Евгений Лукин - Андроиды срама не имут
Укладываюсь в футляр, крышка сама собой закрывается. Лежу, перебираю в памяти события, в результате которых дошел до жизни такой. Что-то там сейчас поделывает Толян? Может, тоже по трущобам прячется, а может, на Канарах давно…
Странно, ей-богу: лежу черт знает где, черт знает в чем, изображаю из себя нелицензионное устройство, а сам гадаю, выкрутился или не выкрутился подставивший меня родственничек, чей долг я сейчас непонятно за каким дьяволом отрабатываю…
Но какова Карина! Да, теперь все концы с концами сходятся: увидела бродяжку, параметры подходящие, тормознула, подобрала, выспросила, поместила на недельку в похожие условия, смотрит — вроде то, что надо: разденется, обреется, в футляр залезет, самую нелепую команду выполнит беспрекословно, да еще и благодарен будет, придурок…
Накатывает злость. На Мымру, на Карину, на Толяна, на себя самого, на тот свет, на этот… Чума на оба ваши света!
Глава 5. Лицензионные
Нет, так нельзя. Так и до кондрашки себя доведешь. А не сходить ли нам, Володя, на разведку, и не выяснить ли наконец, что это за блямба такая? Боязно однако; Не дай бог, вернется Мымра, а у андроида опять программный глюк, причем серьезный, если по окрестностям вздумал бродить. Обычно, когда госпожа возвращается и вызывает на ковер (то ли из корешков свалянный, то ли из синтетических волокон), потолок моего гробика вспыхивает фиолетовым и раздается низкое прерывистое гудение. А уйду на прогулку — ничего не увижу и не услышу…
Или рискнуть?
Принимаю сидячее положение, саркофажик мой послушно раскрывается. Встаю, перешагиваю через борт. Вот она, эта темная загадочная блямба. Маячит в тумане и очертания имеет, если смотреть с этой точки, не совсем приличные. Интересно, сколько до нее? Метров сто? Во всяком случае, не больше — иначе бы она растворилась в общей мешанине бликов.
Главное — идти медленно и строго по прямой. Отсчитываю первые шаги — и смутный абстрактный фон начинает не то чтобы биться в судорогах, поскольку ленивых судорог, в моем понимании, не бывает, но одни блеклые пятна меняют форму, другие тают, третьи появляются… Справа восстает из мрака всклокоченная страшилка, протягивает ко мне черные шипы. Не обращаю внимания. Главное — идти по прямой, и, кажется, мне это удается, несмотря на подворачивающиеся под ноги вдавлины и выпуклости. Блямба ведет себя странно. Сначала распадается на две блямбы — малую и большую, затем обе, истаивая на глазах, расплываются врозь и в конце концов исчезают. Я останавливаюсь. Итого: восемьдесят четыре шага.
Пожалуй, дальше углубляться не стоит. Отрицательный результат — тоже результат. Разведка проведена, можно возвращаться.
Поворачиваюсь и тут же теряю ориентировку. Куда теперь идти-то? Та-ак… А ведь знал заранее, чем эта авантюра может обернуться! Можно, конечно, покричать… Кому? Совершенно не уверен, что купившая меня веревочная швабра обладает слухом. Я даже не уверен, обладает ли она зрением.
Спокойно, Володенька, не паникуй! Поступим-ка мы с тобой умнее: сделаем пяток шагов наугад, потом оглянемся и проверим, не появились ли у нас в тылу обе исчезнувшие блямбы. Если появились, то, стало быть, направление выбрано относительно верное…
Делаю пяток шагов, оглядываюсь. Даже ни намека.
Что тут еще можно придумать? Оставить какую-нибудь примету и, не теряя ее из виду… Какую примету? Стою голый, без единого волоска на теле. Выщипать мох на особо выдающейся выпуклости — в качестве ориентира? Во-первых, замучишься выщипывать, во-вторых, ни одна выпуклость особо не выдается, в-третьих, что толку? В десяти шагах не различишь: выщипан мох, не выщипан… Поискать ту страшилку, мимо которой я проходил? А как ты удостоверишься, что страшилка именно та?
Заблудился, братцы. Ау-у…
Я принимаюсь озираться, и вскоре внимание мое оказывается прикованным к проступающему из мрака подобию вздутой ледяной горы. Что-то мне этот волдырь сильно напоминает… Не может быть! Делаю шаг — и смутный холм словно бы оседает слегка. Подхожу ближе, потом присаживаюсь на корточки и смеюсь. Долго смеюсь. Случись такое дома, сказал бы: леший водит. Короче говоря, меня снова вынесло к моему футляру. С чем себя и поздравляю. А ведь старался идти по прямой…
Повезло. Но больше так, Володенька, прошу тебя, не рискуй. Блямба, видишь ли, заинтриговала! Да тут из таких блямб вся окружающая действительность состоит… Чувствуя невероятное облегчение, приближаюсь к саркофажику, но он почему-то, зараза, не открывается.
Э! Ты чего? Ошеломленно похлопываю по крышке. Никакого эффекта… Минутку-минутку! А что это он вроде переместился? Раньше стоял на выпуклости, теперь стоит в выемке… Слушайте, братцы, да это же…
Это не мой футляр.
* * *Полагаю, примерно такую же оторопь ощутил Робинзон, когда обнаружил на пляже след босой ноги. Оторопь и ужас. Я здесь не один! Мало мне Мымры — я еще и в окружении настоящих андроидов, у каждого из которых сертификат, гарантийный талон и, что самое скверное, наладчик, не являющийся жуликом… Хотя, если подумать, чему ужасаться-то? Ну андроиды, ну даже наладчик! Не дикари, не съедят. В крайнем случае, отправят обратно. Как не подлежащего ремонту…
Но это, если подумать.
Чувствуя себя на грани провала, я удалился на цыпочках от чужой упаковки и, только когда растаяли последние льдистые отсветы, сообразил, что заблудился окончательно.
Вот теперь и впрямь полное ау!
— Обмылок… — негромко позвал я от отчаяния.
Ответа, как можете сами догадаться, не последовало.
Присел голыми ягодицами на шершавую колкую выпуклость защитного цвета (хотя тут почти все защитного цвета) и оцепенел в тревожном раздумье. Мыслитель. Раньше надо было мыслить…
Не трагедия, конечно, однако досадно. Вернется Мымра, хватится, вызовет Обмылка, услышу от него лоха, ботаника, оленя… да и все, собственно. Конец происшествия… надеюсь.
Лишь бы он меня побыстрее нашел. Неуютно, знаете… Стоп! А искать-то он как будет? Не на ощупь же! Хоть бы картой какой снабдил… Поди тут найди кого! Над головой круглится, смыкаясь, сумеречная пухлая полусфера, словно тюбетейкой тебя накрыли. Где-то что-то шуршит, поскрипывает, похрустывает, но очень тихо — на грани слышимости.
Мне уже и сидеть надоело, когда краешек левого глаза уловил некое движение. Повернулся, всмотрелся. Там определенно завязывалась легкая чехарда цветных пятен, проклюнулись, зашевелились белесые блики, постепенно складываясь в подобие гигантской фигуры — скорее обезьяньей, нежели человеческой. Стало страшно. К счастью, по мере приближения чудовищный силуэт начал уменьшаться в размерах, одновременно обретая четкость. Тут ведь как под водой: чем дальше предмет, тем больше он кажется…
Хорошо, что к тому времени, когда она вошла в зону ясной видимости, я уже был на ногах. Увидела, остановилась. Голая, белая, без единого волоска, и смотрит на меня пустыми немигающими глазами. Спина неестественно прямая, руки неподвижно висят по сторонам, кулаки сжаты, к правому виску, если не обманывает зрение, приделана параллельная земле антенка, отдаленно похожая на заложенный за ухо карандаш столяра. Возможно, съемное оборудование. Вот, значит, как они выглядят, лицензионные.
У меня хватило соображения застыть в похожей позе и бессмысленно вытаращиться. А может, и не хватило. Может, сам по себе застыл. С перепугу.
Не знаю, как долго мы тупо глядели друг на друга. У меня возникло ощущение, будто мне сканируют мозг. Не исключено, что так оно и было. Поэтому я не только мимику — я даже мысли постарался отключить. Раскусит или не раскусит?.. Кажется, не раскусила. Повернулась в три четверти и, механически переставляя ноги, двинулась по неизвестно куда ведущей прямой. Скорее всего, к футляру. Вскоре вздулась до гигантских размеров и начала таять, распадаться на отдельные белесые пятна. Потом исчезли и они.
Все. Ушла. Я обессиленно опустился на колкую шершавую выпуклость и долго смотрел в ту сторону, где скрылась андроидиха.
А походочку эту механическую мне придется освоить…
* * *Встреча настолько меня впечатлила, что я занялся шагистикой прямо там. Где заблудился. С неподвижным лицом совершал повороты, бездумно смотрел вперед, затем принимался вспоминать, с какой ноги начинала она движение: с левой или с правой?
За этим занятием меня и застал Обмылок, как всегда, медленно соткавшийся из ничего прямо передо мной.
— Ну ты чо, олень? — укоризненно прогнусил он. — Мымра икру мечет!
Между прочим, сказано было метко. Представилась взбешенная Мымра, клубящаяся подобно плотной рыбьей стае и отсверкивающая тусклым серебром. Кстати, само словечко Обмылок перенял у меня. Раньше он Мымру именовал безлико и политкорректно — клиент.
— Заплутал, — хмуро пояснил я.
— Чо-чо-чо?
