Юрий Никитин - 2024-й
— Щас скажут про коллайдер, — проговорил Тимур с надеждой.
Роман произнес с сомнением:
— Вряд ли… Переключай сразу на наш канал.
— Здесь тоже должны! — воскликнул Тимур с негодованием. — Это же самое великое, что создала цивилизация! Впервые все страны мира делали это чудо, не считаясь, кто сколько вложил и что сделал!
Василий Петрович сказал горько:
— Я еще застал времена, когда все выпуски новостей начинались с сообщений, какой указ подписал президент, с кем встретился и какое решение принял!..
Роман оглянулся с удивлением:
— Вообще-то я тоже застал.
Гулько сказал ехидно:
— Ностальгируешь по временам твердой руки?
— Пошел ты, — ответил Роман, — мастурбист.
Гулько фыркнул:
— В отличие от тебя, я просто не скрываю. Признаюсь, если тебе так приятнее. А вот ты все еще в прошлом. Когда в первых новостях такая хрень, я о парикмахерах, это значит, что у нас все хорошо!
— Это хорошо?
— Да, хорошо! Просто замечательно.
— Почему?
— Потому что самое лучшее правительство то, которого почти нет! Которое никуда не лезет и никому не указывает.
— Тогда мне нужны другие новости, — сказал Тимур.
Роман напомнил:
— У нас свой канал. К тому же о новостях высоких технологий проще узнавать напрямик из лабораторий.
— Просто приятно, — сказал Тимур сердито. — Хочу слышать о новостях высоких технологий на первом канале, а не о таком… Хорошо хоть про интимные прически умолкли.
— Дикарь, — сказал Роман с чувством полнейшего и абсолютного превосходства. — Умолкли потому, что волос там быть не должно! Абсолютно. Так решило мировое мнение. Окончательно и бесповоротно. Сейчас в ста двадцати лабораториях спешно пытаются отыскать и модифицировать ген, который отвечает за волосы на лобке. Будут отключать его еще в утробе матери. Мешает эстетическому восприятию.
— Чего? — спросил Тимур.
— Всего, — отрезал Роман.
— А именно?
— А вот всего, — отпарировал Роман, но смилостивился и пояснил: — Всего широчайшего набора возможностей, которые демонстрирует хирургия в союзе с вагопластикой, клиторелией, айджикомой, джикрапкой и прочими очень важными достижениями человеческого гения! Это тебе не какая-то непонятная хрень вроде андронного коллайдера или экспедиции на какой-то там Марс, который на самом деле батончик с вафлями и шоколадом!
Скопа крикнул со своего места:
— Эй-эй! Каждое наше слово пишется, забыли? А за слово «завоевание» и штраф обрести можно. Иначе надо, иначе.
— Джикрапка, — с уважением повторил Гулько незнакомое, судя по его виду, слово. — Да, это не какая-нибудь кибернетика…
Тимур вздохнул и посмотрел на Романа с надеждой.
— Слушай, а как насчет того, чтобы не только другое телевидение… но и другое человечество?
Роман покосился на часы и сказал деловито:
— Уже скоро. Обещано.
— Когда?
— Примерно, — ответил Роман задумчиво, — еще лет двадцать-тридцать придется помучиться с этим.
Скопа сказал разочарованно:
— Ну вот, опять эти двадцать-тридцать лет! Сколько живу, столько и слышу про эти тридцать лет до бессмертия. Гиппократ обещал через тридцать лет, Гален, Парацельс, даже Гете со своей алхимией…
— Это будет не просто бессмертие, — утешил Роман. — Бессмертие — это для парикмахеров. А мы уйдем в сингулярность.
— И бессмертие придет, — сказал Гулько задумчиво, — и сингулярность, раз уж разработкой занимаются на Западе. Все это придет и сбудется. Никуда не денется.
Тимур сказал раздраженно:
— Космополит безродный! Предатель!.. У тебя нет ничего святого. Как Запад, так ура, а как у нас, так караул? Ты адидасы носишь, гад?
Гулько покачал головой:
— Нет, почему же. В космос, к примеру, первыми вышли мы, разве спорю? Или наш автомат Калашникова… Да и вообще, мы побеждали в вопросах, которые нужно было решить в интересах страны, и пренебрегали запросами жителей. На Западе же, наоборот, запросы человечиков как раз впереди, потому самые лучшие танки у нас, а лучшие автомобили — у них. А также чайники, кофейники, телевизоры, мобильники, туфли, гвозди… Бессмертия тоже людишки жаждут, а не страна, потому людишки над ним и работают там, не покладая рук. А здесь, увы, нет. Спасайся кто как может. Зато мы северные реки повернем, может быть. Зачем-то.
Скопа сказал сварливо:
— Бессмертие? Это потому, что на каждом добавленном годе жизни наваривают та-а-а-акие бабки!
Гулько двинул плечами:
— А на чем не наваривают? На улучшенной модели мобильника? На более автоматизированном автомобиле? На компе, что работает в два раза быстрее? Зато наваренные деньги идут в дело, а оно ускоряется…
Я предпочел бы, чтобы Россия выиграла у США по высоким технологиям, по медицине или хотя бы по какой-то отдельной дисциплине: нанотехнологиям, генной инженерии, сеттлеретике, однако она с блеском победила штатовцев в хоккее, что вызвало по всей стране массовые гуляния, праздники, Госдума объявила день выходным, все ходят счастливые и гордые, размахивают флагами и кричат, что мы — самые крутые.
Мне казалось, что я один такой урод, не понимаю великих побед, даже Корневицкий и то отозвался одобрительно о победе сборной России, но Тимур шепнул мне, что наш олигарх слишком высоко находится, чтобы не быть политиком: на публике говорит то, что надо массам. Если нужно, то и о футболе скажет, не моргнув глазом, что это — великое и правильное дело и что как важно для национального престижа принять у себя Олимпиаду, чемпионат мира или какие-нибудь Игры доброй воли.
Тимур посмеивался над моей девственностью, как он это называет, гад. Мол, все мы такие прожженные да всепонимающие, а я вот такой желторотый, на все смотрю, будто вчера родился, и всему верю, будто язык дан человеку не для того, чтобы скрывать, что думает на самом деле.
Но, с моей точки зрения, Америка, вернее, США — это как Москва в России. И богаче, и развитее, и вся наука здесь… Москва быстро расширяется, даже не только в виде пригородов, вынесенных далеко за пределы МКАД, а давая ростки «московскости» как в Подмосковье, так и далеко за ее пределами, иногда даже за пределами формальных земель России, как вон Лужков строит в Крыму очажки московскости, что по всем параметрам круче, чем местное.
Мы по старинке смотрим на США, как на отдельную страну, которая «все хапает, чтоб она подавилась», но это та же Москва в планетном масштабе. Ее, как и Москву в России, ненавидят, но стараются туда попасть. Вовсе не ради того, что там тусовки крутые, свинья говно найдет и дома, но только в США ведутся исследования по фундаментальным наукам, а в большинстве стран наука всего лишь внедряет американские открытия в жизнь. Это с точки зрения грузчика всю электронику делают в Японии и Китае, а США только жрут и срут, чтоб они сдохли, но мы-то знаем, что девяносто пять процентов научных открытий ничего не дают ни человеку, ни промышленности, ни сельскому хозяйству, это просто теоретические открытия, но средства жрут колоссальные. Так вот все страны стараются вести разработку только в тех направлениях, которые обещают дать экономический эффект уже в ближайшие годы, что вообще-то нормально, и только Штаты взяли на себя бремя тащить на себе вообще науку с ее «мертвыми зонами».
Гулько заметил:
— Как пример, в США готовят к запуску новый сверхмощный телескоп. Детали к нему делали семь лет на сорока заводах, капиталовложения составили восемнадцать миллиардов долларов. Но что простому человеку от того, что будет открыта еще одна галактика на краю Вселенной? Или даже увидят край мироздания?.. А вот мобильник нового поколения, да, чтоб подешевел…
Глава 6
Циклоны и ураганы, судя по новостям, терзают страны Карибского бассейна, но, похоже, добрались и до Москвы. Налетела гроза, с неба обрушились целые водопады, а шквальный ветер начал срывать рекламные щиты. Далеко впереди светящееся в потоках воды пятно троллейбусной остановки, я сбросил скорость, объезжая агромадную лужу, я хоть и на внедорожнике, но в большой яме могу и застрять, троллейбус впереди закрыл двери и пошел, разбрызгивая потоки воды, словно взлетающий глиссер.
От темных домов, явно там вырубило свет, выбежали две женские фигурки, накрываясь плащами, махали руками, но троллейбус быстро удалялся. Я вздохнул и прижал машину к бордюру, кляня себя за все еще не изжитое человеколюбие. Обе человеческие фигурки дружно вбежали под хлипкий навес, но и туда забрасывало ветром потоки дождя.
— Садитесь! — крикнул я.
В ответ донесся женский голос:
— У нас нет денег на такую шикарную тачку!
— Какие деньги, — крикнул я, — когда буря!.. Садитесь, пока не передумал!
Они выбежали так же дружно, одновременно распахнули дверцы и ввалились вовнутрь салона. Одна женщина плюхнулась рядом со мной, а вторая… нет, вторая оказалась подростком лет десяти, он сразу сказал с восторгом:
