Амур Гавайский - Сказки о рае
Затем судья передал бумаги ассистенту, снял очки и, пристально глядя на Василия, спросил по-английски:
– Господин Серёдкин, признаёте ли вы себя виновным в действиях, обозначенных под пунктами один, два, три, четыре, пять, шесть и семь?
Василий сверился со своими бумагами и твёрдо ответил:
– Нет, не признаю.
– Господин Серёдкин, признаёте ли вы себя виновным в действии, обозначенном под пунктом восемь, а именно: «табакокурение в местах, где оное поведение категорически запрещено»?
Василий сверился со своими бумагами, совесть не позволяла ему врать:
– Да, господин судья, я признаю себя виновным по восьмому пункту обвинения и глубоко раскаиваюсь в содеянном.
Судья Мадхукар Дхарма Гамжер широко улыбнулся Василию:
– Я вас понял, господин Серёдкин, – и удалился во внутреннюю комнату. Его ассистент и секретарь суда тоже покинули зал.
Через пять минут судья опять появился, и его ассистент объявил следующий приговор:
«Господин Василий Серёдкин, такого-то месяца, числа, года признавший себя виновным по пункту обвинения под номером восемь, приговаривается данною мне его величество королём Джигми Сигаэ Вангчак властью к одному году тюремного заключения в провинции Паро…»
Краткая заметка о суде над Василием Серёдкиным появилась вскорости в электронном приложении к бутанской газете «Куинсел» («Kuensel»). В ней, в частности, сообщалось, что некий турист был осуждён на год тюремного заключения за курение у стен священного Таксанга.
Затем статью перепечатали на одном австралийском веб-сайте с комментарием, что в Бутане якобы закон суров, далее информация попала на страницы «Yahoo Travel», а оттуда уже повсюду.
В общем, не то что бы скандал, а, скорее, курьёз, о котором даже доложили королю Джигми Сигаэ Вангчак, человеку энергичному и вовлечённому во многие дела королевства. От него о русском паломнике узнал и сам Джейду Дхарма Гиамтсхо – один из настоятелей Таксанга.
Таким образом, Василий, сам того не ведая, нашёл один из немногих способов привлечь внимание мастера, доступного в реальной жизни лишь очень узкому кругу людей. Манёвр Василия был по достоинству оценён могущественным, но замкнутым ламой.
Самого же Василия через неделю после суда переместили из столичной тюрьмы в старинный дзонг в южной части провинции Паро, пострадавший года два назад от сильного пожара.
Одно из уцелевших помещений приспособили для тюремного ведомства. Большинство узников находилось в просторных залах первого этажа, но Василию досталась небольшая камера на втором. Рядом с ним сидел ещё один парень, совсем молодой. Третья камера пока пустовала.
В первый же вечер отсидки Василия в провинции Паро в просторный тёмный коридор полусгоревшего дзонга через южную стену второго этажа влетел человек, одетый в традиционную красно-бурую тогу.
Он внимательно осмотрел коридор и уверенно шагнул в стену камеры Василия, который давно уже спал, развалившись на соломенном тюфяке и посапывая во сне.
Мастер Джейду, а это был именно он, довольно долго разглядывал в полной темноте спящего Василия. Перед ним был человек исключительного здоровья (Василий не болел в своей жизни ни разу, за исключением детской ветрянки), но своенравный и вспыльчивый. Мастер Джейду сразу же определил высокий духовный потенциал Василия и, вообще, остался им очень доволен.
Затем он шагнул через стену и попал в соседнюю камеру, где на таком же, как у Василия, тюфяке спал совсем молодой человек, худенький и очень смуглый. Мастер Джейду определил, что молодой человек, которого звали Угиен Норбу, осуждён за преступление, совершённое его женатым братом.
Угиен был человеком малообразованным, из далёкой горной провинции, и по натуре очень пугливым. Карма Василия и карма Угиена Норбу были связаны, для мастера Джейду это стало очевидным, как только он попал в полусгоревший дзонг. На левом плече у обоих он увидел зажившие полоски шрамов: Угиена в детстве поцарапала бездомная собака, а Василий имел неприятную встречу с медведем по пьяному делу на слёте КСП лет десять назад. В обоих случаях животные пожалели людей и оставили их в живых.
Пробыв какое-то время в камере Угиена, мастер Джейду шагнул обратно в коридор и спустился по лестнице вниз, где в небольшом предбаннике расположился офис надзирателя тюрьмы Кенчо Вангди.
Надзиратель, полный лысоватый человек, сидел спиной к полуоткрытой двери и смотрел по телевизору индийский фильм.
На экране, интенсивно сотрясая телом, пела крупная полногрудая красавица, развлекая томного вида юношу, разлёгшегося в шикарном джакузи. Когда эта сцена закончилась и на экране появились злобные юноши, направляющиеся с палками к дому счастливой парочки, Кенчо Вангди, надзиратель тюрьмы, почувствовал, наконец, что в комнате кто-то есть и обернулся. У дверей стоял мастер Джейду.
Надзиратель сразу понял, кто к нему пришёл, и страшно испугался. Он тут же сполз со стула и бухнулся на колени:
– Благословите меня, господин, я буду делать так, как вы скажете! – взмолился надзиратель на языке Дзонгха.
Мастер Джейду подошёл к коленопреклоненному надзирателю и дотронулся до его спины в том месте, где на позвоночнике расположен самый крепкий и крупный позвонок.
– Я не могу тебя благословить: ты слишком суетливый и мелочный человек, к тому же, ты ешь очень много мяса, мучая своё тело. Но я могу благословить твоего сына.
– Сделайте это, мой господин, мой учитель!
Мастер Джейду достал небольшой деревянный медальон с изображением распустившегося лотоса на тонкой красной бечёвке и передал его надзирателю.
– Надень это на шею своему сыну, когда ему исполнится три года, и скажи: «Будда никому не отказывает в помощи». Но к тому времени ты должен привести себя и своё тело в порядок: с утра ешь миску зелёных и красных овощей, на закате – миску красного риса и бобов, пей тёплую воду и отвар травы ис-тсчи в любое время, как захочешь. Это хорошая пища, и тебе этого будет достаточно. Первые три месяца используй клизму утром и вечером. Часть своего дохода трать на благотворительные нужды.
– Я понял, мой господин, мой учитель, благодетель моей семьи, я сделаю так, как вы сказали.
Мастер Джейду помог надзирателю встать и продолжил:
– Там, наверху, у тебя есть два человека. Я научу их, как правильно дышать. Тебе не нужно их сильно охранять: они не могут сбежать, а если смогут, то ты узнаешь об этом первым. А сейчас проводи меня к ним.
– Я понял вас, мой господин, мой учитель, благодетель моей семьи, – надзиратель Кенчо Вангди снял со стены два фитильных фонаря и повёл мастера Джейду наверх.
Сначала они вошли в камеру Угиена, который проснулся, едва заслышав шаги в коридоре.
Как только он увидел в своей камере мастера Джейду с его невозмутимо-холодным лицом полубога, он тут же пал ниц и затрясся от страха.
Мастер Джейду указал знаком надзирателю, чтобы тот вышел и ожидал его в коридоре.
– Не бойся меня, Угиен, я не сделаю тебе ничего плохого.
Угиен не смел поднять головы.
– Я пришёл, чтобы благословить тебя и предупредить о возможной опасности.
Мастер Джейду видел, что Угиен испытывает высшую степень страха, и решил использовать этот страх. Он подошёл к Угиену сзади и, взяв его голову в свои руки, повернул её немного налево, строго на юг.
– Вот, посмотри.
Угиен открыл глаза и увидел, что в стене напротив него зияет огромная дыра, а там, за стеной, в соседней камере спит огромный лев. Ужас пронзил Угиена с головы до ног, он почувствовал, как клокочет у него внизу живота. Он попытался заорать, но почему-то не смог.
Тем временем лев, не просыпаясь, почесал своею лапой густую клочковатую гриву и громко пукнул.
Наконец, крик вырвался из груди Угиена, но Мастер Джейду тут же прикрыл его рот рукой и, склонившись к нему, прошептал:
– Угиен, чтобы избежать опасности, ты должен научиться правильно дышать. Начнём прямо сейчас.
Молниеносным сильным движением Мастер Джейду расправил спину Угиена и усадил его в позицию Падма, затем так же быстро положил его и, обращаясь с ним, как с глиной или мягкой куклой, зафиксировал в позиции Павана-Мукта-Асана.
Далее он продолжил, пока не показал ученику все двенадцать позиций, объясняя шёпотом последовательность и значение позиций на языке Лхотсампас (Lhotsampas), родном языке Угиена.
Обучение длилось почти час, и всё это время Угиен видел перед собой спящего льва, но вот дыра стала мутнеть и, наконец, превратилась в обыкновенную стену, какой и была до прихода мастера Джейду. Мастер тут же уловил перемену:
– Ты не слушаешь меня! – строго, во весь голос, сказал он.
– Я слушаю вас, мой учитель, мой господин, благодетель моей семьи.
– Я сделал для тебя всё, что мог. Теперь пеняй на себя.
