Андрей Мелехов - Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ
— Ты бы его еще в унитазе поселил! — раздраженно бросил ему враз протрезвевший ветеран-разведчик, опасливо поглядывая в сторону Гены. Тот — по примеру своих панцирных родителей — выставил над водой лишь желтые глаза, которые настороженно наблюдали за полковником, покусившимся на его хабитат. — С таким поведением он здесь долго не протянет! Максимум до следующей пьянки!
— Товарищ полковник! — решил сгладить неблагоприятное впечатление юный офицер. — Да он на самом деле добрый! Смотрите!
И протянув руку, погладил Гену по корявой башке. Тот не выразил ни малейшего раздражения. Даже наоборот — всплеснул хвостом, как будто демонстрируя свое расположение.
— Надо же! — восхитился Витя-танкист. — Как собака! Эх, мне бы такого в Союз, на дачу — огород сторожить!
— Да? — засомневался Вань-Вань. — А кормить чем? Картошкой?
— Бабушками!
К корыту подошел пес Дик и уставился на Гену умными меланхоличными глазами. На спине у него сидел попугай Кеша.
— Да здрррравствует Советская Армия! — наконец выразил свое отношение к действительности попугай. — Не сожрут, так вы…бут!
— Истину глаголет! — заржал Витя и щелкнул матерщинника по длинному хвосту. Кеша с неожиданной ловкостью извернулся и цапнул его за палец.
К миссии подъехал очередной «УАЗ»-«буханка», очевидно, встречавший самолет. Из него, к большой радости нашего героя, вылезли старые друзья — гигант-ариец Роман и птицеобразный Гоша.
— Ну что, «ксиву» уже заработал? — спросил герой-любовник, обнимая товарища.
— А мы вот снарядились! — гордо продемонстрировал Пахарито новенький «Калашников» югославского производства и советский бронежилет.
Лейтенант вспомнил события вчерашнего дня, скептически посмотрел на пудовые доспехи и следующие двадцать минут посвятил описанию засады и рассуждениям на тему, почему, по его мнению, в Африке лучше воевать налегке. Друзья слушали его с нескрываемой завистью, то и дело перебивали и со знанием дела вставляли ремарки вроде: «Ты в следующий раз рожки через один трассерами снаряжай!» или «Мозги лучше отмывать бензином!». Кстати вспомнив о мозгах, Лейтенант поспешил постирать свою куртку, замоченную на ночь в холодной воде.
Пока наш герой наскоро делал постирушку, друзья поведали ему о приключении, произошедшем с Олегом. Тот, едва отойдя от малярии, попал на пьянку с двумя переводчиками — самыми отъявленными алкоголиками с «ускора». Оба они неоднократно «залетали», но от немедленной отправки «Back to USSR»[43] их спасало происхождение одного из них. Переводчик по прозвищу Миша-Буйный являлся внуком легендарного советского генерала, создавшего с нуля целый отдельный род войск. Причем войска эти были далеко не железнодорожными или, скажем, строительными. Когда бравые и рослые подопечные генерала каждый ноябрь печатали шаг по брусчатке Красной площади, вся огромная Страна Советов рабочих, колхозных крестьян и недорезанной интеллигенции переполнялась гордостью. А его ставшее знаменитым имя в этот момент вспоминали и товарищ Генеральный секретарь в каракулевом «пирожке», и слесарь с «Красного Сормово», и «друг степей калмык». Поэтому Мишу не трогали, тем более что служил он нормально и, в отличие от тысяч других мажоров, от войны не прятался.
— Ну ладно, так что с ними случилось-то? — наконец не выдержал Лейтенант излишне подробного повествования Гоши.
— Да нажрались так, что не услышали, как их квартиру ограбили! Может, по пьяни дверь забыли закрыть, может, соседи-аборигены навели! Все вынесли! Мебель, одежду, продукты! Оставили только то, в чем они в этот момент валялись, и телевизор «Тошиба» — он слишком большим оказался! Представляешь, если бы проснулись? Убили бы!
— Так, а что Олег?
— Да ему зачем-то все же двинули по голове! Теперь в бинтах ходит! Говорить об этом не хочет — мол, не помнит ни хрена! Слава Богу, хоть так отделались! Да, а Сашку из Уамбо помнишь? Красавчик? Тоже малярию подхватил! В Луанде в больнице лежит!
В этот момент к миссии подъехала еще одна машина. Из потрепанного «лэндровера» вылез упитанный анголец-мулат и, к полному ужасу Лейтенанта, человек, знакомый нам как Николай Палыч или, в просторечии, Терминатор. Судя по всему, сломанный нос не повлиял на мимику атташе посольства: приметив нашего героя, он улыбнулся ему уже знакомой улыбкой робота-андроида. Вслед за Терминатором показались еще двое «посольских» с широкими плечами, равнодушными лицами и спортивными сумками в руках. Лейтенант испытал приступ панического страха и невольно оглянулся, ища пути отхода. Кругом был довольно высокий забор, вариантов спасения не наблюдалось.
— Это не тот хер-гэбист из клуба? — тихо спросил Рома и потянулся к своему автомату.
— Молодые люди, не горячитесь! — прокричал им Николай Палыч, заметив это движение.
На голос вышел и Витя — автор удара, сломавшего нос Киборгу. Узнав обидчика несравненной Катеньки, танкист задушевно спросил его:
— Храпеть не начал?
— А я и так храпел! — с тем же подчеркнутым дружелюбием ответил тот, невольно погладив переносицу.
Из здания миссии показался Вань-Вань. За ним выдвинулся бывший морпех Леша. Настроение Лейтенанта стремительно улучшилось. Без всякого восторга определив ведомственную принадлежность группы вновь прибывших, разведчик хмуро поинтересовался:
— Чем можем помочь, ребята? Пленных пока нет! А если что, пытать их мы и сами умеем!
— Товарищи, — поморщил свое жуткое лицо Терминатор, — давайте без мелодрам! Во-первых, тогда произошло досадное недоразумение! Нашего юного героя мы не атаковали, а защищали! Так что, несмотря на некоторые, гм, испытанные мною неудобства (тут он опять погладил переносицу), никаких претензий я не имею!
— А зачем сюда-то прибыли? — вновь с подозрением спросил Вань-Вань, попутно отбиваясь от Дика, пытавшегося погрызть кожаную кобуру пистолета.
Терминатор театрально огляделся по сторонам, убедился, что его коллеги находятся достаточно далеко, и, нежно прихватив вздрогнувшего при этом разведчика за локоток, пропел ему в ухо:
— Все очень банально! Прибыли за гражданским специалистом. Ветеринар. Здесь занялся не тем…
— А чем? — недоуменно спросил Вань-Вань, с трудом перенося близость Киборга-убийцы.
— Подпольными абортами! Вот чем! Поднаторел, подлец, в Союзе на коровах, вот и взялся ангольской стороне рождаемость сокращать! И все бы ничего, да в одном случае сократил не той бабе! Вон, видишь, не совсем счастливого отца? Наш, можно сказать, коллега! Начальник местной контрразведки! Так что, мужики, — опять жутко улыбнулся Терминатор, — если товарища ветеринара в миссии нет, мы не будем более злоупотреблять вашим гостеприимством! Отряхнем, так сказать, пыль вашей фазенды с наших югославских туфель!
— Ага, — не выдержал наш герой, — а на прощание подумайте, не забыли ли гадюку в пакете со льдом?
— Какую еще гадюку? — искренне удивился атташе. — И какой здесь, в Куиту, может быть лед?
— Ладно, ладно, забыли, проехали! — замял вопрос Вань-Вань. — Давайте работать, товарищи! У вас свое дело, у нас свое!
Глава 9
«Правда», 4 января 1990 года
ЧССР: АМНИСТИЯ И РАБОЧИЕ РУКИ«После объявленной президентом страны В. Гавелом амнистии оказался на грани остановки один из заводов объединения „Шкода“, выпускающий автомобили. Дело в том, что немалый процент работающих на нем составляли осужденные. Кризисные явления, вызванные катастрофической нехваткой персонала, грозят и некоторым отраслям тяжелой индустрии, где также использовался принудительный труд. Поиском выхода из сложившегося положения занимается специальная группа».
Как передала голубиная почта гарнизона, к моменту окончания вышеописанных переговоров с опергруппой КГБ, товарищ Главный военный советник успел выдвинуться на самые что ни на есть передовые рубежи борьбы за социализм на африканском континенте. Впрочем, ими оказались не печально известный мост через речку Куиту, а позиции реактивных минометов «Град», находившиеся в глубине якобы контролируемой правительственными войсками территории. Лейтенант прибыл туда, сопровождая советника-артиллериста по кличке Маресьев.
Честно говоря, он даже не знал, что это кличка и по простоте душевной называл того «товарищ Маресьев», пока артиллерист, смущаясь, не объяснил природу прозвища. Выяснилось, что подполковник-артиллерист являлся заядлым охотником. И вот однажды, взяв специально добытый в Африке дробовичок немецкого производства, он решил пройтись по окрестностям и попробовать шлепнуть пару-другую уток или иных пернатых, у которых не хватило ума убраться подальше из зоны боевых действий. В ходе своих далеко не безопасных блужданий среди необозначенных минных полей и возможных мест дислокации диверсантов он так и не нашел указанных представителей птичьего мира, страдавших от недостатка мозгов. Зато наткнулся на плюющуюся ядом кобру, висевшую на ветке баобаба. По счастью, кобра — то ли от жары, то ли от яркого солнца — промахнулась, и ее ядовитые слюни пролетели мимо до смерти испугавшегося охотника. Но в приступе вполне понятного ужаса артиллерист сделал неверное движение и задел спусковой крючок висевшего на плече ружья. Немецкий дробовик, в отличие от окосевшей ангольской змеюки, ударил без промаха — прямо в стопу любителя охотничьих приключений. Конечно, дробь была мелкая, а солдатский ботинок крепким. Но часть дробинок все же оказалась в ноге незадачливого стрелка. Добираться до своих ему пришлось долго, преимущественно ползком и с огромными мучениями. Со слезами счастья на покрытом пылью и сожженном безжалостным солнцем лице, пересохшим от жажды горлом и полным ботинком крови охотник-страдалец был наконец обнаружен солдатами ФАПЛА. Несмотря на трагизм ситуации, которая вполне могла закончиться гораздо хуже, безжалостные товарищи по оружию мгновенно прилепили несчастливому подполковнику кличку Маресьев — в честь знаменитого летчика Великой Отечественной войны. Поскольку бедный артиллерист был тихим и незлобивым, многие советники, специалисты и даже сопливые переводчики не упускали своего шанса напомнить незадачливому коллеге о произошедшем. Возник даже целый поэтический цикл, так или иначе касавшийся указанной темы. Классическим примером являлся «мюзикл»: «Не режьте мне ноги, я буду летать! — Тащите ножовку, пора начинать!», после чего вступал кордебалет, припевая: «А у него гангрена, гангрена, гангрена! Ему отрежут ноги, отрежут ноги!»
