Стивен Кинг - Воспламеняющая
Джулс сунул руку под куртку, и Рейнберд вновь приготовился застрелить его. Правда, он не станет этого делать, пока Джулс не извлечет оружие с явным намерением отвести Чарли в особняк.
Но едва пистолет покинул кобуру, как Джулс с криком выронил его на пол конюшни. Отступил от девочки на пару шагов, его глаза расширились.
Чарли повернулась вполоборота к Джулсу, словно тот больше ее не интересовал. На стене конюшни был кран, а под ним – наполовину наполненное водой ведро.
Над водой начал лениво подниматься парок.
Рейнберд сомневался, что Джулс заметил парок: он не отрывал глаз от Чарли.
– Убирайся отсюда, ублюдок, – сказала она, – а не то я тебя сожгу. Я тебя поджарю.
Джон Рейнберд молча поаплодировал Чарли.
Джулс нерешительно смотрел на девочку. В тот момент, со склоненной набок головой и бегающими из стороны в сторону глазами, он напоминал опасную крысу. Рейнберд в любой момент мог прикрыть Чарли, но надеялся, что Джулс проявит благоразумие. Сила девочки умела выходить из-под контроля.
– Убирайся немедленно, – продолжила Чарли. – Возвращайся туда, откуда пришел! И я прослежу за тобой! Шевелись! Убирайся отсюда!
Пронзительная злость в ее голосе решила вопрос.
– Расслабься, – кивнул Джулс. – Хорошо. Но тебе не светит ничего, кроме неприятностей, девочка. Не светит ничего.
Произнося эти слова, он пятился к воротам.
– Я буду следить за тобой, – мрачно повторила Чарли. – Не смей даже повернуться, ты… ты говнюк.
Джулс ушел. Он сказал что-то еще, но Рейнберд его не расслышал.
– Просто иди! – крикнула Чарли.
Она стояла в воротах, спиной к Рейнберду, маленький силуэт, залитый сонным послеполуденным солнцем. Его вновь захлестнула волна любви. Вот оно, место их свидания.
– Чарли, – нежно позвал он.
Она напряглась и сделала шаг назад. Не повернулась, но Рейнберд почувствовал, что она поняла, кто зовет, и ее охватила ярость, проявившаяся лишь в том, как медленно распрямились плечи девочки.
– Чарли, – вновь позвал он. – Эй, Чарли.
– Ты, – прошептала она. Рейнберд едва расслышал ее. Где-то под ним заржала лошадь.
– Я, – согласился он. – Чарли, конечно же, я.
Теперь она повернулась и прошлась взглядом по длинному проходу. Рейнберд видел ее, она его – нет: он прятался за тюками сена, надежно скрытый тенями.
– Где ты? – прохрипела она. – Ты меня обманул! Это был ты! Папа сказал, что в тот раз у коттеджа Грантера это сделал ты! – Ее рука непроизвольно поднялась к шее, куда вонзился дротик. – Где ты?
Ах, Чарли, тебе очень хочется это знать?
Заржала лошадь, не со спокойной удовлетворенностью, а резко, испуганно. Потом еще одна. Кто-то из чистокровных скакунов дважды с силой лягнул запертую дверцу стойла.
– Где ты? – крикнула Чарли, и Рейнберд почувствовал, как температура внезапно начала расти. Прямо под ним лошадь – возможно, Некромант – громко заржала, и это ржание напоминало женский крик.
9
Дверной звонок издал короткий хриплый вскрик, и Кэп Холлистер вошел в квартиру Энди под северным особняком. Год назад он был совершенно другим человеком. Пожилым, но крепким, энергичным, проницательным, какого легко представить на охоте в ноябрьском лесу. Нынешний Кэп едва волочил ноги. Его волосы, еще год тому назад стального цвета, поседели и истончились. Губы непроизвольно подрагивали. Но сильнее всего изменились глаза: стали недоумевающими и какими-то детскими; иногда метали в сторону подозрительный, испуганный, трусливый взгляд. Руки Кэпа безвольно свисали по бокам, пальцы подергивались. Эхо разрослось до рикошета и металось по мозгу с невероятной, смертоносной скоростью.
Энди Макги поднялся навстречу Кэпу. Одетый как в тот день, когда они с Чарли убегали по Третьей авеню, а за ними следовал неприметный седан Конторы. Вельветовый пиджак лопнул по шву на левом плече, а коричневые брюки из твила выцвели и лоснились.
Ожидание пошло Энди на пользу. Он чувствовал, что каким-то образом может со всем этим примириться. Не понять, нет. Понять – никогда, даже если им с Чарли каким-то невероятным образом удастся победить теорию вероятности, вырваться отсюда и жить дальше. Энди не находил какого-то фатального недостатка в собственном характере, на который мог бы возложить вину за эту жуткую ситуацию, не видел в себе греха, который предстояло искупить дочери. Не было ничего дурного в нехватке двухсот долларов или в участии в контролируемом эксперименте, как не было ничего дурного в стремлении обрести свободу. Если я вырвусь, думал Энди, я скажу следующее: учите ваших детей, учите с самого детства, учите хорошо: они утверждают, будто знают, что делают, и иногда знают, но в основном они лгут.
Но что вышло, то вышло, n’est-ce pas[34]? Так или иначе, они эти деньги отработали. Однако это не подводило Энди ни к прощению, ни к пониманию людей, которые так поступили. Чтобы обрести мир с самим собой, он загасил огни ненависти к безликим бюрократам, сделавшим это во имя национальной безопасности или чего-то еще. Только теперь у бюрократов были лица: одно он видел перед собой, улыбающееся, дергающееся, пустое. И Энди не испытывал к Кэпу ни малейшего сочувствия.
Ты сам виноват, дружище.
– Привет, Энди, – поздоровался Кэп. – Ты готов?
– Да. Возьмете один из моих чемоданов?
Пустота в глазах Кэпа сменилась фальшивой настороженностью.
– Ты их проверял? – рявкнул он. – Искал змей?
Энди послал импульс – не сильный. Хотел поберечь силы на случай чрезвычайных обстоятельств.
– Берите. – Он указал на один из двух чемоданов.
Кэп подошел, взял чемодан. Энди поднял другой.
– Где ваш автомобиль?
– Наверху. У дома.
– Нас будет кто-нибудь проверять? – спросил Энди, что означало: Кто-нибудь попытается нас остановить?
– С какой стати? – Кэп искренне удивился. – Начальник тут я.
Энди пришлось этим удовлетвориться.
– Мы выйдем и положим чемоданы в багажник…
– С багажником порядок, – прервал его Кэп. – Багажник я утром проверил.
– …а потом поедем к конюшне и заберем мою дочь. Есть вопросы?
– Нет, – ответил Кэп.
– Отлично. Пошли.
Они вышли за дверь и по коридору направились к лифту. Немногочисленные встречные опасливо смотрели на Кэпа и отворачивались. Лифт доставил их в бальный зал, и Энди вслед за Кэпом зашагал по длинному вестибюлю.
Джози, рыжеволосая девица, которая сидела у двери в тот день, когда Кэп направил Эла Штайновица в Гастингс-Глен, давно уже получила повышение. Теперь за столом сидел молодой лысеющий мужчина, хмурившийся над учебником по программированию. В руке он держал желтый фломастер. Мужчина поднял голову при их приближении.
– Привет, Ричард, – поздоровался Кэп. – Грызешь науку?
Ричард рассмеялся.
– Скорее, она грызет меня. – Он с любопытством посмотрел на Энди. Тот бесстрастно встретил взгляд.
Кэп вставил большой палец в щель, что-то бухнуло. На консоли Ричарда зажглась зеленая лампочка.
– Место назначения? – спросил Ричард. Фломастер он сменил на шариковую ручку, зависшую над маленькой записной книжкой.
– Конюшня, – отрывисто бросил Кэп. – Там мы заберем дочь Энди, после чего они исчезнут.
– Военно-воздушная база «Эндрюс», – поправил Кэпа Энди и послал импульс. Боль мгновенно вонзилась в голову тупым мясницким тесаком.
– ВВБ «Эндрюс», – согласился Ричард, сделал запись и поставил рядом дату и время. – Доброго вам дня, господа.
Они вышли в ветреный октябрьский солнечный свет. «Вега» Кэпа стояла на белом щебне круговой подъездной дорожки.
– Дайте мне ключи, – велел Энди. Кэп протянул ключи. Энди открыл багажник, они загрузили чемоданы. Энди захлопнул крышку и вернул ключи. – Поехали.
По дорожке, огибавшей пруд, Кэп повез их к конюшне. Энди обратил внимание на мужчину в бейсбольной тренировочной куртке, бежавшего по лужайке к дому, от которого они только что отъехали, и почувствовал, как нарастает тревога. Кэп припарковался перед открытыми воротами.
Потянулся за ключами, но Энди несильно хлопнул его по руке.
– Нет. Пусть двигатель работает. Пошли. – Он выбрался из машины. Голова раскалывалась, ритмично загоняя гвозди боли в глубины мозга, но все было не так уж плохо. Пока.
Кэп вылез из-за руля, замер в нерешительности.
– Я не хочу туда идти. – Его глаза метались из стороны в сторону. – Слишком темно. Они любят темноту. Они прячутся. Кусаются.
– Там нет змей. – Энди послал легкий импульс. Этого хватило, чтобы Кэп сдвинулся с места, но, судя по выражению лица, сомневаться он не перестал. Они вошли в конюшню.
На одно жуткое, кошмарное мгновение Энди подумал, что Чарли нет. Переход от света к тени полностью ослепил его. В конюшне было душно и жарко, и что-то нервировало лошадей: они ржали и брыкались. Энди по-прежнему ничего не видел.
