РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus
— Бавдуин — вечная битва, — сказал Уинн-Джонс, пока они глядели на мрачное собрание павших. С дерева соскользнула кость и со стуком покатилась по ржавым доспехам. С обломанных ветвей свешивались щиты, рваные флаги и целые гроздья гниющих голов, подвешенных за волосы; ветер трепал их, отвисшие челюсти пели молчаливые жалобы, тусклые глаза следили за путешествием душ в неведомые края своей эпохи.
На скальных полках, на склонах утесов, среди крушащихся развалин сверкала целая россыпь огней. И над ними, на фоне неба, тоже горели костры; ветер разносил скорбный плач труб.
Скатах громко крикнул и поднял меч, потом сунул оружие в ножны и сгорбился в седле, возможно опечаленный мыслями о друзьях.
Таллис вспомнила его отрывочный рассказ о битве на поле Бавдуин — воспоминание о легенде, поймавшей его в ловушку.
Около Бавдуина течет река, и каждую ночь мертвые приходят к воде на пути в холодную землю их времени и пространства. Здесь они призывают богов и стражей мертвых своего народа, и призраки, как бешенные псы, носятся в воздухе, в слепой ярости сражаясь и убивая.
Она надела Морндун и через ее призрачные глаза увидела воздух, наполненный элементалями: мерцающие остролицые существа, похожие на призраков, свивались и изгибались над рекой, вылетали из ртов и глаз людей и текли из черепов, висящих на деревьях. Рогатые, покрытые чешуей, принявшие форму пауков и насекомых, птиц с юными женскими лицами… Таллис содрогнулась, увидев молчаливое собрание сверхъестественных сил всех эпох.
— Покажи мне, — прошептал Уинн-Джонс, но, надев маску, он увидел только темноту. Таллис описала ему свои видения, и они поехали через тихое мертвое место, с опаской глядя на мертвых и умирающих. Вскоре они оказались у подножия утеса — извилистая тропинка вела наверх, в замок; дальше, вверх по течению, простирался лес и за ним та самая равнина, где под темным небом кипела странная вечная битва.
Они украли огонь у мертвого воина, кельта, судя по вымазанным известью волосам, голой груди под отороченным мехом плащом и килту. Он покончил с собой, и сейчас сидел, держа рукой рукоятку меча, который воткнул себе в сердце. Длинные пряди женских волос обвивали пальцы левой руки. Слезы замерзли; на щеках и глазах сверкал лед. Скатах оттащил окостеневший труп к деревьям и положил на бок. Потом выпрямился, вздохнул и уставился на откос. До боли сжав кулаки, он прошептал имена Джагутин.
— Они были здесь, — прошептал он. — Все. Я должен присоединиться к ним.
— Не бросай старика, пока, — сказала Таллис. — Дай мне время добраться до руин и поискать следы Гарри.
— И уйти в Лавондисс? И ты бросишь меня, оставишь ждать, навсегда?
— Я не уйду. Пока не пойму, что здесь происходит и не выслушаю совет твоего отца.
Скатах неуверенно посмотрел на нее. Она ущипнула его за щеку. — Несколько минут в руинах. Самое большее час. Я не такая опрометчивая, как ты! А потом мы сможем попрощаться, как следует.
Она обняла Скатаха, и он прижал ее к своему сильному телу. Их меха были слишком плотными, и они не могли чувствовать друг друга, но Таллис расстегнула его плащ и быстро поцеловала его холодное горло. Скатах ответил более страстно, и на мгновение отсутствующий взгляд в его глазах сменился веселым пониманием.
— Попрощаться, как следует, — повторила она, в глазах закололо. — Даже в этом холоде. Жди меня...
— Я буду ждать тебя, — тихо согласился он, потом добавил, взглянув на темную реку: — Я найду тебе пищу, если смогу. На несколько дней. Мы можем есть мифаго...
— Нет!
Он осклабился.
— Тогда я найду кого-нибудь с кожей потолще и мясом пожестче. Будь осторожней по дороге. Избегай всего, что звучит как битва — и любого, выглядящего мертвым. И не задерживайся...
Крутая тропа, уходящая от реки, извивалась между низкими крепкими деревьями. Шатающиеся камни и снег делали путь довольно опасным. Тропинка, вырезанная в склоне, иногда суживалась, становилась не шире тела лошади, а иногда шла через тело утеса.
Из-под копыт Озерной Пловчихи срывались камни и падали в сверкающую далеко внизу воду. Забравшись довольно высоко, на площадку перед замком, Таллис остановилась и услышала звуки, которые помнила со времени детства, с того мгновения, как вызвала образы другого мира и Гарри позвал на помощь.
То самое место. Душа Таллис заликовала. Она узнала храп своей лошади, звук ее шагов по ледяной тропинке, запах горящего в кострах дерева и треск грубых, сделанных из шкур палаток, стоявших сразу за арочными воротами разрушенной крепости.
Из-за колючих деревьев на нее смотрели глаза. Она проехала мимо костров. Люди жили здесь годами, и успели создать хоть какой-то уют. Но только дети осмелились выскочить наружу и поглазеть на нее. Лупоглазые, в меховой одежде, волосы завязаны в пучки, к рукам и ногам привязаны связки костей и полированных камней... Как тот мальчишка, которого она видела в Оук Лодже.
Из низкой палатки на нее посмотрела женщина в темном капюшоне, наполовину скрытая шкурами, мехами и деревянными украшениями. Она не переставая била в барабан. Таллис увидела в стене утеса зияющую щель, в глубине которой горел маленьких огонь, освещавший несколько деревянных статуэток; некоторые из них стояли, другие висели над входом в пещеру.
Она поехала дальше, нагнувшись, чтобы не задеть головой ветки деревьев, и вздрогнула, проезжая мимо сторожевых статуй у разрушенных ворот. Статуи изображали животных, не людей, но во всех них было что-то от кошмара и призраков; по зубам, глазам и когтям она узнала лесных зверей, но сильнее всего ее поразили элементы безумия в каждом из них.
«Все в этом мире рождено из человеческого сознания; все люди — сумасшедшие, вот они и создали безумные создания, безумно действующие...»
Вот так Таллис наконец вошла в каменные коридоры и галереи, которые когда-то привели Гарри в первый лес и в запретную землю, в зимних объятиях которой он заблудился. Она взобралась по лестнице, слушая шепот холодного камня, и через широкие окна посмотрела на стены ущелья и лесистую страну, протянувшуюся на юг и запад. Пройдя через анфиладу маленьких комнат, она вошла в огромный зал с прогнившей крышей; темные существа бесшумно влетали в него между согнувшихся балок, через упавшие карнизы. Она хорошо знала этот зал, его огромный камин и мраморный пол. Она подошла к месту, где сидел король, и встала там, откуда видела Скатаха; лицо героя ее истории было невозможно отличить от лица того юноши, с которым она путешествовала. Она опять вспомнила, как он глядит на нее поверх стола, и гнев в его глазах. И только тут она сообразила, что он злился не на нее. Он звал на помощь — яростно умолял сестру помочь ему... тогда, в юности, он не мог управлять своими чувствами и лицом, и она задрожала от этого вымышленного гнева, только сейчас распознав отчаяние в его глазах.
«Кто я такая? Почему я чувствую себя такой старой? Если я сестра, почему я такая старая и холодная?»
Если бы она могла вглядеться в его глаза, то смогла бы увидеть свое отражение. И тогда смогла бы понять, почему.
Было что-то знакомое и удобное в этих безумных руинах, замке-мифаго, много лет назад созданным обожженным летчиком во время путешествия в самое сокровенное и древнее место в мире. Отблески собственных историй заставили ее улыбнуться, эхо шагов Гарри — опечалиться. Она почувствовала, как тепло окружило холодное тело, как если бы брат обнял ее, прижал к груди; ей стало уютно и безопасно. Она коснулась каменной стены, как если бы коснулась щеки, осторожно и медленно. Какой странный камень, какой темный. Мокрый, и необычайно липкий. Узоры, высеченные на нем, казались знакомыми; ажурное сплетение линей заставило ее вспомнить великолепные завитки и арки готических окон, такие же тонкие и прекрасные, как черты маминого лица.
Она поняла, что перед ней камень, который не настоящий камень, но что он такое? Мысль еще не созрела, не всплыла на поверхность сознания, и она продолжала искать ответ на несложную головоломку, хотя он лежал прямо перед ней.
Бродя без всякой цели, она поднялась на башню и по извилистым галереям пошла вглубь утеса. Сумерки уступили место ночи; за воротами ярко горели костры. Пошел мелкий снег и выкрасил лес в белое. Порывы ветра разгуливали по пустому черепу крепости, тяжело вздыхая, как умирающий человек. В одной из комнат она нашла обрывки штандарта, белые, с эмблемой птицы.
Через широкое окно комнаты она увидела раскидистые деревья, сгрудившиеся вместе, но не сумевшие спрятать тропинку, ведущую в маленькую пещеру. Таллис находилась очень высоко, на скальной полке, близкой к темному небу. И ей показалось, что если она пройдет по скальному карнизу и заберется на грубо обтесанный камень рядом со входом в пещеру, то окажется на самом верху ущелья. И оттуда сможет увидеть всю лесную страну — от края до края.
