Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 2. Там, где мы
Просто не смог бы…
— …Если ты победишь, Гюрза, ты ещё сможешь спасти своих. Аккурат с другой стороны твоего дома в море именно для вас стоит небольшой корабль. А в лесу неподалёку ждут трое моих доверенных. Пусть просто выйдут к ним, не стреляя. Они сделают всё, так как это мой родной брат и два племянника, его сыновья. Они обязаны мне всем, что имели, и жизнью… Единственное условие — не трогать их и взять их с собою. Они не сделали ни миру, ни людям ничего дурного…
…За этими стенами, через два зала — резервный пункт дальней связи. Я знаю, что твои тебя услышат…
На судне же — команда и ресурсы, вполне позволяющие пересечь «новое» море, и доставить их всех в любую точку в пределах Атлантики. Туда, где есть, где ещё будет жизнь. Ты не сможешь совсем остановить ракеты. Их нельзя заставить «уснуть» снова. Однажды активировав, этих «гадюк» можно лишь заставить отсрочить предписанное им выполнение приговора. На две недели. После чего они самостоятельно выйдут на заданные мною орбиты. По направлению…
Грубо говоря, не плывите в сторону Америки и Западной Европы. Пиренеев, Альп и Трансильвании не станет. Китай вместе с Алтаем умоется снегом и пеплом. По самую макушку. И даст ответный залп, правда?
…Плывите в Южную Африку, в Австралию. Там будут теплее всего. И меньше уровень радиации. Я стёр из памяти компьютера всю информацию, позволяющую управлять ракетами. И ни ты, ни я уже не смогут сделать что-либо полезное для этого проклятого мира…
…Пусковые шахты. Колодцы — пусковые шахты. Вот что они такое. Стальные шахты, выложенные бутом для декорации…
И это к ним ведут подводные "пути"…
Поговаривают, что таких разбросано по всему Кавказу пять. С центральным пусковым пунктом здесь…
А значит, Кавказ обречён…
…Сокрытые в толще воды, защищённые коконом из пластиката и свинца, эти твари сидят в своих пещерах и безжизненных глубинах, как какой-нибудь неземной, космический вирус, замерший на сотни тысяч лет во льдах…
— Думаю, минут через десять здесь не останется никого. Перед тем, как выйти к тебе, я включил оповещение об угрозе уничтожения объекта. — Он оскалился:
— Только представь, как они там сейчас суетятся… Я открыл им одну потаённую норку. Так что мы с тобою, можно сказать, уже один на один в полном смысле этого слова.
Я ничего ему не отвечал. Да и что мне было добавить? Он всё же оказался в чём-то… совсем на меня не похожим. Да и на себя привычного, честно говоря, тоже не очень…
— Что же, как ты видишь, Гюрза, я обставил игру максимально честно. Чем бы ни закончился наш с тобою "последний разговор", твои — не пострадают. Выживу я — точно так же они уйдут. Даю слово.
Побеждаешь ты — хм…, кто знает, на какие ещё чудеса ты способен?! Я же буду уже бессилен вмешаться и помешать тебе…
Он перехватывает обрезок, выставив его наподобие длинного меча перед собою, низким хватом, широко расставив согнутые в коленях ноги…
— А потому — приступим же, Учитель…
…Я убил его быстро. Если можно сказать «быстро» о почти десяти минутах молотьбы этими железяками.
Не то чтобы он был совершенно беспомощным. Нет. Наоборот.
Ему удалось куда как сильно поразить меня натиском и изящностью комбинаций, силой и скоростью.
Просто на последних минутах ему банально не хватило опыта. Или моей, привычной и хладнокровно продуманной, боевой "подлости"…
…К тому времени, когда моя защита трещала по швам, а отбитые, «отсушенные» его ударами по моему «шесту» ладони нестерпимо горели и болезненно ныли, мы превратили в руины почти всё помещение.
Не знаю, кто ещё, кроме меня, давал ему уроки владения боевым шестом, но хлопот он доставил мне немало.
Временами мне казалось, что мне никак не сдержать его. Что я увязну, захлебнусь в его быстрых, непрерывно меняющихся связках ударов и комбинациях защиты.
Рваный, «высокий» стиль, круто «замешанный» на прыжках и быстрых "воздушных мельницах", который он очень удачно совмещал с угадываемыми мною своими же плотными и надёжными в защите «постановками», не давал мне ни на минуту расслабиться. Словно одержимый, он рвался к цели, как пёс с цепи.
Здесь сошлись отчаяние прекрасной, сильной и здоровой молодости, чьи блестящие умения диктовалось не столько желанием непременной победы, сколько острым желанием жить, — и угрюмый демон, действительно мастер заплечных дел, чьи сапоги безжалостно растоптали бесчисленное множество таких вот горячих жизней…
И не один раз быть бы мне распластанным на полу, если б не мои моментально сжимающаяся в комок реакция и интуитивное предвидение направления следующего удара, призванного сделать меня, как минимум, калекой. Учитывая вес, скорость снаряда и силу его молодых, почти не знающих устали рук…
"Барбитура" работала в нём, как исправный часовой механизм. Накачивая его сумасшедшей энергией, выносливостью, помноженной на его и без того великолепные собственные ресурсы.
В то время как я отчего-то делал всё как-то вяло, без души.
И лишь когда он дважды кряду действительно едва не снёс мне башку, я начал торопливо ворочать мозгами.
Пробуждавшаяся во мне ярость раскрасила, должно, моё лицо в особенные цвета, а движения стали то плавнее, то наоборот, жёстче и резаннее…
Я «включился» уже всерьёз, и несколько раз уже он оторопело отскакивал, замирая и выискивая малейшую возможность «зацепиться» за мою роковую ошибку.
Всё, что мне было нужно, это один-единственный удар. Я терпеливо сносил его секущий воздух вихрь, и ждал, упрямо ждал нужного мне момента…
И Вилле понимал это.
Всё, что ему оставалось делать, это изо всех сил стараться не провалиться, не открыться в момент, когда его описывающие замысловатые круги, мельтешащие «восьмёрки» и «облака», и вспарывающие воздух тычковые удары на краткие моменты движения оставляли соблазнительные «ямки» в его защите.
Надо отдать ему должное, он довольно быстро и грамотно их прикрывал, что и давалось его огромной скоростью и тем азартом, с которым он рубил в фарш все мои попытки самому атаковать связно и продуманно.
Я чувствовал, что кто-то из нас должен скоро устать… или же сделать вид, что устал.
И когда он, в запале собственной вспыхнувшей агрессии, поверил было на несколько секунд в то, что я выжат, я на выходе из "кольца дракона" сделал "острую вершину". То есть рванул шест вверх, прямо ему в лицо. Он отпрянул, раскинув растерянно руки…, но тут же молниеносно перегруппировался, и на свою беду занёс на миг шест над плечом, как ухваченную обеими руками саблю…
…Уходя на повороте от его вертикально падающего вниз удара, я вдруг до предела ускорился… и поймал в его глазах отблеск понимания моего внезапного коварства…
И пока он менял «ближнюю» стойку на "копьё длинной руки", собираясь применить одновременно с полётом трубы ещё и ногой «шассе», чтобы либо «пробить» меня, либо отбросить на пол, я резко согнулся пополам, прикрыв спину уложенным вдоль неё шестом, резко же развернулся, одновременно выворачивая уже из-под себя шест…
И падая на спину, нанёс ему удар ногой в разлучённые на миг с твёрдой опорою ноги…
…Ему бы прыгнуть в сторону или вверх на месте, но как раз в этот момент он только «отпускал» от бедра вперёд занесённую для перемещения и последующей атаки правую стопу…
Он просто не успел.
"Подбивка" моя с треском вышибла ему опорное левое колено, и заставила резко «закинуться» через сломанный сустав влево, вбок, где его уже встречал упёртый наискось одним концом мне в подмышку стальной "штырь"…
В последний момент он успел-таки выставить левую ладонь в отчаянной попытке то ли оттолкнуть, то ли встретить на неё разогревшееся от моих рук и ударов железо. Но промахнулся буквально немного.
Я смотрел на него спокойно, потому как знал, что он уже мёртв. Он был мёртв ещё до того, как осознал это. Наши глаза мимолётным росчерком угасавшей искры встретились…
Он утомлённо прикрыл веки и с едва заметной на побелевших губах улыбкой стал проскальзывать по торчащему из него мокрому и покрытому нутряной слизью «колу», как костяшка по пруту счётов, всё ускоряясь…
…Падая, он нанизался на него всем телом, как на шомпол. Как на гоплит.
Труба прошла сквозь его рёбра, будто они были из пергамента. Круша и в кровянистые дрова ломая ему грудину, выдавливая наружу друг за другом, как на одной нитке бус, измочаленную губку лёгких и часть разорванного желудка…
…И лишь вытянутая в сторону пола рука да его собственное оружие, впившееся в металлическое основание несколько впереди, куда он смог его «приземлить», и за которое он всё ещё крепко держался правой рукой, на несколько секунд удерживали его под углом в сорок пять градусов от падения…
Упал он прямо на меня. Я подхватил за плечи его обмякшее, сползающее по стали тело, и ещё какое-то время у меня недоставало сил сбросить его с себя, как будто я прощался с его отлетающим сознанием…
