Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол
Кроме того, Мапфэрити обещал ему сделать все возможное, чтобы настроить жителей суши на сопротивление обитателям вод, когда разразится война.
Самый дерзкий свой набег Растиньяк совершил, когда одной безлунной ночью проник, крадучись, со своим отрядом в столицу, чтобы ограбить большой Гусиный дом, стоявший недалеко от дворца и дома министра по злонамеренным делам — яйцом добросить можно. Усыпив стражу Гусиного дома с помощью маленьких стрел, обильно смазанных ядом сонной змеи, похитители заполнили свои освинцованные сумки золотыми яйцами и незаметно выскользнули через заднюю дверь.
Когда они выходили, Растиньяк заметил укутанную в плащ фигуру, крадущуюся из задней двери дома министра. Подчиняясь внезапному порыву, он перехватил незнакомца. Им оказался амфибианский приемыш. Растиньяк поспешил уколоть амфибианина ядовитой стрелой, пока тот не закричал или не воткнул в него нож.
Мапфэрити подхватил обмякшее тело, и они помчались к замку, чтобы укрыться в его надежных стенах.
Амфибианина Пьера Пусипремнооса допросили уже в замке. Сначала тот молчал, но затем, когда Мапфэрити принес из биомастерской мощную Кожу и надел ее на пленника, сразу развязал язык. Она походила на те Кожи, которые носили жители вод, но отличалась от них тем, что великан мог управлять через нее сильнейшими болевыми импульсами.
После пары нейроударов Пьер признался, что является приемным сыном амфибианского короля, а значит, названым братом Люзин. Потом он сообщил, что является связным между амфибианским королем и ссассарорским министром по злонамеренным делам.
Еще несколько болевых ударов извлекли из него сведения о том, что министр по злонамеренным делам Оверпин — амфибианский приемыш, который выдает себя за истинного жителя суши. В ходе допроса выяснилось не только это. Как оказалось, человеческие заложники, жившие среди амфибиан, собираются поднять против последних тщательно подготовленное восстание. В ходе восстания примерно половина из них будет перебита. Оставшихся в живых планировалось затем подчинить Главной Коже.
Едва Растиньяк с Мапфэрити вышли из лаборатории, как на них кинулась Люзин с ножом в руке. И, прежде чем Растиньяк успел апперкотом сбить ее с ног, вонзила нож ему в руку.
Позже, когда Мапфэрити прикладывал к его ране маленькое желеобразное существо под названием «ранофиксатор», Растиньяк пожаловался:
— Не знаю, смогу ли я выдержать еще. Раньше я думал, что следовать путем насилия не так уж трудно, потому что отчаянно ненавидел Кожи и амфибиан. Но оказывается, легче нападать на безликого, гипотетического врага — или подвергать его пыткам, — чем иметь дело с вполне конкретным врагом. Гораздо легче.
— Брат мой, — громыхнул великан, — если ты и дальше собираешься размышлять над философским смыслом своих поступков, то в конце концов обессилеешь и запутаешься, как многоножка, пересчитывающая собственные ноги. Лучше не думать. Воины не обязаны делать это. Когда они начинают думать, острота их боевого пыла притупляется. А тебе сейчас как никогда нужна эта острота.
— А по-моему, боевой пыл оттачивается именно мыслью.
— Да, если проблемы легко разрешимы. А тебе следует помнить, что общественную систему на этой планете можно назвать какой угодно, но только не простой. Ее создали, чтобы запутывать, чтобы поддерживать в нас чувство неуверенности, ненадежности. Постарайся запомнить одно: Кожи значительно больше мешают человеку, чем помогают ему. И еще: если Кожи не исчезнут из нашей жизни, то скоро амфибиане будут перегрызать нам горло. Мы можем спастись только одним способом — если прикончим их первыми. Правильно?
— Думаю, да, — ответил Растиньяк. Нагнувшись, он подхватил под мышки лежавшую без сознания Люзин. — Помоги мне отнести ее в комнату. Подержим ее там взаперти, пока она не остынет. А потом используем ее как проводника, когда доберемся до Катапруэнуэ. Кстати, сколько галлонов вина ты уже приготовил?
ГЛАВА 10
Неделей позже Растиньяк вызвал к себе Люзин. Она вошла с насупленным и надутым видом, обиженно оттопырив нижнюю губу.
— Послезавтра состоится коронация новых королей, не так ли? — произнес он.
— Очевидно, так, — невыразительным голосом ответила она. — Но на самом деле снова коронуют нынешних королей.
Растиньяк улыбнулся:
— Знаю. Не правда ли, странно: как это «народ» всегда избирает на власть одних и тех же правителей? Впрочем, я не об этом. Я хорошо помню, что в день коронации амфибиане дарят своему королю всякие экзотические и занятные подарки. Как ты думаешь, что случится, если я привезу с собой полный трюм бутылок с вином и бесплатно раздам их населению как раз перед тем, как амфибиане устроят свою внезапную резню?
Люзин уже видела, как Растиньяк с Мапфэрити экспериментировали с вином, и результаты этих экспериментов ужаснули ее. И все же сейчас она предприняла дерзкую попытку упрятать свой страх поглубже. Злобно фыркнув, она прошипела:
— Ну и бестолочь же ты! Найдутся священники, которые распознают, что это за вино! Они будут в толпе в день коронации.
— Ха, как бы не так! Во-первых, вы, амфибиане, почти законченные агрессивные пантеисты. У вас таких священников — раз-два и обчелся, и сейчас вам придется расплачиваться за подобный пробел в рядах дегустаторов вин. А во-вторых, по вкусу стряпня Мапфэрити вовсе и не похожа на вино, зато раза в два крепче.
Люзин снова злобно фыркнула и, круто развернувшись, вышла.
Этой ночью отряд Растиньяка вместе с Люзин прошли сквозь туннель, который вывел их к пустотелому дереву на поверхности земли. Через него они выбрались наружу, примерно в двух милях западнее замка. Здесь они вскочили в «рено», спрятанный в замаскированном гараже, и покатили в небольшой порт Маррек. С помощью золотых яиц Арчембод успел подготовить почву для дальнейшего путешествия, и в порту их уже дожидался шлюп.
Растиньяк встал у руля судна. Рядом с ним стояла Люзин, готовая ответить на оклик любого амфибианского патруля, который попытался бы остановить их. Будучи приемной дочерью амфибианского короля, она могла без всяких проблем провести судно до амфибианского острова.
Позади нее стоял Арчембод, сжимая под плащом нож, — на тот случай, если она вздумает предать их. Но Люзин клятвенно заверила своих спутников, что ей можно доверять. На это Растиньяк ответил, что вполне уверен в ней, действительно уверен… пока в ее спину упирается острый кончик ножа, напоминающий ей об ее надежности.
Их никто не останавливал. За час до рассвета они бросили якорь в гавани Катапруэнуэ. Люзин связали в каюте по рукам и ногам. Но, прежде чем Растиньяк оцарапал ее иглой, смазанной ядом сонной змеи, она взмолилась:
— Ты не можешь так поступить со мной, Жан-Жак, если любишь меня.
— А кто говорил, что я люблю тебя?
— Это мне нравится! Сам и говорил, обманщик!
— Да ладно тебе! Ты ведь далеко не наивная девочка, Люзин, и знаешь, что подобные торжественные заверения в нежной привязанности — всего лишь неизбежный аккомпанемент к минутной страсти.
Впервые со времени их знакомства Растиньяк увидел, как у Люзин предательски задрожала нижняя губа и на глазах показались слезы.
— Ты хочешь сказать, что только использовал меня? — всхлипнула она.
— Ты забываешь, что это как раз ты использовала меня. Уж у меня-то есть все основания говорить так. Вспомни: ты же амфибианка. Вам нельзя доверять. Вы, кровопийцы, такие же дикие и безжалостные, как и те маленькие морские чудовища, которых вы подбрасываете в колыбели человеческих детей.
— Жан-Жак, возьми меня с собой! Я сделаю все, что ты скажешь! Ради тебя я способна даже перегрызть горло своему приемному отцу!
Он рассмеялся. Не обращая на его смех внимания, Люзин возбужденно заговорила:
— Я хочу быть рядом с тобой, Жан-Жак! Послушай, если я проведу тебя на свою родину, то мое влияние как дочери амфибианского короля поможет тебе самому стать королем после восстания. Ради тебя я избавлюсь от амфибианского короля, так что на твоем пути никого не окажется!
Сознание вины мучило ее не больше, чем тигрицу. Она была наивна и ужасна, невинна и отвратительна.
— Нет, спасибо, Люзин. — Растиньяк царапнул ее иглой с ядом сонной змеи. Когда ее глаза закрылись, он произнес: — Ты не понимаешь. Все, что я хочу, — это улететь к звездам. Быть королем — для меня ничто. Единственный человек, с кем бы я хотел поменяться местами, — это землянин, пленник амфибиан.
Оставив спящую Люзин, он вышел, заперев за собой дверь каюты.
Полдень застал заговорщиков праздно прогуливавшимися по большой площади перед дворцом обоих королей моря и островов. Они были замаскированы под обитателей вод. Прежде чем покинуть замок, они нарастили между пальцами своих рук и ног перепонки — по примеру амфибианских приемышей, родившихся без таковых, — и накинули на себя те особые амфибианские Кожи, которые вырастил Мапфэрити в своей биомастерской. Способные настраиваться на длину амфибианских волн, Кожи были начисто лишены нейроударного механизма.
![Филип Фармер - Растиньяк-Дьявол [= Дьявол Растиньяк]](/uploads/posts/books/72908/72908.jpg)
