Александр Бушков - Королевство теней (сборник)
Камил немного подумал, какое у него может быть сейчас свое личное дело, и снова осторожно спросил: — Мам, так меня все-таки пустят в Козинский замок или нет?
— О, господи! — простонала она и это в равной степени относилось как к сыну, так и к желтому чудовищу, начинающему проявлять признаки несварения желудка. — Пустят!!! Я-сама-тебя-туда-выпру-в-три-шеи-только-от-стань-ты-сейчас-от-меня!
Камил тихонько примостился на диване и положил себе на колени открытку. Козинский замок был чисто славянским, без знаменитой западно-европейской мрачности, угрюмых неприступных стен и строгих высоких сторожевых башен. Приземистая низкая стена из серо-рыжего сланца, а за ней немного сумрачные постройки — вот и все сооружение. Стась, наверное, скажет: “Подумаешь, замок! Разве это замок?” А сам будет отчаянно завидовать. А потом смирится и открыв рот будет слушать его, Камила, рассказы. Об отважных рыцарях, защитниках крепости, о дерзких набегах алчных и кровожадных крестоносцев… Ну, и, естественно, его, Камила, похождениях.
К тете Аге они приехали в полдень. От станции до поселка им пришлось тащиться пешком, что-то около двух километров. Было воскресенье, и о попутной машине нечего было и мечтать. К концу первой же стометровки мать забрала у Камила меч и, в доходчивой форме объяснив, что такому лоботрясу давно бы пора перестать играть в рыцарей-разбойников, сломала его и забросила в кусты, а в руки ему всучила кое-что из своих многочисленных авосек, сумок и чемоданов. Вдобавок она в сердцах сорвала с его головы газетную треуголку и отправила ее вслед за мечом.
Когда они ввалились на веранду к тете Аге, на матери, от жары и непомерной тяжести навешанных на нее сумок и чемоданов, уже давно не было лица, и тетя Ага, в ужасе всплеснув руками, бросилась вперед, чтобы успеть подхватить тело сестры. Охая и причитая, она усадила ее на лавку за чисто выскобленный стол и принялась отпаивать холодным компотом.
— Что же это ты, а? — причитала она, а сестра сидела белокаменной зачарованной статуей, поглощала компот и не думала розоветь.
— Вечно ты нагрузишься как верблюд и тянешь на себе все… Куда это годно?! Палки на тебя нет, мужика хорошего, чтобы твою дурь раз выбил — и навсегда!
Тетя Ага вошла в раж и даже показала (в воздухе, правда), как это нужно сделать.
— А то — муж… Разве у тебя муж? Вот он приедет, я ему все мозги повыкручу!
Камил на минуту оторвался от кружки компота и представил, как тетя Ага выкручивает папины мозги. Папа, значит, такой худой и длинный, стоит перед тетей на всех четырех и лицо у него жалкое и постное, а тетя Ага, грозная и. разъяренная, вытаскивает у него из головы эти самые мокрые и белые, как выстиранное белье, мозги и, играя своими фантастическими мускулами, начинает их выкручивать. Ему стало жаль папу.
— У папы дома дела, — авторитетно заявил он. — Он может быть вообще не приедет.
— А ты сиди, умник! Тебя не спрашивают! — огрызнулась тетя Ага. — Дела. Много ты понимаешь… Дела! Знаем мы эти дела!
Но тайфун миновал, и тетя Ага уже только ворчала. Ее многочисленные подбородки перестали яростно трепыхаться и вновь уложились аккуратными ступенечками, лишь изредка вздрагивая. Мама наконец-то порозовела, облегченно вздохнула, словно переварила проглоченный аршин, и устало облокотилась на стол.
— Что же это ты, — пожурила ее тетя Ага, — прямо как девчонка. — Она махнула рукой. — Себя не жалеешь. А вон у тебя малец-то какой!
Мать только вздохнула.
Камил допил компот и встал из-за стола.
— Спасибо, теть Ага.
— На здоровье, малыш, — вздохнула она и, встав с лавки, принялась разбирать узлы.
Камил выскользнул в дверь, но затем снова просунул на веранду голову и шепотом позвал: — Теть Ага, тетя Ага!
— Чего тебе еще?
Он поманил ее пальцем за дверь. Она посмотрела на сестру, но та сидела, уставившись в пространство, не замечая маневров сына, и тогда тетя Ага разогнула спину и вышла к нему на крыльцо.
— Что тебе, Камил? — с внезапной теплотой спросила она.
Камил нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Ну, что, племянничек? Туалет? Вот тут, за углом…
— Да нет, теть Ага, мне не то, — смутился Камил и осторожно прикрыл за ней дверь. — Вы мне, пожалуйста, расскажите, как пройти в Козинский замок, — попросил он свистящим шепотом. — Только так, чтоб мама не слышала. Хорошо?
Камил при этом не испытывал никакой надежды — сейчас он получит затрещину — ишь, куда захотел, в замок! Посиди-ка дома! Но тетя Ага вместо этого вдруг расплылась в улыбке, широкой и добродушной, и он увидел, что вовсе никакая она не строгая, как показалось вначале, а очень даже добрая и веселая. Она тоже покосилась на дверь и заговорщицки подмигнула ему, при этом большая мохнатая родинка, прилипшая к левому уху, задрожала как пиратская клипса.
— Ну, это проще простого, — сказала она. — Главное — в тебе самом. Чтобы не было в тебе страха, чтобы ты ничего не боялся. Ты не боишься?
— А чего?
— А всего, мой милый рыцарь, — многозначительно улыбнулась тетя Ага. — Видишь ли, замок охраняют вооруженные до зубов отпетые разбойники и нет им числа… Может быть, ты сегодня не пойдешь?
Камил непонимающе посмотрел на свою тетку. Она быстро спрятала улыбку.
— Сейчас нет разбойников, теть Ага, — обиженно сказал он. За кого она его принимает? — Сейчас разбойниками пугают только маленьких детей, а они водились когда-то давным-давно, когда и рыцари, и сейчас их нет. А вы что, не знаете?
Тетя Ага поперхнулась. Тетя Ага одернула себя. Тетя Ага хрипло откашлялась.
— Нет, почему же… Впрочем, может, может быть. Все может быть. Ну, ладно, если тебя ничем не испугаешь… — она обняла его за плечи и повернула лицом к улице. — Пойдешь сюда, прямо до магазинчика. Видишь? А за магазинчиком тропинка, она идет в рощу и просто к самому замку. Понятно?
— Угу. И все?
— И все.
— Ясно! — Камил сбежал с крыльца и выскочил за калитку. — Спасибо! — крикнул он уже с улицы.
Тетя Ага только улыбнулась и вернулась на веранду. Сестра уже совсем отошла, встала из-за стола и начала распаковывать чемоданы.
— Куда это он ноги вломил? — спросила она. — Если ты его в магазин за чем-нибудь послала, я ведь слышала…
— Ой, что ты прямо, — отмахнулась тетя Ага. — У меня все давно припасено. Да и кроме того я же прекрасно знаю, что в твоих узлах и чемоданах есть все, что надо и не надо!
— А куда ж это он?
— Куда, куда! Он у тебя дома, наверное, только этим и бредил. Спрашивается, куда может сбежать мальчишка в нашем селе? В Козинский замок!
Мать распрямилась и всплеснула руками.
— Ну вот, голова садовая, ты чем-нибудь думала?!
— А что! Что ты волнуешься?
— Она… — мать даже задохнулась. — Она еще спрашивает! Там же развалины!
Тетя Ага снова только досадливо отмахнулась.
— Ради бога, не спеши. Сама в детстве все развалины излазила — с тобой что-нибудь случилось? Да и какие там развалины! Одно название. При царе Горохе может быть и были развалины. Да уж давно все в землю ушли, да позарастали. Кусок стены только и торчит. Развалины… Тоже мне сказала! Да вон у меня погреб за сараем провалился — так это развалины!
Магазинчик находился на самом краю села, у редковатой рощи, собственно и не рощи, а ее преддверия — гнутых зарослей кустов желтой акации. У крыльца стоял хлебный фургон и рассерженный небритый дядька, в белом мятом халате не первой свежести, с натуральной злостью вытаскивал из машины лотки с еще теплым хлебом и швырял их в приемное окошко. Пекарней пахло на всю улицу. Камил даже остановился, но вид у дядьки был до того взлохмаченный и злой, что попросить у него ну хоть кусочек, хоть горбушку, он так и не отважился. Он постоял, зачарованно глядя в раскрытое чрево хлебного фургона, источавшего теплый сытый запах, вздохнул — что поделаешь! — и побежал дальше, вокруг магазинчика.
Сразу же за углом он вспугнул табунок сварливых гусей, устроившихся здесь на лежбище, выскочил на задворки… И остановился, уткнувшись, в плотную стену кустов. Тропы, такой, какой он представлял себе, хорошо утоптанной, широкой, а может быть даже и не тропы, а целой дороги, ведущей к замку, не было. Сзади угрожающе шипели гуси, но он не обращал на них внимания. Неужели тетя Ага обманула? Обида горьким слезным комком стала подступать к горлу, но тут его за штанину ущипнул гусь. И он прозрел.
— Болван! — заорал он на гусака и тот, мощно работая лопатками и жирной задницей, умчался в лопухи. Какая может быть дорога, если сейчас на дворе средневековье, вокруг так и рыщут псы-рыцари, все вынюхивают, выспрашивают, дознают, разыскивают и предают огню! Ох, ты, голова-недотепа! Он испуганно закрыл рот обеими руками, сел на траву и прислушался. К замку может вести только хорошо замаскированная тропа, известная лишь посвященным!
