Марина Дяченко - Пандем
– Есть, вижу картинку, даю команду… Тушение пошло.
Ким был уже над озером. Тонкая спинка моста раскачивалась, по тёмной воде бежала рябь. Киму казалось, что он слышит чей-то крик – тонкий, приглушённый стенами.
Дыма не становилось меньше.
– Координация? Есть тушение в «Комистре»?
– Вижу отчёт о тушении в «Комистре»…
Ким попытался связаться с Александрой. Нет связи – разумеется, они все отключаются перед действом, таково условие постановщиков…
Дым валил уже из нескольких окон на нижнем этаже. Горел пластнатур. Нетоксично, зато вонь тошнотворная.
– Каманин на связи. Проверь тушение в «Комистре».
– Вижу отчёт…
– А я вижу дым!.. Свяжись со службами…
– Нет ответа… Идиоты, что у них там… Прогнило всё? Нет связи…
– «Комистр» на связи… Координация?
– Эй, вы, чепешники, у вас задымление! Противопожарка работает или нет?!
– Какая… У нас нету… Отключена…
– Что?!
Ким спрыгнул с моста на неровные, под старину, плиты перед зданием театра. Перед глазами у него прыгал инженерный отчёт – противопожарка в театре действительно была на реконструкции два года назад и с тех пор так и не…
Сразу несколько мыслей. Первая: почему именно сегодня? Когда чуть не на моих глазах погиб ни в чём не виновный пятнадцатилетний парень?
Вторая: ну почему до них ничего не доходит?! Кто отвечает за это чёртову пожарку, ведь отвечает кто-то…
А давай зажигать спички и кидать их на ковёр?
А давай выбросим этот огнетушитель и на его место поставим стереоэкран?
Семейное зрелище. От четырёх до ста четырёх.
«Пусть твоя правая рука пугает их расплатой и смертью, а левая пусть успокаивает и говорит, что смерти нет – вот как в «Комистре»…
– Александра?!
Нет ответа.
– Координация – «Комистр» – общая тревога…
– Есть тревога. «Комистр» – тревога – пожар, пожар, пожар…
Вход в театр был устроен с элементами виртуалки; сейчас иллюзия отключилось, вместо заманчивой тьмы и замшелых фосфоресцирующих стен показались гладкие бетонные блоки и широкая металлическая дверь. Из двери, едва не сшибая Кима, выскочила женщина лет шестидесяти с двумя крохотными девчонками, которые, казалось, летели за ней по воздуху…
У женщины были выпученные от ужаса глаза. Ким успел подумать: она прежде всего спасает детей. Она из наших, из допандемных…
Люди бежали, сталкиваясь, грозя затоптать друг друга; сквозь суету и помехи в сети Ким вдруг принял вызов от Александры.
– Где?!
– Здесь дым, полно дыма…
Дым стоял стеной, выедал веки, по внутреннему Кимову экрану бежали помехи; на инженерной схеме значились четыре механические лестницы, из которых сработали две…
И вдруг – р-раз! – одновременно раскрылись окна по всему фасаду, квадратные окна, прежде скрытые металлическими шторками. Из всех одновременно хлынул дым, и Ким направил обе сработавшие лестницы к окнам третьего этажа…
В небе наконец-то появилась первая пожарная леталка.
Ким карабкался вверх. Лестница была без эскалатора; он был уже почти у цели, когда из окна второго этажа – по счастью, не прямо под Кимом, а значительно левее – с радостным хлопком выпрыгнуло, как на резиночке, оранжевое пламя.
– Сколько…
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся триста двадцать взрослых и сто пять детей… Сто четыре ребёнка… триста восемнадцать взрослых… сто три ребёнка…»
Статистическую считывалку они себе поставили, подумал Ким с ненавистью. Считывалку, чтобы тешить самолюбие… А элементарную пожарку!..
«Двести девяносто три взрослых… девяносто восемь детей… девяносто пять детей… двести семьдесят взрослых… двести семьдесят один взрослый!»
Ким спрыгнул с подоконника. Коридор был пуст, распахнутые двери вели в зал. Внизу, в партере, уже никого не было – все толпились у выходов; по правой стороне портала растекался, как богатая мантия, очень яркий короткошёрстный огонь, а слева была глубокая, казалось, ощутимая на ощупь темнота, и там, кажется, продолжался кусочек спектакля – танцевали зеркальные призраки, ни живые, ни мёртвые, ни реальные, ни иллюзорные…
Вверху, над сценой, огонь вдруг набрал силу и сделался пушистым, как лунный кот. Ким отпрыгнул обратно в коридор и плотно закрыл дверь.
– Кто здесь? Сюда! Здесь выход!
Треск. Содрогнулся пол; маску мне, подумал Ким. Кислородную маску… нет даже матерчатого носового платка, чтобы помочиться – и через влажную ткань дышать… Пандем, да помоги же мне!
Именно сегодня…
– Справка?
«Справка: в помещении «Комистра» сейчас находятся сто пятьдесят семь взрослых и восемьдесят два ребёнка… восемьдесят два… восемьдесят один…»
Внизу кричали.
Задержав дыхание, он сбежал по лестнице. Две женщины и маленький мальчик пытались выломать дверь, открывавшуюся вовнутрь; ему стоило большого труда вытащить их из мышеловки, доставить к окну третьего этажа и спустить по лестнице. Старшая женщина спускалась первой; Ким передал ей ребёнка. У него интуитивно не было доверия к молодым – те скорее озаботятся собственным спасением…
Он смотрел, как они спускаются.
Пламя било уже из трёх или четырёх окон. В озере стояла, по брюхо в воде, как огромный бегемот, пожарная машина, и тоненькая струйка била в бок горящему театру – как-то жалобно, несерьёзно…
Пожарная леталка поливала пеной крышу правого крыла, и оттого казалось, что выпал густой снег и скоро Новый год.
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся шестьдесят взрослых и тридцать два ребёнка…»
– Ким! Ким Каманин, ответь Тамилову!
– Я в театре, Алекс. На третьем этаже.
– Уходи. Сейчас специалисты…
– Где Александра?
– Она вышла. Она уже снаружи. Спускайся, там скверно с перекрытиями внизу…
– Под суд планировщика вместе с ответственным за эксплуатацию…
– Иди к чёрту, спускайся, слышишь? Ничего с ними не станется, выйдут все…
– Алекс… Послушай… Мы вышли из шлюза – сегодня…
– Что?! Ты надышался, бредишь?
– Скажи своим, что если мы не спасём этих людей, их никто не спасёт… Никто!
Вторая пожарная машина остановилась в озере. Третья; они стягивались и стягивались, слетались, как пчёлы к цветку, к горящему зданию театра, их хоботки – струи пены из шлангов – гладили огненные листья, и плодом их любви были клубы плотного, почти осязаемого дыма…
Технология… огнетушения… каменный век… Пандем… излишне…
Но Пан ведь встроил в это старое здание совершеннейшую противопожарную систему! Почему он не позаботился о том, чтобы заранее открутить руки тем, кто разберёт её потом – за ненадобностью?!
Ким бежал по четвёртому этажу, заглядывая во все двери. Виртуальная отделка коридоров сбоила; стены то покрывались рыбьей чешуёй, то становились гладко-белыми, как яичная скорлупа. Забившись под диван в углу, сидели двое перепуганных подростков; Ким не без труда выцарапал их из укрытия и помог выбраться из окна.
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся пятнадцать взрослых и девять детей…»
«Тревога. Общая тревога. Пожарные модули один, три, пять и шесть у «Комистра».
«Тушение затруднено планировкой здания. Невозможно приблизиться к очагу… Организуйте эвакуацию людей с острова. Внимание: эвакуацию людей, мы не можем подойти к очагу…»
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся трое взрослых и один ребёнок»…
Ким остановился. Один взрослый – это я… Всё. Надо уходить.
– Алекс. Я ухожу.
– Твоя лестница горит. Иди на крышу, тебя снимет леталка.
– Понял.
– Поторопись…
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся трое взрослых и один ребёнок».
Ким споткнулся. Как?..
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся трое взрослых и один ребёнок».
– Алекс! Где твои спасатели?!
Тишина. Алексу сейчас не до разговоров с Кимом…
«Справка. В помещении «Комистра» сейчас находятся трое взрослых и один ребёнок».
– Координация, ответьте Каманину.
– Идёт тушение. Угроза обвала перекрытий на втором этаже.
– Где люди?
– Нет информации…
Сигнал вызова. Незнакомый сигнал.
– Каманин слушает…
– Ким… Это я.
Он остановился. По полу – длинному, как лента, полу узкого коридора бежали зеркальные волны, оттого казалось, что Ким стоит не то на плёнке воды, не то на лезвии…
– Кимка… Я… собственно, мне Аля позвонила… пожалуйста, уходи оттуда поскорей…
– Ты что, веришь, что я могу погибнуть? – спросил он, не узнавая собственного голоса.
– Да, – сказала Арина ещё тише. – Мне страшно за тебя…
– Повтори ещё раз.
– Мне страшно за тебя…
– Хорошо, – сказал он, помедлив. – Я уже ухожу.
