что бросается в глаза. Ведь каждое предприятие и учреждение к такой дате тоже старается если не достичь, то хотя бы сделать вид, будто бы оно достигло рекордных результатов.
Да что далеко ходить? Вот, хотя бы, моего отца взять. Последние пару месяцев он чуть ли не приползает домой — так устаёт на работе. Их цех, оказывается, взял на себя обязательство выполнить к 7 ноября годовой план. Придёт домой, поест кое-как, и сразу валится в кровать. А по субботам и воскресеньям спит почти до обеда, его даже вечно орущие близнецы разбудить не могут. Хорошо ещё, что с весны этого года субботу выходным днём сделали — раньше-то шестидневная рабочая неделя была. Впрочем, отец часто и по субботам на работу выходит. Выполнить годовой план почти на два месяца раньше срока — это не шутка.
У нас в школе тоже вовсю идёт подготовка. Первоклашек она почти не касается, а старшие, я вижу, готовятся. До юбилея ещё больше месяца, а всё какие-то репетиции, тренировки. В холле на первом этаже висит специальная доска, там часто разные объявления вывешивают. А комсомольцы школы взяли на себя обязательство окончить первую четверть без троек. Глядя на них, и пионерская дружина то же самое сделала. Тоже обещают без троек первую четверть окончить. Честно говоря, мне кажется, что пионеры несколько погорячились. Комсомольцы-то, может, и вытянут на «без троек». Там народ достаточно ответственный — абы кого в комсомол не берут. В пионеры же только откровенных отморозков не принимают, всяких же обалдуев среди них хватает. Не верю я, что пионеры смогут учиться без троек. Им бы без двоек первую четверть окончить — уже большое достижение было бы…
— О нет. Опять?! Мама!!
— Не кричи так, разбудишь. Наташа, это в последний раз. Пожалуйста.
— Мама, нет! Я их ненавижу! Они мне мешают!
— Наташа, так надо. Сегодня у тебя такой знаменательный день!
— Да что в нём особенного? Подумаешь, в октябрята принимают. Не в партию же.
— Не кричи. Наташа, как ты не поймёшь — с белыми бантиками на голове ты такая красивая. Как цветочек.
— Ага. Как одуванчик. А может, я не хочу быть красивой?
— Глупости. Все девочки хотят быть красивыми.
— А я не хочу.
— Просто ты пока ещё маленькая. Подрастёшь — поймёшь. Не вертись.
— В магазин зайти после школы?
— Да, у нас гречка заканчивается, купи килограмм. И молока пару пакетов.
— Ещё что-нибудь?
— Хватит, а то нести тяжело будет.
— Мам, мне ещё в книжный зайти нужно, а то у меня чернила кончаются. Ты не теряй меня, ладно.
— Чернила заканчиваются? У тебя же почти полный флакон был. Ты их пьёшь, что ли?
— Я этот флакон опрокинула случайно. Там всё вылилось. Немного только на дне осталось.
— А, теперь понятно, в чём у нас красная тряпка вымазана. А я-то ещё гадала, что это за дрянь такая. Чернила вытирала ей, да?
— Ну, чем-то мне же нужно было их вытереть. Не могу ведь я оставить чернильную лужу на столе. Хорошо еще, что на одежду не попало.
— Могла бы меня спросить. Я бы тебе дала ненужную тряпку. Красная же почти новая была.
— Извини, мам. Я не подумала.
— Ладно, не страшно. Всё, беги в школу.
— Пока, мам!
— Стой!
— Что ещё?
— А поцеловать маму?
— Ой! Забыла…
Вот и закончилась моя первая учебная четверть в школе. Помахивая авоськой с продуктами, я неторопливо бреду в сторону дома. На груди у меня, под курткой, приколот новенький октябрятский значок, а в висящем на спине ранце лежит дневник с одними пятёрками. Я теперь октябрёнок и круглая отличница.
Удивляться тут, впрочем, особо нечему. На этом этапе никаких сложностей я и не ждал. Трудно не стать в первом классе отличником человеку с моими знаниями. Единственное, что меня немного беспокоило, так это физкультура. Однако, как выяснилось, мои занятия по физическому саморазвитию в детском саду даром не пропали. Нормы для первоклассников я выполнял легко.
Блин! Про чернила я забыл! Книжный совсем в другой стороне. Вернуться? Не, лениво. Далеко идти. И кушать хочу. Ладно, потом как-нибудь схожу. Немного чернил у меня ведь ещё есть. К тому же, сейчас у меня каникулы. Зачем на каникулах нужны чернила? Если что писать надо, так у меня и шариковые ручки есть для этого. Это только в школе нам отчего-то запрещают писать шариковыми ручками. Какой в этом скрыт глубинный смысл — я не понимаю…
Глава 12
— Сидоров! А это что такое?
— Где?
— Вот это! И не говори, что тут так и было. Когда я тебе давала эту книгу, страница была целой.
— Я не виноват! Это всё Сашка, брат младший. Он без спроса взял и порвал.
— Это не оправдание. Книгу дали тебе — ты и обязан был следить за ней. Нужно было положить её так, чтобы брат не достал.
— Да он куда хочешь залезет. От него прячь, не прячь — всё бесполезно.
— Значит, нужно было объяснить ему, что книга не твоя и брать её нельзя.
— Ага, объяснишь ему.
— После уроков останешься и заклеишь порванную страницу.
— Я не умею.
— Я покажу тебе, это просто.
— Мы с ребятами на горку кататься договорились идти после уроков.
— Тогда больше не приходи, книг не получишь.
— Ну, Мальцева…
— А ты как думал? Ты будешь рвать, а я за тебя клеить? Нет уж! Сам сломал — сам и чини.
— Я не ломал.
— Сидоров! Книгу дали тебе. Ты за неё отвечаешь. Как другие после тебя будут читать порванную, ты подумал, а?
— Я больше не буду.
— Это не обсуждается. Можешь идти кататься на свою горку. Но ко мне тогда больше не подходи. Книг для тебя не будет. Сам думай, что тебе важнее…
Мелкий пакостник Сидоров так и не пришёл. Усвистел кататься на санках. Собственно, я был почти уверен в том, что он не придёт. Сам в его возрасте так бы и поступил. Помню, я тоже любил в детстве кататься на санках. И хоть сейчас у меня, вроде бы, второе детство, но кататься как-то не тянет. Не хочется.
Я сижу в нашем классе около шкафа с книгами и ремонтирую порванную братом Сидорова сказку про Золушку. Кроме меня в классе ещё находится наша Тамарочка. Она сидит за учительским столом и проверяет тетради. Мы сегодня контрольную по арифметике писали, вот она их и проверяет. У меня, как всегда, пятёрка. Тамарочка об этом сказала ещё во время контрольной, пока весь остальной класс сосредоточенно пыхтел над заданием. Я-то минут за десять с ним справился. Если бы можно было писать шариковой ручкой — мог бы и быстрее. А перьевой получается медленно, тем более что ещё нужно следить за тем, как бы не поставить кляксу.
Мы часто так с Тамарочкой сидим вдвоём. У неё какие-то проблемы с жильём. Она не то в общежитии каком-то живёт, не то комнату вместе с кем-то снимает, я точно не понял. Единственное, в чём я уверен, так это в том, что она не замужем. И ухажёра у неё, вроде бы, нет. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы в школу к ней кто-нибудь заходил.
А я задерживаюсь в классе после уроков потому, что я теперь классный библиотекарь. После того, как мы стали октябрятами, Тамарочка сказала, что самые ответственные и сознательные могут взять на себя какую-нибудь общественную работу. Ну, и я тут же вылез. Я чего-то подобного ждал. Это как раз по моему Плану проходит. Мне нужна общественная работа, и выполнить мне её важно максимально качественно.
Тамарочка выделила под классную библиотеку один из шкафов, после чего я развил бурную деятельность. Всех ребят обязал притащить из дома по паре своих книжек. Можно больше. Кто ничего не принесёт — не будет иметь доступа к библиотеке. Кто принесёт много книг или что-то особо интересное — будет иметь приоритет перед другими читателями.
Пикантность ситуации была в том, что сам я ничего принести не мог — у меня просто не было своих детских книг. Впрочем, выход я нашёл. Тупо зашёл после уроков в книжный магазин и купил парочку не самых убогих.
Вообще, идея классной библиотеки у народа подъёма энтузиазма не вызвала. Как-то не вдохновился народ этой идеей. Дело продвигалось очень медленно и со скрипом. Две недели я ездил по ушам всем и каждому в классе, выклянчивая у них книги. В конце концов, я так всех достал своей библиотекой, что мне, чтобы от меня отвязаться, начали нести из дома старые книжки.
Да уж. Книги. Какую только фигню не тащили. Хороших книг, можно сказать, что и не было. Приносили что-то либо для совсем уж маленьких, либо всякую муть, неинтересную ни детям, ни взрослым. Единственная хорошая книга, которую принесли — сборник сказок Андерсена — была в отвратительном состоянии.
