Владислав Стрелков - Случайный билет в детство
– Атас!
Все бросились в разные стороны. Но как-то странно. Медленно, будто в замедленном кино. Секунда как вечность…
Боль отступила. Ушла вглубь, а вместо неё забурлила холодная ненависть. И появилась цель. Единственная.
Я никогда на задержаниях не убивал. Всегда считал – преступник должен быть осужден и наказан. В наркоманку стрелял в вооруженную руку. А сейчас я готов убить. И плевать на прошлые убеждения. Око за око. Жизнь за жизнь. Громин жизнь забрал, значит, должен отдать свою. Так будет правильно. Я тоже виновен в смерти Тихомирова. Не вмешайся в его судьбу, жил бы еще дядя Миша долго. Как бы не жил… но все-таки – жил.
И я исправлю свою ошибку. Громин не уйдет. Он моя цель.
Встал. И оказался выше деревьев. Где-то внизу люди-муравьи разбегаются в разные стороны. Но мне нужен только один. Шаг, и я у забора. Нет времени бежать через пролом. Одним махом перелетаю через ограждение. Приземляюсь на асфальт с той стороны.
Сюда бегут люди. Со всех сторон.
Громин удирает следом за своими друзьями. К белой шестерке.
Уже открыты двери. До машины несколько метров. Стоит им сесть в машину, и никто их не остановит.
Я успею остановить. Должен успеть.
Громин у машины оборачивается. Видит меня и вскидывает пистолет. Но я уже прыгнул. Руку с пистолетом в сторону, а ногой со всех сил в шею, чуть ниже уха. Со всех сил.
Бах!
И я проваливаюсь в черноту.
– Сережка-а-а!
Глава 11
Сознание возвращалось тяжело. С горечью от сна. Не моего. Чужого. Но вспомнить подробности не мог, мешала боль. Голова как миллионом стальных обручей стянута, и опять нарастает набат пульса. Чувствую укол и чьи-то руки, что-то втирающие в моё тело. На лицо положили компресс, остро пахнущий каким-то лекарством. Постепенно боль и биение стихают.
Первая мысль – кто меня так вырубил? Уверен, это не Громин, он в пол-оборота стоял, почти ко мне спиной, его рука с пистолетом мною была отбита вверх, и выстрел был в небо. Последний выстрел в его жизни. Я не промахнулся, ударил куда надо. Неужели меня достал его друг? Шустер оказался, зараза, ведь уже практически в машине был. Впрочем, это не важно, им не удалось бы уйти, дорогу со всех сторон мужики из двора перекрыли, жаль только опоздали малость…
Слышу чей-то плач. Это мама. И голос отца, он тихо ей что-то говорит. Тоже волнуется.
– Мам, не плач, все нормально, я цел. – Не узнаю своего голоса. Клекот какой-то. Все из-за той сволочи, что мне в горло пнула.
Всхлипывания стали чаще и громче. Успокоил, называется.
– Вы домой езжайте, – говорит кто-то. – Ваш сын до завтра спать будет. С утра приезжайте, часам к десяти, не раньше.
Должно быть, мне вкололи не только обезболивающее. Потянуло в сон.
Знаю, что я увижу, но ничего не могу поделать. Видно, что-то во мне осталось с того момента, как у тела дяди Миши через меня прошла его душа. Теперь я уверен в этом, поэтому и остался такой след, и теперь мне нужно прожить этот кусочек жизни. Его жизни. И сон приходит. Меня заполняют чужие мысли, чужая жизнь…
* * *Сегодня ветрено, но воздух все равно горяч. Кажется, что к такой жаре привыкнуть невозможно, только если родиться в этих местах. Тридцать градусов – невесть какая температура, но в купе с высокой влажностью – это что-то! Впрочем, так не везде. Чем ближе к морю, тем высокая температура воздуха переносится легче, а в глубине материка из-за влажности даже двадцать пять градусов кажутся пеклом. Контраста добавляют ночи. Температура иногда падает до нуля, тогда запросто можно простудиться.
На грузовиках бортовые тенты закатаны, чтобы было не так душно. Все советские военспецы на центральной лавке сидят, а по бортам расположились товарищи из кубинского батальона. Это наша персональная охрана из кубинского спецназа «Черные осы». Командир по большому секрету шепнул, что они имеют негласный приказ опекать советских, вплоть до закрытия от огня своими телами. А эти ребята подготовлены будь здоров.
Помнится первое знакомство с ними еще на базе в Луанде. Так как наше руководство дало добро на плотное сотрудничество, то в первый же день с «опекунами» состоялось знакомство на всех уровнях. Наши военспецы, которые в переводчиках только числились, в том числе и я, показывали своё мастерство ребятам с Острова Свободы. Затем они блеснули своей подготовкой. Надо сказать очень высокой. Есть что перенять. Мы и перенимали впоследствии.
Потом, когда высокое начальство свинтило, был сабантуй, где кубинские ребята, тренированные крепким ромом, пытались перепить нас, закаленных «шилом». Победила дружба и душная африканская ночь.
За все время пребывания тут мы загорели так, что по цвету почти сравнились с аборигенами, даже стали похожи на своих «опекунов». И сейчас пойди и отличи, кто из нас кто.
Едем. Оружие наготове. Кубинцы внимательно вглядываются в заросли. Мы тоже следим за проплывающим пейзажем.
Впереди колонны, взрыкивая дизелем, идет танк – наш Т-34. В нем Антон Михайлов экипажем командует и за мехводом присматривает. Ангольцы ребята упорные и покладистые, но это не учебный выход – проводка колонны снабжения. Поэтому за рычагами тяжелой машины сейчас более опытный кубинец. Не завидую экипажам – в танке вообще как в парной, а на броне можно яичницу жарить. Да и остальным водилам не легче, это нам на грузовиках хорошо. И обзор куда лучше.
А места тут невероятно красивые. Колоритные. Намешано всего, как в салате. Есть джунгли, болота и пустыни, степи и горы. Но в основном парковая саванна. В двадцати километрах от базы есть скальный выступ. Камни там черные, как уголь. Мимо постоянно проезжаем. Как раз перед ними развилка двух дорог. До нее совсем немного осталось.
Спереди доносится лязг, а потом грузовик начало мелко трясти, это колонна пересекает сплошную гранитную плиту с множеством трещин. Густая растительность осталась позади, а до края плиты метров двести. Этот каменное плато немного выше равнины, и мы любуемся великолепным видом ангольской саванны.
– Аркадьевич, – пихнул меня локтем Григорьев, – как у тебя с водой?
Сашка свою флягу Михайлову отдал. Ему нужнее.
– С водой у меня в порядке. – Отцепил флягу и передал её Сашке. Тот закинул в рот таблетку угля и сделал несколько глотков. Вернул.
– Спасибо.
Наши эскулапы советуют много пить воды. Однако пить что попало нельзя. Аборигенам хоть бы хны, пьют воду даже из болотных луж и ничего, а наши избалованные организмы без последствий принимают только кипяченую воду. И при этом таблетку активированного угля хорошо бы заглотить. Иначе можно подхватить такую заразу, по сравнению с которой дизентерия покажется легкой простудой со сморканием из… другого места. Ладно, если прихватит на базе, но если приспичит на выходе, то вся группа занимает оборону, а в центре… в характерной позе находится человек и, держа наготове автомат… тоже за окрестностями наблюдает. Комично, но никто не улыбается, каждый через это прошел.
– На базе нас, наверно, почта дожидается, – произнес Яневич. – Говорили, вертолетом доставили.
Лица ребят просветлели. Мы, как глоток чистой воды, ждем вестей из дома. Пусть цензурой обнюханное и с сухим номером полевой почты, но не менее желанное.
Как там мои родные? Дочь выросла, наверное…
– Вспомнил дом? – Напротив сидит Рамон. Видимо, лицо у меня печальное стало. Но ответить не успел, его окликнули. Парни по правому борту что-то усмотрели. Азуро приподнялся, чтобы тряска не мешала, принялся рассматривать саванну в бинокль. В двадцати километрах, чуть в стороне от дороги, по которой должна пройти колонна, поднималось еле заметное облачко пыли. Это могло быть что угодно. Четвероногая крупная живность или двуногая, то бишь люди, в больших количествах. Но наши кубинские товарищи зря поднимать тревогу не будут. Специфика у них такая. Сами мастаки устраивать диверсии на вражеской территории.
– Думаешь по нашу душу? – спросил я командира.
– Все может быть. – Свиридов достал планшетку, развернул, и мы склонились над картой.
– Так, мы тут. – Карандаш ткнулся в точку на карте. – Пыль заметили здесь. Наших подразделений тут точно нет.
– Рамон, – окликнул кубинца Антон, – твоё мнение. Что там?
– Это точно не животные, – ответил тот. – Они бы двигались от нас.
Тут он прав. Чуткость местной фауны очень удивляет. Если к пылевому облаку присмотреться внимательней, то можно заметить его отчетливое движение к черным скалам, почти навстречу нам.
Командир в раздумье по карте карандашом постукивает, аккурат по месту, где окончание скальной гряды обозначено.
– Рамон, где бы ты засаду сделал?
– В двух местах. – И Азуро показал на карте. – Здесь, где дорога проходит в низине, и здесь, между скалами и холмом.
– Я тоже так думаю, – кивнул Свиридов и обернулся к нашему спецу-связисту. – Паша, связь.
