Влада Воронова - Крест на моей ладони
Словно в подтверждение моим мыслям Дьятра помрачнел ещё больше и принялся теребить перстень.
Как же ему не идёт эта побрякушка! Столь резкий диссонанс владельца и украшения я видела только один раз, в кабинете Люцина, когда разглядывала столик с офисными сувенирами. Причём и те, и эта безделушки совершенно лишены волшебных свойств.
Курсанты закончили разминку.
— Вы очень способный педагог, — неохотно заметил Дьятра. — За неделю научили их столь многому.
— Теперь идёмте на одинарицу, посмотрите, как они работают в мёртвой зоне.
— Что там можно сделать? — удивился Элунэль.
— За счёт магии или силы стихий, которые сохраняются в теле волшебника, довольно многое.
— Да сколько их там сохраняется? — не поверил Дьятра.
— Сейчас вы убедитесь, — заверила я, — что даже один микроволш — это очень много.
На одинарице курсанты продемонстрировали основные приёмы защиты и нападения. Коряво и неуклюже, но для всего лишь недельных тренировок — да и тех было четверть от положенной нормы, — результат неплохой.
— Режимы восприятия переключать не забывайте, — сказала я. — Повторите блок от начала и до конца.
Курсанты заняли исходную позицию, взгляды затуманились, участилось дыхание, но тут вдруг они сгрудились в кучу как перепуганные детишки и с восторженным опасением уставились на Дьятру.
— Ануна, — едва слышно шепнул кто-то из них.
Я слегка растерялась. До сих пор я была убеждена, что ануна — не более чем выдумка, но, оказывается, это нечто реальное.
Смотреть магическим или срединным зрением без опорника невозможно, но астральный взгляд волшебства не требует. Ауру, чакры или коллатерали им не увидишь, зато можно разглядеть базовую, самую первичную энергоструктуру. Астральное зрение — исключительно человеческая способность, магородным для него нужны специальные очки. Но в обыденной жизни волшебного мира такой режим восприятия практически никогда не требуется, поэтому астральных очков в Троедворье очень мало, а в Лиге с Альянсом вообще нет.
Я внимательно разглядела Дьятру: Homo Sapiens со слегка искажённым геномом — мутация мага, спираль энерготока закручена против часовой стрелки — обратник, у спирали девять витков — чаротворец. Два магических талисмана, один стихийный, все в неактивном из-за одинарицы состоянии. Тип талисманов, предназначение астральным зрением не определить, видна только волшебная составляющая как таковая. И всё, больше у Дьятры ничего нет, даже столь любимой альянсовцами палочки. Хотя нет, есть ещё какая-то праническая безделушка.
Я вернулась к обычному зрению, жестом приказала курсантам продолжать тренировку. Те подчинились, но то и дело благоговейно посматривали на нефритовый перстень Дьятры. Я опять глянула на него астральным зрением. Безделушка, она безделушка и есть, пусть даже и пропитана праной.
Сделать такую игрушку несложно, любой простень на полсвиста справится. Прана — не магия и не стихии, это энергетика Земли, та самая, потоками которой я в своё время активировала нижнебрюшную чакру. Никакими полезными свойствами пранический предмет не обладает, но он всегда приятен на ощупь на всех уровнях, от аурального до плотноструктурного, а если посмотреть магическим зрением, светится очень красивым серебристым светом. Милая безделушка, и не более того.
— Приготовишками мы все делали пранники, — сказала я Дьятре. — Это хорошо развивает навыки управления магией и стихиями. Но чаротворцу-то он зачем?
— Всё же вам необходимо надеть волшеопорник, Хорса. Это, — голос Дьятры благоговейно дрогнул, — не пранник. Аура этого перстня золотиста и ослепительна как солнце.
— Да хоть серо-буро-малиновая в белую крапинку. Пранник, он пранник и есть, как ни раскрась. Кстати, как вы сделали золотистую расцветку? В Троедворье лепят только серебристые.
— Нина, — подошёл ко мне Элунэль, — пранники и бывают только серебристыми. — Личина у хелефайи слетела, уши тревожно дёргались, мочки сжались как от испуга. — Нина, мы все делали пранники, когда только начинали учиться волшебству. Но это — не пранник. У кольца совершенно другая аура. Она не утрачивает своих чудодейных свойств даже на одинарице. Это ануна, Хорса.
— Я понятия не имею, какими свойствами обладает ануна, зато отлично знаю, что из себя представляет прана. Да, она активна в любой точке Земли, и даже в нигдении. Да, прана очень приятна. Но при всём при этом пранники не обладают ровным счётом никакими полезными свойствами.
— Это не пранник! — закричал Элунэль. Курсанты замерли, посмотрели на него с удивлением.
— Пранник, — заверила я. — Всего лишь пранник. В астральном режиме отлично видно его исключительно праническую составляющую. А что касается нестандартного цвета и, как следствие, другой ауральной структуры, то эта загадка легко разрешима.
Я отцепила с пояса джинсов мобильник, переключила его в режим громкой связи и нашла в списке телефон магоконструкторской лаборатории Совета Равновесия. На звонок ответил Реваз Аскеров, сегодня дежурит их бригада.
— Здравствуй, Нина, здравствуй, дорогая! — обрадовался он. — Куда запропала, красивая? Не звонишь, писем не шлёшь.
— Ревазик, мне срочно нужна технологическая карта на пранник с золотистой аурой очень яркого свечения. Самого яркого, какого только можно.
— Ну и зачем тебе такая хрень? — удивился Реваз.
— На день рождения иду, нужен нестандартный подарок. Ревазик, это очень срочно и очень важно. Я знаю, что у тебя всегда аврал, но часов за шесть успеешь модификацию сделать?
— Вполне. Но ты накрываешь конкретную поляну на всю нашу бригаду.
— Да на здоровье, — ответила я. — На Пражском гулянье одна поляна моя. Но карта должна быть в почтовом ящике не позднее, чем через шесть часов.
— Замётано, — согласился Реваз.
— Тогда пока. До встречи в Праге.
— Постой! — закричал он. — Нинка, зачем тебе всё-таки такой фиговый пранник? Он же некрасивый будет, только перед людьми позориться. Давай мы тебе радужную ауру сделаем, цвета сырой магии. Когда ты такой пранник принесёшь, все гости от зависти чирьями пойдут, а хозяйка так обрадуется, что как роза расцветёт. Или это хозяин? — по-конски заржал Реваз.
— Хозяйка. А пранник нужен именно с солнечной аурой. Хотя, если так хочется, сделай две карты, тогда поляны тоже будет две.
— Лады, — ответил Реваз. — Отбой связи.
Я переключила мобильник в обычный режим и прицепила на пояс. С торжествующим злорадством улыбнулась Дьятре, посмотрела на Элунэля и спросила на торойзэне:
— Разве твой брат Бернард не говорил тебе, что ануна — это ложь и ничего, кроме лжи?
Элунэль не ответил.
— Брату ты не поверил, — сказала я. — Зато теперь получил неоспоримое доказательство его правоты. Но будь последователен в своём неверии, подожди, когда троедворские конструкторы сделают солнечную модификацию пранника, изготовь сверкающую безделушку сам и убедись, что брат не лгал тебе никогда.
— Замолчи, — прошептал Дьятра. И закричал в полный голос: — Замолчи!
Жестом я велела курсантам убираться прочь. Повторять те не заставили. В происходящем они не поняли ровным счётом ничего, но выяснять, в чём дело, не собирались. Сообразили, что происходит на редкость дрянное событие, и чем дальше они от него будут, тем дольше проживут.
— Магородные не владеют астральным зрением, — сказала я. — Человекам запрещено появляться на центральных улицах, а в день Очищения мы не можем выходить и на транспортные площади. Да и волшебству человеков никто никогда не учит. В итоге увидеть истинный облик ануны, сравнить её с пранником некому. Цвет меняет структуру ауры. Пусть видеть её умеют немногие, зато ощущать способны все магородные без исключения. Вам кажется, будто золотистый пранник и не пранник вовсе, а нечто иное, чудесное и необыкновенное. Но это иллюзия, сотворённая верой и воображением. Самообман. Реально прана остаётся праной, какого бы цвета она ни была. Ежегодно вам дарят сверкающие безделушки, которые вы с лёгкостью сможете изготовить сами. Но вместо этого вы благоговейно целуете пыль под ногами дарителей. Что ж, если вам так нравится пресмыкательство, наслаждайтесь. — Я смерила Дьятру и Элунэля насмешливым взглядом и добавила: — Кстати, если поставить на пранник простейший магический или стихийный стабилизатор, то прана в нём продержится не год, а лет десять.
Альянсовцы не ответили. Элунэль теребил прядь волос, а Дьятра поглаживал кончиком указательного пальца перстень.
— Зачем? — спросил он. — Что тебе это дало? Ведь я ничем тебя не обидел, у тебя нет причин мстить. Но ты в дребезги разбила мою жизнь. За что?
— Ни одна ложь не бывает вечной, — сказала я. — Мне жаль, что правду узнать тебе пришлось первым. Косвенная информация, из вторых или третьих рук причиняет гораздо меньше боли. Если хочешь, можешь меня убить. Это будет справедливо.
