Сергей Кусков - Игрушки для императоров: Прекрасный Новый мир
У меня не было ничего, никакого оружия, кроме доспеха с треснувшим забралом полушлема. Только кулаки, усиленные гидравликой скафандра. С кулаками против мира — как в старые добрые времена. И безумие накатило вновь…
…Я стоял над ним, над поверженной железякой, уставившей единственный неподвижный глаз в потолок. Вторая глазница была разворочена — я все-таки вытащил остатки своей винтовки, которые использовал затем и как копье, и как дубину. Меня трясло. Вот так, голыми руками, боевого робота?..
Еще он повредил мне коленку. Так, что боль прострелила даже сквозь пелену безумия. И что делать с этим — не знал, так как ни о какой «зеленой полосе» здесь не могло быть речи. Любая помощь только по выходу из трассы, до которого попробуй доберись с такой ногой!
Робот продолжал сражаться до последнего, как и положено примерному роботу-солдату. Я посмотрел на искореженную винтовку, которую держал в руках, покореженное дуло. Вот они, вестники нового мира. «До последнего». «Никакой пощады». «Обратной дороги нет». Безумие вновь накрыло меня, но на сей раз я позволил ему это сделать. Я сам вызвал его, чтобы оно меня накрыло. Ведь главное в происходящем не страх и не ужас, который могут внушить боты с такой программой. Они лишь орудия. Главное то, что вестники нового мира подтверждают другой, самый важный для меня жизненный тезис.
«Победитель получает всё».
И только оно, его осознание в данный момент могло помочь мне добраться до финиша.
Я бежал с кровавой пеленой перед глазами, не чувствуя боли и не ощущая ничего вокруг. Встречные боты удостаивались от меня ударом остатка винтовки, после чего я вновь мчался дальше, не останавливаясь и нигде не задерживаясь. Я рычал, и этот нечеловеческий рык запомню навсегда.
Как добрался до шлюза — не помню. Последнее мое воспоминание, всплывающее ниоткуда, — это я, выскакивающий из полутемного тоннеля на свет. Меня трясло; тело пронзила боль, будто тысячи и тысячи маленьких бомб одновременно взрывались по всему телу. Помню, что последние метры почти полз на карачках.
Ко мне кинулись люди, целая толпа разношерстно одетых представительниц корпуса, каждая из которых словно отрепетированными движениями принималась что-то со мной делать. Кто-то был вооружен плазменными резаками, которыми тут же срезали с меня листы брони, другие, с красными повязками и во всем белом, что-то вкалывали мне из больших аптечек, третьи подтаскивали под меня медицинские носилки, четвертые…
Да, там было много народа, много суеты; все что-то гомонили и спрашивали. Но отдельно я запомнил сеньору Гарсия и ее глаза — в них царилио удовлетворение. Она единственная не суетилась, будто знала, что и как со мной, и что и как будет дальше. По крайней мере, показывала это внешне. И когда опустилась рядом, я, вытянувшись вперед, прохрипел:
— Сеньора… Я… Сломал винтовку!..
Она что-то ответила, успокаивающе-бодрящее, но я понял по глазам, что она хотела сказать. И как бы в подтверждение, перед самой потерей сознания, в лежащем рядом разрезанном шлеме раздался голос:
Приветствую тебя, безумный мир!
Ты сделан из железа и свинца
И я пойду с тобою до конца.
Возьми меня с собой, прекрасный мир…
[10]
Эпилог
– Заходи, сын. Садись.
Себастьян прошел, аккуратно сел в дальнее кресло напротив камина. Во главе стола сидел не отец, а дон Родриго, начальник их службы безопасности. Себастьян уважал этого человека, но боялся, несмотря на статус наследника одной из крупнейших семей планеты. Было в доне Родриго нечто такое, что… Совами передать сложно, но на уровне интуиции Себастьян понимал, что тому плевать на силы, стоящие за людьми, которые ему не нравятся, или которые мешают его делу. Опасный человек!
Отец развалился на мягком диване, расслаблено прищурив глаза. Вроде как отдыхал. Себастьян знал, это обман, в голове отца в данный момент одна за другой, с катастрофической скоростью, проносятся мысли, просто посвящены они одной проблеме, а не целой куче, как в обычном, собранном состоянии.
– Ты звал, отец? – скорее утвердил, чем спросил Себастьян и сел. Отец кивнул.
– По тому вопросу, о котором я думаю?
Неопределенное пожатие плеч. Затем жест, по которому дон Родриго оторвался от документов, что просматривал на небольшом развернутом визоре планшета.
– Дон Октавио считает необходимым ввести вас, юный сеньор, в курс одного деликатного дела. Возможно, это касается тоговопроса, возможно нет, – кивнул он, выделяя слово «того», – у нас мало данных чтобы делать однозначные выводы. Мои люди только что закончили расследование, но последствия этого… События в любом случае коснутся будущего королевской семьи.
Дон Родриго глянул ОЧЕНЬ выразительно. Себастьян поежился и подобрался.
– Вам знаком этот человек?
На завихренном во всю стену визоре появилось огромное изображение какого-то паренька примерно его возраста. Что-то было в нем знакомое, но настолько неуловимо, что Себастьян не мог вспомнить, где видел его раньше.
– Нет. Кто это?
– Вот этим вопросом, сын, мы и занимались последние недели две, – подал голос отец, открывая глаза.
– Это новый королевский телохранитель, – ответил начальник СБ. – Будущий. Первый мальчик за сто лет, которого берут к себе эти прошмандовки на обучение. Берут прямо таким, как есть, в готовом взрослом виде. Его вступительное испытание назначено на сегодня, и я сомневаюсь, что он его не пройдет.
Повисла напряженная тишина.
Себастьян слушал, оценивал аргументы, и поражался, как далеко просчитывает отец. Ему давно было пора заняться делами семьи, вникать в политику, а не валять дурака, и теперь он все больше понимал, что знает гораздо меньше той планки, на которую ставил свой уровень ранее. Это чудо, что отец так терпеливо возится с ним; ту же Сильвию он изначально оставил на самотек, бросив в бизнес, будто щенка в воду.
– Остается вопрос, сын: для чего Красавице мобилизовывать столько ресурсов? Чего она хочет этим достичь? Ради простого парня, будь он хоть из золота, она не станет так размениваться. Но наши люди, а я склонен доверять их профессионализму, не раскопали о нем ничего. НИЧЕГО!
Себастьян покачал головой.
– Так не бывает.
– Я тоже так думаю. Но Родриго со мной не согласен.
Начальник СБ откинулся в своем кресле, переводя собранный оценивающий взгляд с отца на сына.
– Сеньор, мальчик талантлив. Получил грант. Сам, это проверили. Жил в нищете, с матерью-проституткой, работницей бюджетной парикмахерской, имеющей в юности условный срок. НИЩИТЕ, сеньор Феррейра!.. – Его взгляд стал особенно выразителен.
– Далее, школа. Проблемы с сыном хефе. Нормальная жизненная ситуация для человека его происхождения. Раскидал десяток ровесников – тоже норма, с его модифицированными способностями и используемыми в схватке спецсредствами. Способности плюс расчет – ничего необычного.
Наконец, корпус. Тьерри сдерживает своих офицеров, не дает разгуляться, помня о своей предшественнице, но с чего вы взяли, что она НЕ ХОЧЕТ побыть на ее месте? Не хотеть и не делать – разные вещи.
Я считаю это лишь демонстрацией силы, и парень сам по себе ничего не стоит. Демонстрацией для нас, аристократии. «Сегодня мы унизили и растоптали криминального авторитета, сеньоры буржуи, завтра сделаем это с вами». Лаконично и предельно понятно. А главное, логично.
– Что думаешь, сын? – усмехнулся отец.
Себастьян не знал, что ему думать, а потому просто озвучил сомнения:
– Ангелы ничего не делают просто так. Не поверю, что они взяли бедного сиротку, чтоб обогреть и обучить. Даже если он мод. Тут должно быть что-то еще, чего мы не знаем.
Отец улыбнулся.
– Что я тебе сказал, мальчик тоже чувствует подвох.
Дон Родриго вздохнул.
– Но логика, дон Октавио…
– Логика в твоих словах есть только на первый взгляд. Каждое из перечисленных тобою событий по отдельности, само по себе – да, логично. Но всё, собранное воедино… – Он сделал паузу. – Тут логикой и не пахнет.
Дон Родриго задумался.
– Согласен, в мальчишке что-то есть, что-то подводное. Мы пока не раскопали этого… Пока Но простите, ваша версия с «темным принцем» не просто нелогична, она смешна! Кто в здравом уме, будучи монархом, согласится держать собственного отпрыска, собственное творение, если хотите, в скотских условиях? Кто позволит какому-то сыну бандита бить его, издеваться, как это делал Кампос-младший? Наконец, кто позволит конфликту выйти на уровень, когда о нем узнала вся планета?
