Джулиана Бэгготт - Пепельное небо
Прессия и Брэдвел переглядываются. Нет, таких подробностей они не знают. Прессия видит, как лицо Брэдвела искривляется. Она думает о том, как сильно он любит узнавать что-то новое. Они были обделены образованием, которое Партриджа воспринимает как само собой разумеющееся. Он продолжает как ни в чем не бывало:
— И им бы понадобились линзы, чтобы обнаружить этот свет. Пучки света должны быть направлены прямо на человека, смотрящего в линзу, так? Потому что лазеры не рассеивают свет.
— Это все равно, как собаки слышат свист, который вне нашего диапазона, — произносит Брэдвел.
— Думаю, да, — признает Партридж. — У меня никогда не было собаки.
— Свет может быть спектром, который можно будет увидеть только через один вид фильтра? Так ведь? — спрашивает Прессия.
— Так, — кивает Партридж.
Прессия чувствует, как у нее по коже бегут мурашки. Она снова берет в руки кулон с синим глазом лебедя. Ландшафт проплывает мимо нее, купаясь в синих лучах.
— Что, если это не просто синий глаз лебедя, а наша линза. Наш фильтр.
— Всегда следуй за светом в своей душе, — произносит Брэдвел.
Прессия смотрит на холмы перед собой. Она пробегает глазами, замечая по ходу маленький огонек, затем останавливается и возвращается к нему. Он сверкает на дереве, как маяк, как звезда на вершине елки в Прежние Времена.
— Что такое? — спрашивает Брэдвел.
— Я не знаю, — отвечает Прессия, — я вижу маленький белый огонек.
Прессия фокусируется и видит еще один белый огонек, мерцающий на далеком дереве, на склоне холма.
— Может, это ее огоньки?
Если это сделала ее мать, то это первая реальная вещь, которую Прессия узнала о ней — не истории, не фотографии, не туманное прошлое. Ее мать — мерцающий белый огонек на деревьях.
— Арибэль Кординг Уиллакс, — снова произносит Брэдвел, будто в последний раз, с благоговением и таинственностью.
— Можно, я посмотрю? — спрашивает Партридж.
Прессия протягивает ему кулон. Партридж опускает голову и прищуривается, глядя сквозь камень.
— Я вижу просто голубую дымку.
— Смотри дальше! — говорит Прессия. Она не сошла с ума, она точно видела свет.
И вдруг Партридж тоже замечает его. Прессия чувствует это.
— Стой, — шепчет он. — Это прямо перед нами.
— Если это так, когда мы приблизимся, нам не будет видно, куда он ведет, — говорит Брэдвел. — Мы должны найти точку, откуда будет видно огонек.
— Мы доберемся туда, — говорит Партридж.
— Может, нам и повезет, — усмехается Эль Капитан.
Хельмут расслабляет челюсть, но его руки нервно двигаются за спиной брата. Есть что-то такое в его глазах, что заставляет Прессию задуматься, что он умнее, чем кажется.
— Повезет, — шепчет Хельмут.
ПРЕССИЯ
РОЙ
Машину оставляют у подножия холмов, среди вьющихся растений. Эль Капитан накрывает автомобиль всем, что можно поднять с земли или вырвать с корнем. Он предупреждает, какие растения лучше не трогать:
— Те трехлистные, что с шипами, покрыты тонкой пленкой кислоты. Тронете — все покроетесь волдырями, — затем Эль Капитан показывает на цветущую белую грибницу. — Эти разносят инфекцию. Если вы на них наступите и раздавите, они выстрелят спорами.
Некоторые из них оказываются наполовину животными.
— Позвоночные, — поясняет Эль Капитан, — используют ягоды, чтобы заманивать зверей, потом душат их и съедают.
Прессия идет за Партриджем, который ступает только по следам Эль Капитана, избегая ядовитых растений.
Брэдвел настоял на том, чтобы идти последним, «чтобы следить», но Прессия понимает, что он беспокоится о ней. В памяти всплывает прикосновение его рук к ее шее, когда Брэдвел вырезал чип, и то, как нежно он трогал шрам на ее запястье. И еще эти золотистые блики в его глазах. Откуда они взялись? Они появились словно ниоткуда, вдруг. Все-таки красоту можно найти где угодно, если прилагать усилия к ее поиску. Часто Прессия мысленно возвращается к тому моменту, когда Брэдвел смотрел на нее, вбирая в себя ее лицо. Это воспоминание заставляет ее чувствовать себя так, словно у нее есть секрет, который она боится, что кто-нибудь узнает.
Дорога вся заросла кустарниками, продираться по холму приходится через тернии ежевики и лозы с шипами, но главное — не потерять из виду свет. Прессия чувствует себя крайне неустойчиво, будто у нее ноги только что родившегося жеребенка. Слышен звон лезвий ножей и крюков, ударяющихся друг об друга. Время от времени каждый из путников теряет под собой твердую почву. Эль Капитан пыхтит, а Хельмут иногда тихонько цокает за его спиной. Дует сильный ледяной ветер, не дающий расслабиться. За спиной простираются Мертвые земли.
Тело ощущается более остро. Прессия по-прежнему видит все как в тумане, уши заложены. Голова и шея ноют от боли. Если она найдет мать, не станет ли это ее смертью? Они в любом случае обрекут себя на смерть, если не доставят маму в безопасное место и не передадут ее в Купол. А если у них ничего не выйдет и спецназ найдет ее мать первым, то Прессию сразу же убьют за ненадобностью.
Девушка трясется от страха. Все идет не так — она же должна быть счастлива, что ее мать жива, что та укрылась в бункере в горах. Но если это так, почему же она не нашла Прессию раньше? Бункер же не на другом конце света, он здесь, совсем рядом. Почему было не найти дочь и не вернуть ее? А что, если ответ будет прост: «это того не стоило»? Или еще хуже: «я не так сильно тебя люблю»?
Партридж останавливается так резко, что Прессия чуть не врезается ему в спину.
— Стойте, — произносит он.
Все останавливаются и замолкают.
— Я, кажется, что-то слышу.
Из кустов доносится тихий гул. Он становится все громче и громче, и внезапно воздух вокруг наполняется крыльями.
На них с деревьев спускается туманная золотистая туча. Эль Капитан начинает размахивать руками. Прессия попадает ладонью по странной бронированной пчеле, похожей на жука. Жужжание раздается и в голове, и в груди, вибрирует, передаваясь через деревья. Кажется, целый улей кружит над их головами. Партридж прихлопывает нескольких, и они падают в куст ежевики.
Прессия разглядывает одного из жуков, лежащего на земле. Он похож на Фридла, только не такой ржавый. Она берет его в руку, прикрыв пальцами, чтобы он не улетел, и сразу же узнает это ощущение — толстое блестящее насекомое. Крылья его плотно приделаны к тельцу, как у цикады, и он сделан из филигранного металла, легкого и красивого. У него ребра из проволоки и медленно вращающиеся шестеренки, жало, как у осы, — золотая иголочка, — и маленькие глаза по бокам.
— Стойте. Они добрые, — говорит Прессия. Насекомое знакомо щелкает и начинает урчать.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спрашивает Партридж.
— У меня был такой питомец.
— Откуда он был? — интересуется Брэдвел.
— Не знаю. Он просто всегда у меня был.
— Открытка, — шепчет Партридж. — Всегда следуй за светом в своей душе. Пусть у нее будут крылья.
— Что это все значит? Следуй за светом в своей душе? — спрашивает Эль Капитан.
— Душе, — эхом отзывается Хельмут.
— Это значит, что мы близко, — говорит Партридж.
— Ты думаешь, это она их послала? — спрашивает Прессия.
— Если бы это сделала она, это означало бы, что она уже знает, что мы идем к ней, — качает головой Брэдвел, — а это невозможно!
— А как бы еще мы узнали, куда идти? Они специально прилетели, чтобы показать нам дорогу, — говорит Партридж. — Это часть плана.
— Но ведь и кто-то другой мог обнаружить кулон и присвоить его, — возражает Брэдвел. — Эти насекомые могут нас привести к врагу.
Прессия наклоняется ближе к цикаде, дергающейся в ее кулаке. Она приоткрывает пальцы и сквозь щели рассматривает насекомое.
Шестеренки цикады начинают двигаться быстрее. Насекомое задирает голову и посылает луч света в левый глаз Прессии. Она моргает, смахивая слезу. Цикада пытается снова.
— Механическое насекомое со сканированием сетчатки глаза, — произносит Партридж.
— Старо как мир, — добавляет Брэдвел. — Но оно, кажется, не узнает сетчатку Прессии.
Прессия смотрит на Партриджа:
— Попробуй ты. Если его послала она, оно узнает тебя.
Бусинка в центре груди насекомого начинает мерцать, крылья трепещут.
— Оно тебя узнало! — восклицает Брэдвел.
Прессия раскрывает ладонь и поднимает ее вверх.
— Давайте посмотрим, куда он нас приведет.
Если насекомых послала мать, может, это она подарила Прессии Фридла?
