Андрей Валентинов - Даймон
Семь лет назад мы с Мбомо познакомились в Судане. Так и хочется спросить, где мой друг был долгие тринадцать лет. Неужели наша Викири в самом деле… Не спрошу — каждый имеет право на свою тайну.
Переправа через Буа обозначена на карте и тщательно зарисована. Мы идём дальше.
Дорожка 8 — «Сулико»
Исполняет Леонид Утёсов. Запись 1947 г.
(3`23).
«Долго я бродил между скал, долго я могилку искал…» Так и кажется, что Утесову негромко попевает знакомый голос с грузинским акцентом. «Но найты её нэлэгко…»
Толпа слева, толпа справа. И впереди — толпа. Оглянулся Алёша: может, сзади лучше? Где там! Всюду народец, не протолкнёшься, даже в турнирном рыцарском доспехе.
Занесло! Или митингов не видел? Сколько можно? Главная площадь, справа — Администрация, сзади, чуть левее — Университет, впереди трибуна, на трибуне… Геббельс-Лапчинский на трибуне, кто же ещё?
— …Значит, товарищи, мы — сепаратисты? Мы родину, Украину нашу, на части режем, вдоль и поперёк пластаем? Мы, значит, шпионы, агенты влияния, масоны недодавленные?
Рядом с Геббельсом, само собой, штандарт — малиновая ткань, золотые буквы. «Отечество и Порядок» на посту. Слева и справа — камуфляж, парни с повязками и значками. Десант тоже не дремлет. И как дремать, если Отечество в опасности?
— Сколько орали, сколько слюны извели! И такие мы, русскоязычные, и этакие. И вот вам результат. Продули бандеры из-за Збруча выборы и сразу отчаливать собрались. Широкая автономия Галичины! Знаем мы эту «широкую»!..
Алексей Лебедев поглядел на Игоря. Не слинять ли с сонмища? Надоело. Понял его Хорст Die Fahne Hoch, широкими плечами под серой штатской курткой дёрнул. Раз уж пришли… Женя звонила, просила найти, подождать.
Геббельс пограмотней бабы Галамаги будет. Не «бендеры» — «бандеры». И на том спасибо!
Женя-Ева где-то возле трибуны, как обычно. Начальство в последнее время её в фоторепортёрах держит. Хороший цифровик Профессор дочке купил.
— Двинули? — Алёша Хорсту.
— Двинули! — Хорст Алёше.
Двинули! Сквозь толпу, сквозь народ сознательный, что сбежался на митинг, времени не пожалел. Как не сбежаться, если Отечество…
— …На части режут. Сперва по Збруч, потом — по Днепр. Вот они, гуцулы, лемки с бойками и прочие львовяне! Выборы проиграли — и прости, прощай!.. Кто не хочет в одном государстве жить — они или мы? У кого местечковые амбиции?
Не выдержал Алёша, поморщился. Век бы не слушал, хоть и правда. Не возразишь Геббельсу! Черт знает что братья-галичане учудили. Не нравится русский язык — не надо, никто вас Пушкиным не закармливает. Страну зачем резать? Не просто так — с фанфарами. Во Львове памятный знак дивизии СС открыли — 14-й панцергренадерской, которая «Галиция». Сплошное «Zum letzen Mal wird nun Appell geblasen». То-то Еве радость! Львов — ладно, там все на эсэах и на Бандере помешаны. Им что Гитлер, что Дудаев, лишь бы русских резали. Но ведь они…
— …К нам решили пожаловать, товарищи, «Опир» свой прислать. Зачем, спрашиваете? Памятный знак открыть — бойцам УПА, Украинской, понимаете ли, Повстанческой армии. А под это дело парад провести, прямо тут, на площади. Много в УПА этой наших воевало? Один? Два? Вот и я говорю…
Тяжело сквозь толпу пробираться! Чем ближе к трибуне, тем народа гуще, плечи шире. Совсем близко не подойдёшь — десантники в парадной форме кольцом оцепили. За их строем ещё один — «каштаны», милиция муниципальная. Рядом стоят, не ссорятся. У Десанта с ними почти что дружба. А может, и не почти.
Менты, которые настоящие, тоже на площади, но подальше, к трибуне не подходят. Не решаются, погорельцы!
* * *
В последние дни Алёша редко заглядывал в новости. И надоело (как митинги с Геббельсами), и противно. Понимал — надо. И товарищу Северу, пока в отставку не отправили, и просто по работе. Грешно студенту-историку за политикой не следить! А все равно — противно. Если не о будущей коалиции, не о том, сколько кому постов министерских предложили, то о зарплате и пенсиях для депутатов. Стыдобища! Худшего компромата для господ Усольцевых и прочих демократов никакой враг придумать бы не смог. Глотают в три горла, не давятся. И все мало им, мало!..
Если вправду тигр в засаду спрятался, тогда понятно. Сгонят «народных избранников» штыками на стадион, как в городе Сантьяго, а народ лишь посмеётся. Вот вам, господа депутаты, зарплата вместе с премиальными и выходным пособием. Получите — и распишитесь!
Не это в новостях самое интересное. Стрельба после выборов не стихла, напротив. Разве что цели слегка изменились. Бандиты то ли спрятались, то ли из страны подальше рванули. И милиции передышка вышла. А вот на адвокатов словно мор напал: позавчера двое, вчера ещё один, и сегодня кому-то не повезло. Не всех пулей — кто в собственной машине, на гонорары купленной, сгорел, кто без следа сгинул.
Засуетились крючкотворы, письмецо Президенту направили, собирают чрезвычайный съезд. Успеют ли? Апрель на дворе!
А тут ещё «широкая автономия». Львовский совет решение о референдуме вот-вот примет, «Опир» «походные группы» по всей стране рассылает — парады проводить, демонстрировать флаг красно-чёрный. Спятили там за Збручем, что ли?
Нет, среди облаков лучше! Может, вправду бросить все, АГ-группы распустить, с Иваном Ивановичем, страшным человеком, распрощаться?
— Игорь, как там дела? Что нового?
— Много нового. Ребята согласны, я ещё с одним человеком поговорил… Потом, Алексей, здесь не стоит.
Кивнул Алёша, с Хорстом Die Fahne Hoch, соглашаясь. В самом деле, не в толпе о таком беседовать.
И тут отбой? Спасибо, друг Игорь, война окончена? Струсил товарищ Север? Между тучек решил полетать, с тётями Ленами соку попить? Струсил, все бросил, всех бросил?
Кто на трибуне? Геббельс? Нет уже не Геббельс.
— Кто это? — Игорь Алёше.
— Кто это? — Алёша Игорю.
Худой, длинный, в десантом камуфляже, в фуражке офицерской, на широком лице — очки в роговой оправе.
Улыбается.
Рука под козырёк.
— Здравия желаю, товарищи! Разрешите представься: капитан Федор Березин, донецкая областная организация Антифашистского движения «Десант». Привёл ребят на подмогу. Где тут бандеры?
— А-а-а-а-а-а-а!..
Переглянулись Алексей с Игорем. Березин, гроза ментов! Ну, сейчас будет!..
— Заявляю, товарищи, со всей ответственностью: обстановка под полным контролем. «Опир» не пройдёт, мы его не пустим. Они не пройдут! Они не пройдут!..
— А-а-а-а-а-а-а-а!..
— Алёша, Хорст, наконец-то! Хорошо, что пришли, ребята очень просили. Тебе, Хорст, на трибуну надо, наши так начальству и заявили. Не будет тебя, их тоже не будет…
Ева — в десантной форме, с цифровиком наперевес. Весёлая, улыбается.
— Пойдёшь? — Алёша Игорю.
— Ну… Не знаю даже. — Игорь Алёше.
— Хорст, даже не думай! Вперёд — и на трибуну, ты сразу после Березина выступаешь, все наши требуют. А ты, Алёша… Ой, что это?!
Не служил Алексей Лебедев в армии, не сподобился. Но сообразил первым, даже прежде Хорста. Схватил Женю за плечи, подмял под себя, толкнул прямо на булыжник. Упасть не дал, поддержать успел — прежде чем самому рядом прилечь.
— Игорь! Падай, падай, падай!
Пули. Вторая, третья… седьмая.
* * *
— …Березин убит! Березин! Менты Березина убили! Товарищи, Федор Березин убит! Товарищи!..
Дорожка 9 — «Донна Анна»
Ария из к/ф «Господин оформитель»
Композитор Сергей Курехин.
(4`08).
Тема Смерти — манящей, близкой, неизбежной. Белый огонь фар разрывает спасительную тьму. Не убежать, не спрятаться…
Мчит ручеёк, весенней водой полнится. Недолго жить ему, беззаконному, не обозначенному на картах. День, другой, третий, и сгорит последний снег, уйдёт невидимым паром в яркое тёплое небо. И ручейку аминь — пересохнет, грязью укроется, потом пыль последнюю память развеет. До следующей весны, до того, как вновь загорятся снега…
Мчи, ручеёк, твоё сейчас время!
Алёша расстегнул старую куртку, на солнце прищурился, потом на ручеёк взгляд кинул. Спешит, грязной водой пенится…
— Ты заметила? Климат и вправду меняется. Холода до апреля, а потом сразу…
Зачем сказал, и сам не понял. Добро бы на геолого-географическом учился, там фенологию преподают.
— Бидный, бидный малюня! Мой би-и-идный!..
Коснулась Варина ладонь лица, потёрся о тёплую руку Алёша — щекой, носом, закрытыми глазами, снова щекой.
Ой, хорошо!
— Ничего, Варя! Я… Ничего…
— Бидного малюню опять чуть не убили! Что ж тебя по таким местам носит, Алёша? Вчывся б спокийно, у кахве вечером ходил!..
— Ага…
Зря сказала, «кахве» помянула. Все сразу и вспомнилось: хач с братцем-ментом, «кахве», иное прочее. Отодвинулся Алексей от ласковой Вариной ладони, открыл глаза.
Ручеёк, солнце, на кустах почки набухшие.
Весна. Его опять не убили.
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
