Александр Селин - Видео Унтерменшн
– Ладно слеплена. Ладно. Внятно. И черты лица есть. Хоть бери да и про себя заказывай такую же. Откуда она тут взялась?
– Не знаю.
– А разве не ты ее с собой принес? Не ты ее делал?
Звяга побледнел и замотал головой.
– Нет…
Глава 24
Корпоративный пикник
– Все! Больше не могу, Виктор Степанович! Не могу!
– А ты крепись!
– А-а! Все! Больно!
– Слабак! Не подобает бронзовому призеру… Ладно, убирай руку. Следующий! Ты? Ну, давай, Алексей, Покажи свою закалку Павки Корчагина! Не дрейфуй!
Гусин оттолкнул ненавистного Буревича, поплевал на ладонь и зафиксировал ее над разноцветными язычками пламени потрескивающего ночного костра.
– Ты зря на ладонь плевал, – со знанием дела пожурил его премьер-министр. – Наслюнявленная кожа нагревается быстрее, чем сухая. Слюни быстро закипают, и от этого становится невтерпеж. Умный охотник, показывая свою выдержку, никогда не будет слюнявить ладонь. Я в молодости поначалу тоже слюнявил, но потом с годами понял и перестал слюнявить… Ага! Задергался! Что я говорил? Не слюнявь ладонь, слушай премьер-министра… Не-ет, ты ниже, ниже опусти… Ах-ха-ха! Не выдержал! Эх, Алексей, Алексей… Кто следующий? Не вижу следующего… Тогда я сам выберу следующего… Давай ты, Юра… Что значит «не буду»? Что значит «болен»? Плыть отказался, водку обижаешь… Обижаешь, обижаешь! Вон в стакане полная, как девственница, осталась. Я запомнил твой стакан… А теперь подержать ладонь над костром тушуешься, даже когда тебя об этом премьер-министр просит. Тут одно из двух, Юра… Либо боишься, либо хитришь, либо наоборот… Да что вы расползлись, как раки из открытого дипломата? Сядьте поближе к костру! Боитесь, что Белолыцин заставит вас по углям ходить? Не бойтесь, не заставит. Это индийские йоги любят босиком по углям, потому что у них с обувкой проблема, А Белолыцин вам историю расскажет… Вот, слушайте… Было мне тогда пятнадцать лет. Каждый нормальный взрослый человек рано или поздно проходит этот возраст. Я тогда, прежде чем голос петухом ломать, отцу помогал и все такое, что оставалось с послевоенных лет. Еще тогда, в музее Орского краеведа очень хорошо помню, как гитлеровцы втайне от покрова ночи сбросили с самолета улей. Но перепутали и попали в наши края. Тяжело, помню, было. За водой в одном валенке на двоих… На реке песок. В домах окна на случай воздушной тревоги… А на деревьях обглоданные воробьи… Но мы и тогда совсем другими были. А сосед мой и вовсе пчеловодом. И вот как-то раз открывает он тот самый улей… Думает, укусы от пчел… А в улье том патроны и секретная химическая папка. «Аненербе», помните? Ее еще в фильме показывали, но ни разу не нашли. И вот, представьте, в пустой телеге я, сосед и агроном с нашего завода. Едем… Пурга… Волки на обочине… Шлагбаум через каждые десять метров с охранником поперек. А ничего не поделаешь, время… не тетка. Теперь считайте. Агроному тогда было семьдесят пять. Прошло сорок пять. Итого агроному сто двадцать лет, а он как живчик, представьте, четвертую жену обещал похоронить. Теперь давайте посчитаем соседа. Соседу было тридцать один. Прибавь пятьдесят пять… Что-то много прибавил… Так. Отними десять. Итого семьдесят шесть. Теперь нормально. Вот и он прожил бы в два раза дольше, если бы не скончался от печени. Какой из всего этого можно было сделать вывод? Эликсир жизни есть! Есть! Немцы его хорошо знали, но для этого им нужны были наши речные черепахи. Это хорошо было видно из документов. Но они так и не сумели завоевать. Улавливаете, к чему история? Хочу выпить тост за эликсир жизни. Как вы догадались, это вытяжка из речной черепахи и пчелиный прополис. Только что это за черепаха? Какими должны быть пчелы? Гречишные? Липовые? Или, может, башкирские? Загадка.
Участники вечерней посиделки у костра молчали, сжимая в руках стаканы. Белолыцин сделал паузу, во время которой каждый гадал, закончился тост или будет продолжение…
– Но агроном-то знает состав эликсира, раз до сих пор живет? – не выдержал Александр Апоков.
– А ты не перебивай, – осадил его Белолыцин. – Агронома тоже не нашли. Только паспорт. Паспорт лежит у нас в особом отделе. Вот и получается мозаика: паспорт стареет, а агроному хоть бы хны. Ну, давайте выпьем за эликсир жизни! И за химиков, чтоб побыстрее, пока время терпит…
На этот раз заставлять никого не пришлось. Все выпили до дна. Даже Эзополь.
– А ну-ка, Миша, – премьер-министр обратился к Леснеру. – Подержи руку над костром! Надо же как-то красиво закончить с долгожительством. Закались!
– Легко! – улыбнулся Леснер.
Оказалось, не так легко. При первой же попытке накрыть пламя ладонью стало горячо и очень больно. Михаил вскрикнул и тут же проснулся. Толстая сигара, зажатая в пальцах, дотлела до основания и нестерпимо жгла.
Михаил затушил сигару, поднялся с кресла и, полный раздумий, несколько раз прошелся по комнате. Рассказ премьер-министра про эликсир жизни, который он услышал несколько лет назад, до сих пор не выходил у него из головы. В тот памятный вечер у ночного костра он не придал большого значения поведанной истории. Во-первых, потому что не очень-то поверил, а во-вторых, потому что в те годы ощущал себя молодым. Но когда дело придвинулось ближе к первой критической, сорокалетней отметке и все чаще давали о себе знать болячки от постоянного напряжения и неправильного образа жизни, возникали беспокойные сновидения, и почти всегда с участием Белолыцина. Эликсир жизни… «Вытяжка из речной черепахи и пчелиный прополис»… Так ли это? Полсотни человек из компании, освобожденные Леснером от своих основных обязанностей, перешерстили всех известных химиков, биологов, а также самодеятельных знахарей, рекламирующих себя в «Московском комсомольце» и других популярных изданиях, но эликсира так и не нашли. В специально арендованной лаборатории продолжались дорогостоящие эксперименты с вытяжками из черепашьих органов и пчелиным прополисом. К молчаливому неудовольствию компаньонов, была потрачена значительная часть бюджета дочерних предприятий, но положительных результатов не было. Несколько человек из менеджеров-добровольцев, испытавших на себе пробные миксты, серьезно отравились и лежали в больницах, боясь подать в суд…
А что сам Белолыцин? Добыл ли он эликсир? Леснер подозревал, что да. После того как серьезно поднялся по иерархической лестнице, получил возможность довольно часто встречаться с Виктором Степановичем. Но на все намеки или прямые вопросы, касающиеся этой темы, премьер неизменно отвечал загадками. Открытая попытка соблазнить деньгами или активами недвижимости также ни к чему не привела. «Бессмертие не покупается», – вот такая прозвучала уклончивая фраза. И непонятно еще, какое бессмертие он имел в виду. Бессмертие реальное, биологическое? Или бессмертие в сердцах потомков? Если второе, то не смешите. Это мы и сами, если надо, устроим. Достаточно владеть эфиром, и вовсе не обязательно бросаться с гранатами под танк или накрывать грудью вражескую амбразуру. Так что же делать? Установить за премьером тотальную слежку? Заметят. Изучить психологический портрет и найти слабые места? Белолыцина невозможно изучить. Оставалось ждать случая или перемен в верхнем эшелоне власти, когда он, Леснер, взлетит выше, а Белолыцин в политическом смысле упадет. Вот тогда и можно будет надавить… И вот случилось! Дефолт 1998-го года! Белолыцина сместили, а Леснер получил пост министра. Пора! Но не тут-то было. Леснеру, уже подготовившему зиндан для специальных процедур, ясно дали понять, что Виктор Степанович по-прежнему остается в любимчиках у президента и через некоторое время займет положение, достойное своего имени.
Еще несколько шагов по комнате… Михаил Юрьевич подошел к зеркалу и тяжело вздохнул… Обвисающие щеки, дающие небольшое сходство с бульдогом. Темные мешки под глазами. Складки на шее. «А Белолыцин, хотя и на двадцать лет старше, выглядит огурчиком в сравнении со мной!» Нужен, нужен эликсир молодости! Ой как нужен! Полцарства за эликсир! Все рекламное время на каналах за эликсир! Нет, не все… Половину рекламного времени за эликсир… «Почему я много думаю об этом? Наверное, такое случается со всеми, кто научился зарабатывать, но при этом ему перевалило за сорок. Вот и мне сейчас за сорок… Для министра я молодой, но с точки зрения средней продолжительности жизни человека пора бы задуматься о вечном. Прожить бы еще лет семьдесят… ведь несправедливо… Денег у меня хватит на пятьдесят жизней, а то и больше, но природа отвела только одну. Вообще в этом мире все как-то несправедливо устроено. Всем отведено примерно по одинаковому отрезку. А надо бы так, чтоб продолжительность жизни у каждого человека была прямо пропорциональна его накоплениям. Не умеешь зарабатывать – подыхай. Умеешь – живи столько, на сколько хватит денег. Куда же ты смотришь, Господи!? Христос ожил и вознесся… А что Он такого сделал? Толпу пятью хлебами накормил… Хлебами… Я вон полторы тысячи рабочих мест организовал, и все жрут не хлеб, а кое-что получше. Неужели я не заслужил того, чтобы воскреснуть после смерти или непрерывно прожить лет так… двести. Кстати, насчет Христа… Я вроде бы как рок-оперу заказал. А на хрена? Да… Кажется, Апоков убедил, что под Новый год такая рок-опера необходима. А почему необходима? Уже забыл… Денег отмыть хочет на производстве – это понятно. Но зачем же посредством рок-оперы? У нас же ни одна собака ни писать не умеет, ни музыку сочинять. Опять мутит воду этот Апоков…»
