Александр Бачило - День гнева (сборник)
— Послушай, — настаивал Тони, — раз ты не разрешаешь мне посмотреть, может быть, ты позволишь мне сказать пару слов Хантли Торнтону?
— На какой предмет?
— Пусть Хантли посмотрит. Он все равно болтается по пляжу.
Билл ответил с деланным спокойствием:
— Когда мне потребуется защитник, я дам тебе знать. Но пока я буду сражаться один. И если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, я тебе шею сверну!
Эта угроза заставила Клэгхорна молчать все утро, но во время обеда он все-таки подсел к Биллу и потихоньку спросил, как дела.
— Грандиозно!
— Ты выиграл?
— Проиграл еще шестьсот.
— Это и есть грандиозно? — изумленно спросил Тони.
— Во всяком случае, я очень доволен!
Несмотря на страдальческий вид Тони, Билл отказался отвечать на дальнейшие вопросы, оставив друга в состоянии, близком к помешательству. Десятки раз Тони становился свидетелем мастерства Билла в разоблачении карточных трюков. И все-таки воспоминания о его многочисленных триумфах действовали меньше, чем осознание того, что в данном случае Билл столкнулся с чрезвычайной ситуацией!
Во второй половине дня Тони играл так небрежно, что первый раз выиграл в нескольких партиях. Если бы он задумался и проанализировал свою игру, он мог бы прийти к полезному открытию, что больше всего везет, когда об игре не думаешь. Но сейчас голова Тони была занята более серьезными проблемами. Оказавшись в выигрыше, он через час оставил игру и с безразличием слонялся по пляжу, пытаясь подойти к Биллу. Однако еще за пять метров он был встречен таким свирепым взглядом, что поспешно ретировался.
В конце послеобеденной игры он нарочно прошел мимо Билла и прошипел: «Ну и как?»
Бывший игрок загадочно улыбнулся.
— Ну? — повторил Тони.
— Отлично, — сказал Билл.
Тони уже собирался продолжить свои расспросы, как вдруг заметил Хантли Торнтона, как всегда, безукоризненно одетого, который тайком от всех пытался привлечь его внимание с другого конца пляжа.
5
— Клэгхорн, — начал Торнтон, — вы ничего не имеете против, если я задам вам несколько вопросов?
— Ничего не имею.
— Даже если это весьма деликатные вопросы, касающиеся вашего друга?
— Конечно. А в чем дело?
Торнтон не стал ходить вокруг да около.
— Клэгхорн, я хочу кое-что выяснить относительно мистера Уильяма Брауна. Кто он такой? Кем он работает? Что вы знаете о нем?
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что он карточный шулер, — безаппеляционно сказал Торнтон.
Тони поперхнулся.
— Ч-что вы сказали? — невнятно пролепетал он.
— Он карточный шулер, — бесстрастно повторил Торнтон. — Как он это делает, какими методами пользуется — я не знаю. Но факт остается фактом. Я не претендую на роль знатока в картах. Наоборот, я разбираюсь в них хуже новичка. Поэтому я не представляю себе, как это можно, не имея на себе ничего, кроме плавок, мошенничать…
Знакомые доводы отозвались эхом в ушах Тони.
— Как это можно? — переспросил он. — По-моему, это никак нельзя.
— Раньше я бы тоже так сказал. Но после того что он сделал с бедным Доном Фелтоном…
— Что же он сделал? — снова перебил Тони. — Ведь он сам проиграл ему вчера пятьсот долларов.
— Да.
— А сегодня утром он проиграл шестьсот.
— Совершенно верно.
— А после обеда он, наверное, проиграл все семьсот.
— К сожалению, это не так, Клэгхорн, — холодно сказал Торнтон. — Днем он предложил Дону поднять ставки и ободрал его как липку.
— Что? — сдавленно произнес Тони. — Он выиграл?
— Сначала он отыграл те тысячу сто долларов, которые проиграл раньше, — сказал Торнтон. — Потом он выиграл у Дона еще столько же. После этого он предложил сыграть покрупнее, на что тот, как дурак, согласился, и через час Дон стал беден, как калека-туземец.
Тони захотелось пуститься в пляс от радости, бить в ладоши, кричать от счастья. Но одновременно с этим появилась другая, более трезвая мысль:
— Неужели это все так страшно?
— Это очень страшно, Тони, даже слишком!
— Хо-хо! — сделал гримасу Тони.
— Дон ведь не так богат…
— Наверное.
— Потеря таких денег — удар для него.
— Разумеется.
— Если бы он проиграл их честно и без обмана…
— А почему вы считаете, что это не так?
— Потому что этого не может быть! — взорвался Торнтон. — Еще сегодня утром наш друг Браун — так сказал мне Фелтон — играл, как новичок. А днем он уже был неуязвим. Человек не может так научиться играть за час-два.
Внутренне Тони ликовал, но вслух лишь ядовито сказал:
— Так значит, пока Браун играл, как новичок, все было нормально, а как только он заиграл хорошо, он уже стал жуликом?
— Я не хочу этого сказать, — сказал Торнтон, — и вы знаете, что я имею в виду.
— Ну, так что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать вот что, — и в наступающих сумерках Тони увидел, как его собеседник сжал кулаки. — Что здесь что-то нечисто — очень нечисто.
— Но я-то здесь причем? — невинно спросил он.
— Притом, что я, как и все, знаю об этом вашем друге Пармли — парне, который взялся за то, чтобы разоблачить такие штуки. Я слышал, как он взял за ухо Грэхэма на Палм-Бич. Я также слышал, как он опозорил еще несколько шулеров в Нью-Йорке. Я прошу вас: пошлите телеграмму в Нью-Йорк и предложите Пармли приехать сюда сейчас же, за мой счет, и проверить этого парня — Брауна.
Рассказывая об этом впоследствии, Тони говорил:
— До сих пор не могу понять, как я не прыснул. Идея была просто гениальной: попросить Билла Пармли проверить самого себя! Счастье мое, что было темно и Торнтон не мог видеть моего лица. Никогда в жизни не было мне так трудно удержаться от смеха.
Торнтон еще раз повторил свою просьбу.
— Я хочу, чтобы вы ему сейчас же телеграфировали. Это тот человек, который нам нужен. Я хочу, чтобы он последил за игрой Брауна. Пусть он даже с ним сыграет. И пусть он его разоблачит.
Как раз в этот момент из темноты появилась знакомая фигура, и Билл Пармли — он же Браун — полностью одетый, подошел к собеседникам.
— Я случайно слышал, что вы только что сказали, мистер Торнтон, — произнес он. — По-моему, я пришел в самое время, чтобы внести полную ясность. Так что давайте начнем.
Сказать, что Торнтон разозлился, было слишком мало. Он был просто вне себя от ярости.
В ответ на этот фонтан Билл не проронил ни слова. Лишь когда Торнтон остановился на секунду, чтобы набрать воздуха и продолжить свои излияния, Билл спокойно спросил его:
— Мистер Торнтон, вы не дадите мне сигарету?
Растерявшийся Торнтон механически открыл портсигар. Билл нащупал его в темноте и взял сигарету.
— А спички есть у вас? — спросил он.
Тони никогда не видел, чтобы его друг курил. К его огромному удивлению, Билл зажег сигарету, сделал пару затяжек и повернулся к своему противнику.
— Ну что ж, начнем, мистер Торнтон, — сказал он.
То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению. Торнтон, смешавшись на минуту, опять начал извергать потоки ругани. Что они не действовали на Билла, было ясно по прерывистому мерцанию его сигареты во тьме. И вдруг Торнтон замолк. Минуту или две Тони ничего не мог понять — стояла абсолютная тишина. Затем, странно изменившимся голосом, Торнтон произнес:
— Я понял, мистер Пармли.
«Мистер Пармли!» — Тони почувствовал, как у него на голове волосы стали дыбом. Каким образом Торнтон узнал это? Но тут Торнтон опять заговорил.
— Я хочу извиниться перед вами, мистер Клэгхорн, — нетвердым голосом сказал он. — Простите меня за эту идиотскую сцену, — он опять замолчал, выжидая, пока сигарета снова не начнет мигать. — Утром, мистер Пармли, да, завтра же утром я уеду. Фелтон тоже уедет. Я вам обещаю. Мы вам очень благодарны!
Опять наступило таинственное молчание. Тони весь напрягся, пытаясь понять, какие неземные силы вступили в игру. Затем, заикаясь, Торнтон продолжал:
— Вы настаиваете, мистер Пармли? — совершенно уничтоженный, он повернулся к Тони. — Мистер Клэгхорн, по просьбе мистера Пармли я заявляю вам, что Фелтон мошенничал в картах — и что я был его сообщником. Вы удовлетворены, мистер Пармли?..
В темноте послышался звук удаляющихся шагов. Затем сигарета Билла очертила в темноте красную дугу и с тихим шипением упала в океан.
Волосы на голове Тони опять зашевелились. Он явился свидетелем чего-то удивительно таинственного, такого жуткого и сверхъестественного, что чувствовал себя приобщенным к какому-то непонятному чуду. Он вытянул дрожащую руку и схватил друга за колено.
