Russell D. Jones - НА ГРАНИЦЕ КОЛЬЦА
«Знакомство с родителями» проходило не по тому сценарию, который сложился в голове у Вари. Судя по округлившимся глазам девчонки, она не ожидала серьёзности от своего романтичного кавалера. Не понимала, что её распрекрасный Никки не человек, а значит, не боится пафосных тем и экзистенциальных вопросов.
Проблемы бытия являлись обязательным пунктом программы, так как Беседника воплощали интуитивно, наугад и без цели. А если задача не поставлена изначально, разум постоянно пытается найти её вовне.
– Ты материализованный дух, – ответил Обходчик. – Часть самозародившейся системы человекоориентированных сущностей.
Он сделал паузу, потому что на станцию прибыл поезд. Время было вечернее, но на платформе «Киевской-кольцевой» было не слишком толпливо, особенно если выбрать крайнюю лавочку.
Дождавшись, когда поезд отъедет, Обходчик продолжил объяснение. Мог бы и не прерываться – Беседник всё равно бы услышал. Но вот Варя – нет, а ей пора начинать разбираться в том, что она натворила!
– Как дух второго порядка стоишь на одном уровне с Времеедами. Способности управлять Слоями и перемещаться в них приближают тебя к Держителям.
Мимо пронеслась троица молоденьких девушек – студенток или старшеклассниц. Куда им было спешить, что они забыли в конце платформы? Разве что захотелось полюбоваться на Никки!
Захихикав, девицы ускакали в обратную сторону. Варя сердито засопела. Что касается Деда, то его не могло обмануть ни золото волос, ни синева глаз. И даже мужественность челюсти – не отвлекала. И он продолжил:
– На твоё формирование повлияли мечты и желания разных людей. Ты можешь превращаться в кого пожелаешь. Можешь выбрать любую внешность, но питаешь склонность к этому облику, – Дед постучал пальцем по плечу сидевшего рядом с ним Беседника, – Из-за привязанности к этой вот барышне, – и он постучал пальцем по макушке племянницы, сидевшей с другой стороны.
Варя отклонила голову и поморщилась.
– А почему? – спросил Беседник. – Почему привязанность?
– А этого, дружок, тебе никто не объяснит! – рассмеялся Дед. – Любовь – штука посильнее любой магии!
Последние слова потонули в грохоте подъезжающего поезда.
Варя вздохнула. Потом всхлипнула.
– Получается, она не настоящая? – спросила она, роняя слёзы.
– Кто именно? – уточнил Дед.
Беседник потянулся к возлюбленной, чтобы передать ей платок – белый, с монограммой в виде схемы метро. Дед взял тряпочку, подержал пару секунд и вторично поразился замысловатым формам материализации.
Глубоко в душе у Вари сидела мечта о рыцаре, который будет подавать ей платочек. Беседник воспользовался этой мечтой в своей традиционной манере «всё, чего изволите, мадемуазель!» В свою очередь Варя, как и подобает Гончару-самородку, воплотила платок, сама того не замечая. И высморкалась, не понимая, что это часть её обожаемого Никки.
– Получается, наша любовь – не настоящая? – повторила Варя и вновь тихонечко заплакала.
Дед потёр лоб. Почесал макушку. Вспомнил про пубертатный период, гормоны, нервы, пресловутую женскую логику. В миллионный раз порадовался, что Злате не свойственна излишняя сентиментальность.
– Всё у вас настоящее, – сказал Дед и повернулся к Беседнику. – Натуральное!
– Но он же не может подняться наверх! – пожаловалась Варя.
– С чего ты взяла? – нахмурился Обходчик.
– Мне Кукуня рассказал. Когда придумал ему имя. Он сказал, что…
– А когда это было? – Дед перебил её. – Какого числа он дал ему имя?
Варя задумалась. Попробовала считать на пальцах. Сбилась. Пришлось доставать мобильник.
– Эээ… Сейчас… Я помню, что в кино шёл фильм про вампиров, я хотела сходить с Никки. А! Ну, да! Конечно же!
Пока она напрягала память, с Деда семь потов сошло. Про имя для Беседника он узнал давно, но тот факт, что это имя дал Кукуня…
– Девятого. В понедельник, – Варя улыбнулась, вспоминая. – Как же я мучилась! Всё перебрала! А Кукуня взял – и придумал!
Дед облегчённо вздохнул. По всему выходило, что Кукуня (покойся с миром, белобрысый тихоня!) вылепил фигурку Беседника до того, как придумал ему имя. Материализация Никки ещё не была закончена. Значит, в руках у Норона всего лишь фигурка.
– Кукуня тоже что-то говорил о материализованных духах, – продолжала Варя. – Объяснил, что Нику нельзя наверх. Потому что он родился в метро.
– Это не совсем верно, – сказал Дед. – Он родился здесь. Но подняться наверх способен. Ничего с ним не будет, – Дед внимательно посмотрел в прекрасные васильковые глаза очарованного Никки. – Разве что девушки разорвут на части, но это пустяки!
– Хватит уже! – фыркнула Варя.
– Ну, извини, извини…
– Получается, может?! – встрепенулась она. – А почему исчезал на эскалаторе?
– Может-может, – вздохнул Дед. – Главное, чтобы ты поверила в него. Пока сомневаешься, он не выйдет наружу.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что он не хочет тебя расстраивать. Так, теперь о главном. Никки, не надо никуда выходить.
Дед услышал, как Варя перестала всхлипывать и сопеть, напряглась, готовясь к спору. Сам он разглядывал Беседника, следил за его реакцией. Но лицо прекраснейшей статуи оставалось безмятежным.
– Ты мне нужен, – объяснил Страж Границ. – В метро. Внизу. Выйдешь – и твоя связь со всем здешним, – он указал на гладкий белый свод и замысловатую люстру, – будет угасать. Станешь человеком. А мне нужен Беседник. Союзник. Здесь. Очень нужен.
– Я понимаю, – Беседник медленно кивнул. – Я согласен.
– Что?! – Варя слетела со своего места. – Как же? Ты же?.. Мы же…
– Ты тоже мне нужна, – Дед помедлил и осторожно взял племянницу за руку. – Нужна здесь.
Она с удивлением и словно бы с ожиданием чего-то ужасного посмотрела на его ладонь. Но вырываться не стала и даже робко ответила на рукопожатие.
– Я ничего не умею, – призналась Варя. – Я… я его люблю. Так, просто… Ну, мы целовались…
– Вот и хорошо, – вздохнул Обходчик. – Продолжайте.
– Ты разрешаешь? – лукаво улыбнулась она.
– Разрешаю. И прошу проводить здесь как можно больше времени.
– Что, может, даже ночевать здесь? – хмыкнула она, но наткнулась суровый дядин взгляд.
– Я был бы рад, – ответил он. – И ещё, – он вновь повернулся к Беседнику. – Если будешь чувствовать потребность исчезнуть, если твои… родственники… начнут прятаться, прячься вместе с ними и забирай её с собой, – и Обходчик соединил руки Вари и Беседника. – Не представляю, как всё сложится, но ты сможешь защитить её лучше, чем я.
* * * 01:41 * * *
Стоя на платформе, Костя Наумов размышлял о смерти.
Мысль казалась логичной. Она и раньше посещала его, но лишь как мысль – и вдруг превратилась в нечто осуществимое, в перспективу! Переходя с «Курской-кольцевой», он понял, как это просто, и как потом всё будет просто, потому что ничего не будет!
Поезд задерживался. Впрочем, Костя не собирался прыгать – даже отступил назад, за ограничительную линию, чтобы никто вдруг не заподозрил в нём прыгуна. Он лишь думал о возможности сделать Это. Пробовал на вкус саму идею. Стоял, опершись о серый гранит пилона, смотрел вверх, на узкие фаланги светильников, и размышлял о тяжести и скорости состава, вылетающего из тоннеля.
Рядом с потенциальным самоубийцей паслись двое – Дрёмокур и Времеед. Первый наслаждался потоком сладких фантазий, полных самоуничижения и жалости к себе, второй подъедал время, растраченное впустую.
Неподалёку вился Кровокус. Делать ему здесь было нечего, потому что если Дрёмокуру есть, чем поживиться, значит, ещё не всё так плохо. Но почему-то худой парнишка в расстёгнутом пальто и без шапки показался Кровокусу привлекательным. Кто знает, вдруг задумчивому недогамлету захочется проверить, какие там сны – за последней чертой, выложенной белым гранитом?
Сам Костя Шекспира не читал и даже не собирался. Без всякого чтения известно, что был такой принц Датский, а потом все умерли. И ещё Гертруда пила вино. В Финансово-Юридической Академии, где учился Костя, таких книжек не задавали.
А даже если бы и задавали…
Важно понимать, что глагол «учился» – в прошедшем времени. С этого факта и начиналась цепочка безрадостных Костиных размышлений. Он никак не мог понять, почему из всех однокашников отчислили именно его? Вроде бы и гуляли вместе, и веселились, и рубились в «Контр-Страйк», и вдруг такая несправедливость: они будут допущены к сессии, а он – вылетает!
Несправедливо, ведь в их компании только Костя зависел от оценок. Остальные, обеспеченные и с пропиской, могли бы и обойтись. Они бы устроились! А ему диплом нужен позарез. Единственный шанс вырваться из дома, вылезти из отцовской тени, шанс стать собой, а не «сыном Георгия Петровича»!..
