Виксар - Мечта хранимая
«А ну как жахнет?» — выдвинул версию тигр, когда я передал ему, что собираюсь сделать.
«Может, и жахнет. Но мы отлетим».
Оказавшись на расстоянии, не менее чем в два раза превышающем диаметр крепости, я вперил взгляд в иглу башни и стал конструировать новый образ, завязанный на обращение к сущности Дворца и передачу информации через неё. Тигр едва слышно рычал — неужели боялся? А какой силы должен быть теоретический взрыв, чтобы ударная волна достала нас на таком расстоянии и швырнула на землю? Хотя нет, не хочу знать.
Вторая попытка сначала тоже показалась неудачной. Но не успел я занервничать, как от башни прошла волна — не воздуха, а другого, чего-то нематериального, заставившего тело покрыться мурашками.
«Возвращаемся».
На первый взгляд ничего не изменилось. Построек и местных жителей не появилось, даже налёт остался на своём месте. Я фыркнул: ну вот, столько ожиданий, а в итоге ноль. Несмотря на то, что образ сработал. Ничему нельзя верить, даже силе мысли.
Но вновь оказавшись у входа в башню, я остановился.
На месте несуществующих дверей, во весь проем, висело полупрозрачное полотно, на котором был запечатлён во весь рост инфернал, по-видимому — бывший хозяин Дворца. Прищуренные (присмотревшись к чертам лица, я понял, что они просто узкие) глаза смотрели на меня то ли с презрением, то ли с обидой; из-под капюшона длинного кроваво-красного плаща выглядывала тёмная чёлка. Руки инфернал нашёл куда деть: между ними, окруженный неровным светом, висел большой, с футбольный мяч, огненный шар. Но и это скорее говорило о том, что композиция постановочная. Для натуральности парень был слишком расслаблен.
Ну, не совсем то, что ожидалось, но тоже интересно. Поглядев на тень прошлого ещё немного, я прошёл картину насквозь и направился к лестнице; всё, что можно, я здесь увидел, пора вернуться к первоначальной цели.
На стены, как оказалось, были нанесены исключительно песни: где-то помогли подписи, где-то — память, а где-то догадался по форме стихосложения. Порядка цитатник не имел, похоже, сюда помещали всё соответствующее определённому критерию, не разбирая и не сортируя.
Смысл этого обнаружился чуть позже. Пройдя очередные несколько ступенек, я усмехнулся: вот, опять что-то бездарное. Один стих сильно выбивался из общего ряда и стилем и качеством — но был удивительным образом похож на другой, встреченный чуть ранее. Кажется, инфернал пытался спрятать здесь собственное творчество в надежде на то, что на фоне «хороших соседей» и его воспримут положительно. Интересно, кто-нибудь успел сказать ему, что желаемого эффекта он не достиг, а очень даже наоборот?
Я прислушался к своему настроению: тихо. Где-то в глубине бурлило злобное веселье, но больше ничего различить не удавалось. Ладно, в конце концов, даже это хорошо в сравнении с недавним мутным состоянием.
Стенку почитал, можно идти дальше, всё равно возможность комментирования не предусмотрена: тексты либо располагались очень плотно друг к другу, либо окружались орнаментом, забиравшим всё свободное место. Конечно, оставалась возможность задействовать метафизику и «поправить права доступа», расчистив место самостоятельно, но это, думается, перебор.
На пороге библиотеки я поморщился: совершенно забыл, как здесь темно и мерзко. Подавив желание выломать всю внешнюю стену — понравилось, да, — повесил под потолком магический шар, наполнивший помещение мягким ровным светом. О, сколько, оказывается, разных оттенков у корешков!
Внимание привлекла книга в узорной позолоченной обложке. Название гласило: «Тексты лучших песен». Одна из написанных хозяином башни, о которых говорили Альден с Ресдом?
В сознании началась потасовка. Скепсис наносил меткие и точные удары сомнениями, доказывая, что в Самом Избранном Цитатнике инфернала ничего хорошего быть не может. Любопытство напоминало, что не так давно меня очень интересовала роль тёмных Мечтателей в этом мире. А где собирать информацию о них, как не в дневниках?
Я повертел книжку в руках. С дневником загнул, конечно, песенник единственное, что может дать, — представление о мышлении составителя. А мышление и так примерно понятно…
Расставляем по местам приготовленные души
Я расписан по часам и во мне моё оружие
Мёртвых слов железный лес, и бессмысленно сраженье
Мы не знаем пораженья
Нам нужен мир — и желательно весь…
Тьфу. Если это стоит в самом начале, можно догадаться, что будет в конце.
Смутное время — призрак свободы на коне.
Кровь по колено, словно в каком-то диком сне
Тешится люд, бьют старых богов.
Молится люд, ждут праведных слов.
В небе комета — близких несчастий верный знак.
Воины света павших сжигают на кострах,
Воины тьмы мир взяли в кольцо,
Тысячи птиц вниз рухнут дождём…[5]
Или нельзя…
Интересно. Даты не проставлены, вообще никакой сторонней информации. Реально ли, что инфернал делал эту подборку до последних дней своей жизни, на протяжении всей войны с Империей, или это совпадение и песня случайно оказалась на таком подходящем ей месте?
Закрыв книжку, я отмерил на глаз середину и открыл снова.
Надо мною тишина, небо, полное дождя.
Дождь проходит сквозь меня — но боли больше нет.
Под холодный шёпот звёзд мы сожгли последний мост
И всё в бездну сорвалось, свободным стану я…[6]
Снова Кипелов.
Может, просто вся вторая часть отведена под него?
…Расплескалось наше лето по бетонной стене,
В пальцах гаснет сигарета — значит, воздуха нет.
Держись же, паря, за нами, только крепче держись,
Макай лоскутное знамя в креозотовый бриз…[7]
Нет, не отведена, всего понемногу. И чем дальше, тем сильнее ощущение, что выбор действительно строился на актуальных предпочтениях, проистекавших от жизненной ситуации.
А это, в свою очередь, нагоняло тревогу: уж Медведева я никак не ожидал здесь увидеть. Одно дело популярные группы, другое — такие неординарные… Неужели мы и впрямь имели одинаковые музыкальные вкусы?
Ничто так не деморализует, как общие корни с врагом. Почему всё складывается именно так? Одни и те же мысли — и совершенно разные выводы. Почему первое, что я захотел сделать, вникнув в правила этого мира, это спасти кого-то, а он — уничтожить?
Часто говорят среди людей,
Что Бог жесток, что правды нет.
Но не каждый может стать сильней,
Дарить другим тепло и свет.
Дует ветер — не понять его мотив,
Всюду сумерки и холода.
В тусклом небе, в нас надежду возродив,
Одиноко мерцает звезда.
Прощай, мой сумеречный ангел!
Так быстро порвалась струна.
До встречи, сумеречный ангел,
Там, где всегда весна…[8]
В груди что-то ёкнуло. Я всё смотрел в текст и не мог понять, что меня так задело. Потом дошло: несмотря на слова о надежде, в песне чувствовалась безысходность. Такая знакомая…
Может, он потому и стал инферналом, что потерял что-то дорогое?..
Пересилив себя, я открыл наугад ещё одну страницу.
Отключите мне свет
Я наполнен тобой до краёв
Мне не нужен рассвет,
Ветерану сердечных боёв
Мне ненужное «да»
Я опошлен лимонной луной
Пусть во сне иногда
Ты всё так же танцуешь со мной,
Мой Ангел…
Я подставляю горло любви,
Я в неизвестность бросаю открытым текстом
Обрывки снов
Я прошу, не зови,
В моих безумных снах тебе совсем не место…[9]
Твою ж…
Внутри меня всё окончательно пришло в смятение. С одной стороны, хотелось уйти отсюда и никогда больше не возвращаться, а с другой…
«Что за книжка?» — поинтересовался тигр, поднимаясь с земли.
«Песенник инфернала. Почитаю дома».
«Самый лучший способ успокоиться», — образ зверя искрился иронией.
«Да, я уже думал об этом… Впрочем, мне надо не успокоиться, а отвлечься. А это она сможет обеспечить».
Тигр фыркнул.
«Только на ночь не читай».
«Ладно. Если вдруг я превращусь в инфернала — загрызи меня».
Глава 10
Глупое состояние. В высшей степени глупое.
— Ты какой-то совсем уж мрачный…
Я вздохнул. Вот как ей объяснить, что со мной происходит, — при том, что сам не до конца понимаю это?
Как сказать, что я очень хочу находиться здесь, несмотря на угрюмый вид и нервозное поведение? И одновременно — хочу немедленно уйти и не видеть её, Кейру, до тех самых пор, пока не разберусь со своими внутренними проблемами? Сказать так, чтобы она правильно поняла и не обиделась?..
