Мэтью Хьюз - Когда внутри закипит
«Что-то здесь неправильно», — нахмурился Бандар. Чуть поодаль в канаву свалился другой зверь. Тот сломал о камни хребет, но был еще жив и гортанно похрюкивал. Гут не мог не узнать этот звук: точно так же общались между собой заколдованные бедолаги на острове Нимфы. «Нет, что-то здесь совсем неправильно».
Ученый еще раз внимательно изучил труп. Свинья не свинья, хотя и очень похоже. Только вот эти рога… И крупный, зараза, как четыре самых откормленных кабана. Да и цвет неподходящий. Ни дать ни взять уродец, плод безумного генного эксперимента.
Ну, Конечно! Области смешались, взаимно проникли друг в друга. В этом все дело. «Прелюбопытнейший вырисовывается доклад!» — ахнул про себя ноонавт. С другой стороны, его вина представлялась теперь гораздо более тяжкой, практически неизгладимой. Стоит кому-нибудь узнать о роли Бандара во всей этой истории… Мало того, что заклеймят как вандала, придется забыть о коллективном бессознательном и странствовать по его мирам, как простые смертные — в одних лишь мечтах.
Забравшись на холодную тушу, хряк перепрыгнул на восточный берег. Небосвод потихоньку расчищался, между сизыми клочьями туч уже проклюнулась ясная синева. Ученый в очередной раз вызвал карту Общего. Оказалось, ворота уже рядом: примерно в часе неспешной трусцы. По пути ноонавта раздирали противоречивые чувства. Радость от близкого избавления отравлял образ несчастных уродцев-идиоматов: мертвеца и умирающего, которых беглец бросил там, на дне беспросветной канавы.
Очень скоро встречный ветер ослаб и совсем затих. Бандар поднял голову и потянул пятачком свежий, омытый дождем воздух. Не терпелось, конечно, вернуть себе человеческий облик, а все-таки ему будет недоставать восхитительного, бесконечно разнообразного мира тонких ароматов, доступного свиньям.
И Гут не спеша бежал дальше, думая о том о сем, вдыхая запахи примятой ливнем травы и сладкое благоухание неказистых цветочков, которыми пестрела прерия. Ветер переменил направление, на мясистые окорока ощутимо повеяло свежестью, однако задумчивый хряк ничего не заметил. И вдруг холодный шквал ужалил его градом ударов.
Ученый остановился и посмотрел через плечо. Буря едва успела уйти на запад, но черные тучи двигались обратно, прямо на Бандара, перестраиваясь на лету. «Вот чудно», — удивился ноонавт.
Клубящийся пар пронзали яркие вспышки, окрашенные почему-то в синий и даже пурпурный цвета вместо слепящей актинической белизны.
Пару мгновений ученый ошарашенно глядел перед собой — и вдруг его затрясло, причем вовсе не от озноба. Редкая щетина на шее поднялась дыбом, ослабевшие ноги задрожали, а спину резко передернуло. Свиная челюсть отвисла до земли. Глазные яблоки чуть не вылезли из орбит при виде того, во что превращались грозные, хмурые тучи.
А те все больше и больше походили на великанскую, неслыханных размеров голову. Гут без труда узнал вытянутую морду с длинными рядами зубов, принюхивающийся нос, острые настороженные уши, расплывчатое подобие изогнутой шляпы, уходящей высоко к поднебесью, и страшные глаза, в которых сверкали молнии. Огромные хищные глаза пристально смотрели на Бандара.
Так значит, не только обломки домика и останки Поросят перебросило взрывом из Ситуации Класса Четыре через ворота. Пожиратель-Ураган перенесся следом, а главное — не забыл виновного.
Пронизывающий ветер и струи дождя погнали гигантскую голову прямо на хряка. Ноонавт пустился в бегство.
«Коллективное бессознательное использует личное подсознание каждого отдельного человека, чтобы вступить в диалог со всяким из нас, — такими словами знаменитый Афрани открывал вступительную суру «Объяснения и изучения ноосферы» — первого текста, с которым встречались студенты в Институте исторических исследований. — Насколько бы четко и определенно ни звучали наши вопросы, мысли, мечты и ожидания, оно всегда ответит намеком и якобы случайным совпадением».
Бандар вызубрил книгу от корки до корки. С этого начинает любой новичок! Во-первых, содержание действительно полезно и поучительно, а во-вторых, нужно же как-то укреплять и подчинять себе память.
«Намек и совпадение», — гудело эхом в голове ученого, пока тот удирал по зеленой прерии от грозного Ветра-Пожирателя. Общее никогда не говорит с нами прямо, это он хорошо помнил. Даже те, кто сломал преграды между сознанием и подсознанием, то есть оракулы и душевнобольные, изъяснялись не иначе как притчами и загадками.
А ведь совпадения преследовали Гута с тех самых пор, как он покинул водопад Лорелей. Первым делом ноонавта наградили свиной шкурой, потом его занесло в Ситуацию с человекообразными Поросятами в роли главных героев. Сначала Нимфа превратила ослиное стадо в волков — спрашивается, зачем, если копыта ушастых мало уступают клыкам? — после чего Бандар едва унес ноги от Пожирателя с явно хищными повадками. И вот он спасается бегством от весьма похожего на волка идиомата — неважно, что последний намерен испепелить ноонавта небесными вспышками, а не растерзать клыками, это уже детали.
В том, обычном мире стечение обстоятельств — игра случая (никто, например, не предскажет, упадет ли монетка орлом вверх десять раз кряду), но здесь, в Общем, оно испокон веков означало нечто большее. Совпадения — извечный язык ноосферы. Ученый чувствовал в происходящем некое осмысленное, но зашифрованное послание.
«Однако что бы это могло быть за послание?» — напрягал извилины Гут, уворачиваясь от пламенных зигзагов, которые обрушивались на плавные холмы уже не только позади, но и повсюду вокруг него; «Какой же я задал вопрос?» — гадал на бегу ноонавт.
Вообще-то, ему хотелось разгадать секрет Песни песней, отыскать заложенную в человеческом разуме прамелодию. Бандар обдумал задачу и так и сяк, рассмотрел под всеми возможными углами, но сколько ни бился, не сумел уловить даже отдаленной связи со своими злоключениями.
«А если не Песнь песней, то что?..» Слепящая вспышка полоснула бритвой мрачный пейзаж, и хряк еле успел обогнуть дымящуюся яму, выжженную среди высоких трав прерии. Разумеется, Общее никогда не отвечает на прямые вопросы ясно. Чтобы найти ключ к загадке, следует подумать о чем-нибудь еще. Только тогда подсознание прокрадется сквозь потайную дверцу и оставит подношения, нечто вроде подарка добрых фей, которые тяжко трудились ночью, покуда их любимец мирно храпел на постели, не подозревая о своей удаче.
Итак, чем же отвлечь мысли? Трудно искать тему среди гибельных молний. Хотя иногда опасность может и подстегнуть. Ради собственной жизни человек готов на многое. И Гут Бандар приказал рассудку, пусть и временно втиснутому в поросячьи мозги, работать на себя. Для начала надо бы вспомнить, чем он занимался перед тем, как отправиться в Общее. Пообедал с заместителем декана с кафедры прикладной метафизики, оформил заказ на потусторонние красители и фиксаторы для одного давнего клиента (будучи в институте простым адъюнкт-профессором, ноонавт вел дела на семейной торговой фирме), отчитал Чундлмарса, набросал план доклада о Лорелеях…
И тут до него дошло. Конечно, речевой аппарат хряка не в состоянии выговаривать слова, зато на кое-какие иные звуки он способен.
«Хм-м!» — воскликнул ученый с интонацией человека, увидевшего яркий свет. И снова: «Ум-м хм-м», — дескать, вот оно, озарение.
Полыхнула новая вспышка, и ноонавт не поверил своим глазам. Прямо перед ним невысокий холм принялся менять очертания. За считанные мгновения из земли вырос добротный кирпичный домик с гостеприимно распахнутой дверью.
Одолев порог одним прыжком, Бандар прокрутился на копытах и уперся в дверь, чтобы закрыть ее. Ветер налег на дверь, но Гут не сдавался. Наконец, когда тяжелая створка сомкнулась с косяком, запор защелкнулся; и вихрю осталось только бушевать на улице.
Единственная комната в доме была начисто лишена обстановки, не считая трех картин в рамах на задней стене. Портреты изображали полулюдей-полусвиней в темных костюмах и рубашках с крахмальными воротничками. Под картинами располагался просторный, жарко растопленный очаг, на котором кипел черный котел. Гут подошел ближе. Крышка оказалась устроена особым образом, и явно не для человеческих пальцев. Ноонавт утвердился в своей догадке.
С трудом балансируя на задних ногах, он просунул копыто под ручку. Крышка поднялась легко и почти бесшумно. В тот же миг из трубы потянуло холодом. Пламя взвилось и осыпало комнату искрами. У хряка заслезились глаза, потом зачесался пятачок, и дом огласило оглушительное: «Апчхи!».
Но даже ничего не видя вокруг, Гут отлично расслышал громкий всплеск; что-то большое и очень тяжелое упало в кипящую воду. Хряк немедленно захлопнул крышку и налег на нее всем телом. Котел ревел, подпрыгивал, содрогался, однако Бандар не уступал. И вот наконец все стихло.
