Роберт Шекли - В стране чистых красок
Я, разумеется, не прерывал отношений с Ланеей. Мы с ней каждые несколько часов разговариваем по телефону. Вольфингу пришлось вновь заняться семейным бизнесом после проведенной с Ланеей веселой ночки, и это повергло обоих влюбленных в изрядную тоску. Я предложил ей попробовать увлечься Дернихом – мне казалось, он куда больше подходил ей, тем более в ее теперешнем настроении, чем Элиаминг или Грандинанг – однако совершил явный faux pas. Оказывается, Дерних, символически одержав победу над богом Раздоров, теперь сам приобрел некоторые качества этого божества и стал «герну», то есть «ритуально нечистым» – таково примерно значение этого слова. В течение целого месяца он должен был воздерживаться от каких бы то ни было физических, а тем более сексуальных контактов, тем самым как бы искупая нашу общую вину перед поверженным божеством, а затем с помощью несложного обряда он мог избавиться от «божественных свойств» и перестать считаться «герну».
Трудно было бы ожидать, чтобы я все это знал, и тем не менее Ланея на меня рассердилась – я совершенно напрасно вслух заговорил о чем-то, ей в данный момент недоступном! В отместку она убрала мою красную статуэтку в шкаф и рассказала об этом Грандинангу, и они вместе довольно-таки жестоко посмеялись надо мной. Что, в свою очередь, вызвало и у меня желание совершить по отношению к ним не менее жестокий поступок, и это желание не оставляло меня в течение нескольких дней, может быть, даже целой недели. Но, слава богу, рядом была Мариска, которой очень быстро удалось исправить мое дурное настроение.
Теперь же все случившееся кажется мне какой-то пьесой театра теней, даже концовка самая заурядная.
Так или иначе, но в тот раз мы с Ланеей впервые поссорились. Сама ссора продолжалась примерно час, и мы оба испытали сильнейшее потрясение. Но, с другой стороны, мне кажется, именно эта размолвка помогла нам почувствовать глубину и силу нашей любви.
Мы с Мариской отлично проводим время, и нам так весело вместе, что я порой почти завидую Грандинангу. К счастью, завидовать по-настоящему нет необходимости: раз мы с Мариской любим друг друга, нам разрешается в течение тридцати дней проводить вместе сколько угодно времени. Единственная проблема (у меня лично) – это Ланея, которую я тоже нежно люблю.
Пожалуй, самое время разъяснить все же, что я подразумеваю под словами «любовь» и «любить». На Калдоре такого слова вообще нет. Здесь слова, которые примерно соответствуют данному понятию, вообще не имеют формы единственного числа, то есть не обозначают состояние души одного, отдельного человека – на Калдоре это понятие, таким образом, исходно является более сложным, комплексным. Оно действительно включает в себя букет изысканных чувств и ощущений – что, собственно, и составляет сущность любви. В калдорианском языке существует около двухсот слов, обозначающих различные состояния любви, окрашенные особыми эмоциями. И каждый, говоря об этом, как бы пытается описать бесконечное разнообразие этих эмоций, их различную интенсивность и исключительную сложность, тогда как мы на Земле слепляем все эти чувства и переживания в единый ком, обозначаемый словом «любовь».
Никто и никогда здесь не стал бы употреблять столь невнятный термин. То чувство, которое я испытываю к Мариске, называется «мардради» и характеризуется несложным, главным образом физическим, влечением двух или более партнеров и требующим вполне определенных затрат энергии. А вот наши взаимоотношения с Ланеей определяются термином «оурмге», обозначающим существенно более глубокую психоэмоциональную связь двух (или более) существ, некий полузапретный комплекс взаимного влечения и страсти, что придает отношениям сладостный, будоражащий привкус отстраненности.
По-моему, на Земле любовь представляет собой столь же сложный комплекс эмоций и ощущений. Но на Калдоре ни реальное воплощение любви, ни упоминания о ней не являются табу. Как раз напротив. Здесь можно в открытую и сколько угодно играть на этом бесконечно богатом по звучанию инструменте!
В некотором роде сама планета заставляет тебя это делать: если слово «Калдор» и имеет сколько-нибудь конкретное значение, то означает оно «любовь»!
Просто не представляю, с какой стати я так долго прожил в этом нелепом, точно с берегов Кейп-Кода перенесенном сюда домишке и так далеко от Мореи! Видимо, я сам когда-то выразил подобное желание, и оно было удовлетворено. Но теперь мне совершенно ясно, что за городом живут лишь крестьяне-земледельцы, а все важные и интересные события, да и сама жизнь, связаны исключительно с Мореи.
Нам с Ланеей повезло: мы сумели отыскать квартиру на площади Чуртии – это один из самых лучших районов города, по плотности населения занимающий третье место. Квартира фантастически хороша – огромная, светлая, полная воздуха, с красивой мебелью. На Земле за такую квартиру мне пришлось бы выложить кругленькую сумму. Здесь же оказалось достаточно того, что я инопланетянин, с Земли, и эту квартиру, как и все остальное, тут же предоставил мне Совет. Здесь меня объявили Живым Артефактом – на основании моей уникальности, разумеется, а не моей красоты. Я имею право заниматься лишь тем, что мне нравится самому – ибо артефакты существуют, как известно, исключительно для любования ими, то есть во имя искусства!
Однако как следует пожить в новом доме мне не пришлось. Особенно беспорядочной была последняя неделя. Целые сутки я провел с Блессе, женой Вольфинга, потом двое суток не расставался с Мариской (ее чувство ко мне значительно усилилось и перешло в более серьезную категорию, что в некоторой степени привело меня в замешательство). Затем я вернулся домой, но Ланея была там с Элиамингом – в графике произошел сбой, и Гистоман случайно вернулась домой на один день раньше. Гистоман – это жена Элиаминга: маленькая, темноволосая, подвижная и чрезвычайно живая женщина. Это сэкономило нам всем время, но создало определенные трудности. Пришлось нести уже составленный график к юристу, занимающемуся подобными вопросами, торчать целый час в его приемной и всем вместе сидеть за столом, нетерпеливо кусая ногти, ожидая, пока он вычертит оптимальный общий график на следующую неделю. А потом еще – не успели мы с Гистоман прийти к ней домой и начать расслабляться – я вспомнил, что мы забыли сказать юристу о новой категории Марискиных эмоций, что совершенно меняло временной характер наших с нею встреч и их последовательность в общем графике. Пришлось вернуться к юристу, и в итоге – то одно, то другое – мы потеряли почти весь день, который так старались освободить для своей любви. К счастью, Гистоман очень славная, так что мы сумели даже посмеяться над собственной неудачей.
Однако конца различным осложнениям пока что не видно. Через четыре дня состоится ритуальное очищение Дерниха, и он вместе со своей женой Сарой вновь вольется в наш тесный дружеский кружок. Мы все очень этого ждем, разумеется, и все-таки порой постоянная необходимость выдерживать жесткий график поистине угнетает, хотя график этот составлен с помощью специалиста.
Впрочем, я, кажется, нашел выход из сложившейся ситуации – подал прошение о новой квартире. Скоро увидим, высоко ли они ценят свой Живой Артефакт!
***Новая квартира превзошла все мои самые необузданные желания и мечты. Четырнадцать комнат! Можете себе представить? Четырнадцать комнат в самом центре столицы! И еще за нами по-прежнему оставлена квартира на площади Чуртии, которую мы с Ланеей так полюбили.
Ответ на мой вопрос получен. Здесь свой Живой Артефакт ценят чрезвычайно высоко.
Новая квартира соответствует всем нашим надеждам. Даже поселившись здесь все вместе – я, Грандинанг, Вольфинг, Элиаминг, Дерних и наши жены – мы можем, не испытывая неудобств, легко обойтись безо всяких скользящих графиков. Мы также изменили свои сексуальные отношения, подняв их до уровня «берианг» – что на Земле скорее всею обозначили бы словом «оргия».
Однако же это слово не совсем подходит к данной ситуации – во всяком случаев вряд ли его можно использовать в том смысле, в каком оно применяется на Земле. Я ничуть не лукавлю, утверждая, что «берианг» – это практически лишь более удобный способ делать то, что все мы обычно и делаем (я имею в виду землян!), но здесь, на Калдоре, совсем не нужно метаться в поисках свободной комнаты или испытывать неловкость, если по рассеянности в неурочный час войдешь не в ту спальню. Цель «берианга» – архисексуальность. Это некая постоянная атмосфера повышенной чувственности, когда все пары спят вместе в одной и той же большой комнате. (Мы специально для этого перестроили всю квартиру.) Вопросы первенства отпадают полностью, когда теплые тела касаются друг друга, сплетаются… Соитие (хотя оно, безусловно, имеет первостепенную важность!) отодвигается как бы на второй план в сопоставлении с той радостью, которую испытываем мы все, когда спим рядом, обнимая друг друга.
