Александр Смирнов - Чернокнижник
– А если не побрезгуете, то сделаете правильно. Я ведь доктор, а следовательно, гигиену гарантирую.
Видимо, по лицу корреспондента было видно, что только от одного этого предложения ему становится плохо.
– И товарищ не побрезгует? – хитро спросил доктор Геннадия, кивая головой в сторону корреспондента.
– Товарищ? Какой товарищ? – забеспокоился корреспондент, поняв, что речь идёт о нём. – Я не товарищ, я корреспондент криминальной хроники.
– Прошу простить, коли обидел. Мой дед никак не мог привыкнуть к обращению – товарищ, а я теперь отвыкнуть не могу. Слово товарищ выброшено на городскую свалку вместе с его хозяином.
Корреспондент ухмыльнулся.
– Интересное сравнение: слово выброшено на свалку вместе с его хозяином. Надо будет вставить это в какой-нибудь очерк.
– Вставляйте, – позволил доктор. – Приходите сюда почаще. Здесь на свалке много интересного есть. Сюда выкидывают не только слова и людей, здесь хранятся и старые добрые мысли.
– И опять великолепная фраза!
Корреспондент как-то по-особенному посмотрел на своего собеседника. В его глазах больше не было брезгливости, там было уважение.
– Ну так как насчёт чайку? – хитро спросил его доктор. – Не побрезгуете?
– Отчего же? С удовольствием выпью, – ответил корреспондент.
Они прошли за хозяином в центр свалки и очутились перед бытовкой, в каких обычно переодеваются рабочие-строители.
– Вот мы и пришли, – сказал хозяин.
Доктор открыл дверь бытовки и широким жестом пригласил гостей зайти. Войдя в жилище доктора, гости обратили внимание на огромную разницу между внешним и внутренним убранством жилища. Если снаружи бытовка была грязная, косая и кривая, то внутри всё сверкало чистотой. Бытовку перегораживала шторка за которой был рукомойник и подобие кухни. В центре гостиной стоял хороший стол со стульями. К стене бытовки был прикреплён фотопортрет хирурга, со скальпелем в руке и маске. Корреспондент подошёл к портрету и стал разглядывать его.
– Ваш покорный слуга, – прокомментировал хозяин, заметив любопытство корреспондента.
– Так вы действительно доктор? – удивился тот.
– Доктор медицинских наук, с вашего позволения.
– Ну, тогда всё ясно. А то я думал: какой такой доктор? Теперь осталось выяснить всё относительно трёхкомнатной квартиры.
– Я, кстати, её ещё не заселил, – это доктор говорил уже следователю.
Он достал откуда-то стаканы с подстаканниками, сахар и чай в пакетиках. Обслужив гостей, доктор сел за стол и вопросительно посмотрел на следователя.
– А почему вы решили, что мы ещё встретимся? – спросил тот.
– Я подумал, что, если вы будете расследовать это дело, то обязательно должны прийти ко мне, чтобы забрать то, что не взяли тогда.
– Что я не взял?
– Фонарик. – Доктор указал пальцем на полочку, прибитую к стене.
– Фонарик? А при чём тут фонарик?
– В ту ночь, – начал свой рассказ доктор, – меня разбудил луч света. Я уже человек немолодой и, стало быть, сплю очень чутко. Вначале я подумал, что это свет фар от машины, а потом подумал: какая машина может быть на городской свалке ночью? Пока я выходил из своей бытовки, свет пропал. Я подумал, что мне всё это почудилось. Хотел было вернуться, но мне показалось, что мелькнули две тени из трёхкомнатной квартиры.
– Той самой квартиры, куда мы шли? – почему-то шёпотом спросил корреспондент следователя.
Тот, стараясь не мешать рассказчику, в ответ только кивнул головой.
– Когда я подошёл к трёшке, снова всё было тихо и темно. Утром, когда расцвело, я зашёл к Владимиру Петровичу и обнаружил его мёртвым. Дальше вы всё знаете. Я вызвал милицию.
– А почему вы мне не рассказали про луч света и тени в прошлый раз?
– А же говорил вам, что мне казалось, что всё мне причудилось.
– А почему сейчас рассказываете?
– Потому что нашёл фонарик.
– Мало ли фонариков на помойку выкидывают? – спросил корреспондент.
– Это тот самый фонарик, – твёрдо сказал доктор. – У него свет особенный – лунно-белый.
Корреспондент хотел взять фонарик в руки, но следователь остановил его.
– Одну минуточку. – Малышев вытащил из кармана целлофановый пакет и положил туда фонарик. – Здесь могут быть пальчики.
– Вот так, – сказал корреспондент. – Пришли узнать одно, а узнали другое.
– А что же вы хотели узнать? – спросил доктор.
Геннадий вытащил фотографию Виктора и показал доктору.
– Вы, случайно, не знаете этого человека.
Доктор изменился в лице.
– Его тоже убили? – вместо ответа задал вопрос он.
– Да, но вы не ответили на мой вопрос.
– Знаю. Он из нашей когорты.
– Из какой когорты? – спросил Геннадий.
– Из нашей, из бомжей перестройки.
– У вас общество тоже классовое? – удивился корреспондент.
– А как же? Есть люди опустившиеся, спившиеся, а есть такие, как мы, кого перестройка лишила всего и выбросила на свалку.
– И вы знаете, где он жил? – вернул разговор в нужное русло следователь. – У меня такое подозрение, что это именно тот человек, к которому Владимир Петрович ходил просматривать кассеты.
– Неужели из-за этих кассет можно убить человека?
– Значит, это не совсем порнуха была, – предположил следователь.
Через два часа следователь с корреспондентом производили обыск в подвале, где жил Виктор, а ещё через два они сидели в кабинете.
– Дело по первому бомжу можно закрывать, – говорил корреспондент. – Есть жертва, есть убийца, есть орудие преступление с отпечатками пальцев убийцы.
– По второму убийству сплошные вопросы, – возразил следователь.
– Разве эти два убийства связаны между собой?
– Есть отпечатки пальцев на фонарике, – стал мотивировать свою позицию Малышев.
– Разве эти отпечатки совпадают с отпечатками на ноже?
– Нет, – сказал следователь. – Они совпадают с отпечатками на кассетах.
Глава 22
Когда Вера, открыв дверь своей квартиры, увидела Ворошилова, она на какое-то время остолбенела.
– Ты с ума сошёл? – прошипела она незваному гостю. – У меня муж дома.
– Вот и хорошо, – ответил гость. – Я как раз и хочу видеть твоего мужа.
– Кто это?! – донеслось из квартиры.
– Это к тебе, Коля!
Николай Семёнов кого угодно мог ожидать, но только не Ворошилова.
Увидев его, Николай вначале ощетинился, но потом, увидев в руках гостя коньяк, успокоился. «Значит, беседа будет мирной», – подумал он. Хозяин выглянул из комнаты и кликнул свою жену.
– Вера, собери что-нибудь на стол, у меня деловой разговор.
Жена быстро накрыла на стол и моментально скрылась. «Странно, – подумал Николай, – обычно её калачом не выманишь. Лишь бы только подслушать». Он хотел попросить жену уйти из дома, чтобы спокойно поговорить, но та словно предвидела желание мужа.
– Коля, если я не нужна тебе, то я сбегаю к девчонкам? Мы давно хотели встретиться.
– Сбегай.
Вера убежала, а Ворошилов и Семёнов остались одни.
– Я начну без предисловия, – начал Ворошилов. – Меня кто-то шантажирует.
Николай хотел сказать, что ему тоже не дают спокойно жить, но решил некоторое время выждать. Гость полез в карман и достал оттуда целую пачку снимков.
– Узнаёшь? – спросил Ворошилов собеседника.
Николай взглянул на карточки и обомлел. Он предполагал, о каком шантаже пойдёт речь, но его предположения не оправдались.
– Вот это ты, – начал комментировать Ворошилов, – а вот это я.
У Николая задрожали руки. Он налил в рюмки коньяк, который принёс Вячеслав, и один выпил.
«Артист, ну какой артист! – думал про собеседника Ворошилов. – Так затрясся, будто эти снимки впервые видит».
– Откуда они у тебя? – проблеял Николай.
– Я же тебе говорю, что меня ими шантажировали. Здесь изображён и ты. Согласись, мы одинаково заинтересованы в этом деле.
Последний шантаж так поразил собеседников, что они даже не вспоминали о первом шантаже. Или не хотели вспоминать.
– Ты заинтересован больше, – ухмыльнулся Николай. – Это ты его ножом убил, а не я.
«Вот ты и проговорился, – промелькнуло в голове у Ворошилова. – Вот и прокололся»!
– Не знаю, – вместо этого сказал Ворошилов. – Я заключения эксперта не читал: от ножа он умер или от трубы?
Семёнов снова налил в рюмки коньяку.
– О каком эксперте ты говоришь? Это бомж. Обыкновенный бомж. Неужели ты думаешь, что у милиции больше дел нет, как только расследовать убийство какого-то бомжа?
– Значит, ты считаешь, что никакого ножа и никакой трубы уже нет? – спросил Ворошилов.
– Не только трубы и ножа, но и самого бомжа.
– Куда же он денется? Труп сам убежать не может.
– Во-первых, нет доказательств, что был труп, – начал рассуждать Семёнов, опять заполняя рюмки.
Собеседники выпили. Им показалось мало, и они повторили.
– А во-вторых? – спросил Ворошилов.
– А во-вторых, его похоронили сами бомжи, – уверенно сказал Николай.
