Паоло Бачигалупи - Заводная
Где-то снова стреляют из ружей. Сверху все эти стычки кажутся игрушечными, похожими на битву муравьев за кучу песка, будто кто-то стравил два примитивных племени — посмотреть, кто кого. Рявкают минометы, мерцают и вспыхивают огоньки.
Вдалеке на фоне темного неба возникает черная тень — к зареву слетает дирижабль и плывет прямо над пожарищами. Внезапно пламя под ним гаснет — из брюха судна падает поток морской воды.
— Наши, — с удовольствием замечает Аккарат.
Вдруг, словно огонь не потух, а перескочил с земли на небо, дирижабль взрывается. Ревет огонь, ветер разносит горящие куски оболочки во все стороны, а сама огромная махина валится на здания, рассыпаясь на части.
— О Господи. Вам точно не нужны наши подкрепления? — спрашивает Андерсон.
— Не думал, что они успеют развернуть ракетные установки, — невозмутимо говорит министр.
Мощный взрыв сотрясает город. На горизонте вспыхивает яркое зеленое пламя, в оглушительном реве вырвавшегося на волю сжатого газа вырастает в гигантский огненный гриб.
— По-моему, это был стратегический запас министерства природы, — замечает Аккарат.
— Красота, — бормочет Карлайл. — Осатанеть, какая красота.
42
По Тханон Пхошри с грохотом едут грузовики и танки. Хок Сен пережидает в соседнем переулке и с содроганием представляет, что каждая из этих машин жжет топливо — приличную часть государственных запасов дизеля, и все — ради безумства короткой схватки. Жадно поглощая горючее, танки скрежещут гусеницами, улицу заполняет угольный дым. Старик сидит, забившись в кучу мусора. Случился кризис, и все его планы пошли прахом. Надо было выждать и осторожно увести свой отряд на север, а не бросать сбережения и не рисковать ради призрачного шанса.
«Хватить ныть, старый дурак. Если бы не ушел тогда, сейчас горел бы вместе со своими красными банкнотами и друзьями-желтобилетниками».
Все равно он жалеет, что не догадался прихватить с собой хотя бы часть накопленного добра, гарантии будущего, и думает, действительно ли у него настолько плохая карма, что рассчитывать на успех бесполезно.
Старик выглядывает за угол, видит, что «Спринглайф» уже близко, а у входа нет охраны — хорошая новость, повод для небольшой радости. Белым кителям сейчас хватает других забот. Он ведет велосипед через дорогу, опираясь на него как на палочку.
Внутри здания — следы небольшой стычки: у стены лежат три тела. Похоже, этих людей казнили: сорванные с плеч желтые повязки брошены рядом. Опять глупые дети, которые решили поиграть в политику…
Сзади кто-то стоит.
Хок Сен оборачивается и тычет пружинным пистолетом в своего преследователя. Испуганно пискнув, Маи широко раскрытыми глазами смотрит на дуло, вжатое ей в живот.
— Что ты тут делаешь? — шипит старик.
Маи отступает от оружия.
— Вас искала. Кители нашли нашу деревню, а там — больные. — Она хнычет. — А потом еще ваш дом сгорел.
Тут он замечает, что девочка вся в копоти и царапинах.
— Ты была в Яоварате? В трущобах?!
— Да, но мне повезло. — Маи еле сдерживает рыдания.
Хок Сен качает головой.
— А сюда зачем пришла?
— Куда ж мне еще?..
— Много народа заболело?
Девочка испуганно кивает.
— Кители нас допрашивали. Я не знала, что делать, я им рассказала…
— Не бойся. — Хок Сен, успокаивая, кладет руку ей на плечо. — Они нас больше не побеспокоят, у них теперь своих проблем хватает.
— А у вас… — Маи умолкает, потом говорит: — Деревню сожгли. Все сожгли.
Жалкое создание, маленький беззащитный человечек. Старик представляет, как она бежит из гибнущей в огне деревни в свое последнее убежище и вдруг попадает в самый центр войны. Отчасти он хочет избавить себя от этой обузы, но слишком много смертей приключилось возле него, к тому же компания девочки чем-то ему приятна.
— Глупый ребенок. Идем со мной.
В главном зале страшно воняет. Оба прикрывают рты ладонями, стараясь дышать неглубоко.
— Водорослевые ванны, — говорит Хок Сен. — Вентиляция не работает, у пружин кончился завод.
Он шагает на второй этаж и открывает дверь в контору. Там жарко, душно и после нескольких дней без проветривания пахнет не лучше, чем внизу. Старик распахивает ставни и впускает внутрь ночной бриз вперемешку с дымом пожарищ. За крышами видны языки пламени. В небо, словно молитвы, поднимаются искры.
Подходит Маи. На ее лице играют отсветы — на улице ярко горит сломанный газовый фонарь. Так, наверное, сейчас по всему городу. Удивительно, что газопровод не перекрыт — кто-то ведь должен был это сделать. Однако вот он — пылает изо всех сил, отбрасывая блики на девочку. Хок Сен вдруг замечает, что Маи миленькая — хрупкая и красивая. Невинное существо в клетке с дикими зверями.
Старик отходит от окна, присаживается возле сейфа, начинает рассматривать цифры на наборном диске, массивные замки, рукояти. Шкаф из такого количества стали — недешевая вещь. Одно время — Хок Сен тогда владел компанией, и «Тримаран» царил в Южно-Китайском море и в Индийском океане — у него был похожий, достался в наследство от разорившегося банка, из подвалов которого его с помощью двух мегадонтов привезли прямиком в офис торгового общества «Три удачи». Этот сейф дразнит старика всем своим видом. Надо бы взломать каждый узел, но на это уйдет много времени.
— Идем.
Хок Сен с Маи шагают обратно в цех, но когда девочка видит, что ее ведут в зал очистки, нерешительно замирает на месте. Старик протягивает ей защитную маску:
— Этого будет достаточно.
— Вы уверены?
— Не хочешь — жди здесь.
Однако она следует за стариком — назад, туда, где хранят скрепляющую кислоту. Идут чрезвычайно осторожно. Занавес у входа в зал очистки Хок Сен отодвигает замотанной в тряпку рукой, стараясь ни к чему не прикасаться. Дыхание в маске шумное, хриплое. В цехах беспорядок — белые кители проводили обыск. От гниющих в цистернах водорослей исходит такая вонь, что не спасает даже маска. Старик дышит неглубоко, с трудом сдерживая тошноту и кашель. Под потолком темнеют сетки, полные пересохших водорослей. Некоторые, оборвавшись, свисают вялыми черными щупальцами. Он усилием воли заставляет себя не отпрыгивать от них подальше.
— Что вы ищете?
— Будущее. — Хок Сен подбадривает Маи улыбкой, но тут же соображает, что под маской ничего не видно, потом достает из кладовки перчатки с фартуком, протягивает их девочке и, показывая на мешок с порошком, говорит: — Помоги-ка, — и прибавляет: — Теперь мы работаем сами на себя. Никаких больше заморских хозяев, понимаешь?
Маи хочет открыть упаковку, но старик ее останавливает.
— Смотри, чтобы на кожу не попало. И потом не капни случайно.
Они идут обратно в контору.
— А что это?
— Скоро увидишь.
— Да, но…
— Это — волшебство. А теперь принеси воды из клонга.
Когда она возвращается, Хок Сен осторожно взрезает мешок.
— Давай воду.
Маи пододвигает ведро, окунает туда нож, перемешивает порошок, который начинает шипеть и пениться, а когда вынимает обратно, половины лезвия уже нет, оно просто растаяло.
Девочка, широко раскрыв глаза, смотрит, как с рукояти стекает вязкая жидкость.
— Что это такое?
— Специальная бактерия. Изобретение фарангов.
— Но ведь это не кислота.
— Нет. В некотором смысле живой организм.
Хок Сен водит ножом по дверце сейфа, его орудие быстро тает, и он, недовольно морщась, говорит:
— Надо бы что-нибудь длинное, чем размазывать.
— А вы облейте сейф, а потом посыпьте.
— Вот так да! Какой сообразительный ребенок!
Вскоре железный шкаф блестит от воды, а старик, свернув из бумаги раструб, обдает его тонкой струйкой порошка, который, едва коснувшись металла, начинает шипеть. Хок Сен чуть отходит назад, испугавшись невероятной скорости реакции, и сдерживает порыв отряхнуть руки.
— Не дай попасть на кожу, — бормочет он, глядя на перчатки — если на них есть хотя бы несколько пылинок, и туда попадет вода… Страшно представить.
Маи сразу отошла подальше и теперь стоит у дальней стены, с ужасом глядя на происходящее.
С сейфа облезает металл, отходит толстыми слоями, опадает яркими прошлогодними листьями, падает, потрескивая, скручивается, тает, рассыпается, оставляя на деревянном полу выжженный узор.
— Все проедает и проедает… — ошеломленно говорит девочка.
Старик начинает беспокоиться, не рухнет ли сейф сквозь пол на первый этаж, на конвейер.
— Бактерии живые — скоро у них наступит предел насыщения.
— Вон как фаранги умеют… — с благоговейным страхом говорит Маи.
— Не только они, тайцы тоже. И не думай, что все фаранги такие мастера.
Сейф тает и тает.
Надо было старику раньше проявить смелость и начать действовать еще до того, как в городе разразилась война. Он жалеет, что не может отмотать время назад, встретить прошлого себя — того напуганного параноика, который только и думал, как бы его не выслали из страны, как бы не разозлить заморских демонов, как бы сохранить свое доброе имя, — встретить и шепнуть ему, что нет никакой надежды, что надо брать и бежать, что хуже от этого не станет.
