Роберт Уэйд - Восхитительная
Фаберже постукивал пальцами по столу.
— Не нравится мне это, — сердито проворчал он. — Если каким-то образом выплывет, что этот тип связан с «Черил», мы влипли.
— Нет ни малейшей опасности, — успокоила его миссис Белл. — Роль доктора Раффа в нашем деле будет строгой тайной. Никакие сведения, кроме наших объявлений, не увидят света. Что же касается девушки, которую мы выберем, то она даже не будет знать, кто он. Известным станет лишь то, что мы сами сочтем нужным огласить, то есть — результат.
— Хорошо бы, если бы так, — проворчал Фаберже. — Надеюсь, результат будет стоить тех денег, которые мы вбухаем в эту затею.
Миссис Белл легонько провела пальцем по его руке.
— Эмиль, — нежно сказала она, — вы слишком тревожитесь. Позвольте мне принять на себя всю ответственность за этот план. Я сумею довести его к удачному исходу.
— Хорошо, — неохотно согласился он. — Только с одним условием.
— А именно?
— Сегодня мы ужинаем вместе, Аманда.
Какое-то мгновение она смотрела на Него, чуть приподняв одну бровь. Фаберже беспокойно повернулся на стуле всем своим массивным телом.
— Я согласна, — церемонно ответила она. — Согласна, Эмиль, с большим удовольствием.
Он одобрительно кивнул и молча уставился на нее, словно громадная лягушка, которая вот-вот выбросит свой длинный язык и проглотит ее как мошку. Его короткие толстые пальцы нетерпеливо забарабанили по папке, отбивая какой-то замысловатый ритм. И вот, наконец, секретарша почтительно ввела в кабинет доктора Раффа.
Джеймс Рафф относился к тем людям, к которым невольно проникаешься уважением. Невысокого роста, довольно хрупкого сложения, он, несмотря на это, каким-то непонятным образом производил впечатление очень сильного человека, а твердый и проницательный взгляд его суровых темных глаз словно бы свидетельствовал о том, что они принадлежат настоящему мужчине. Все движения его были неторопливыми и экономными, как будто их заранее рассчитал и определил какой-то опытный специалист в области кинематики. Строгий темно-серый костюм, видимо, недорогой, но достаточно элегантный, хорошо сидел на нем. Во взгляде доктора проглядывала мрачная ирония: казалось, он был недоволен не только своей судьбой, но и жизнью вообще.
После того, как миссис Белл представила его шефу, доктор Рафф спокойно извинился за опоздание, но каких-либо объяснений не счел нужным дать.
Фаберже великодушно махнул рукой:
— Все в порядке. Садитесь.
Рафф проигнорировал предложение, подошел к окну и взглянул на Гайд-парк.
— К сожалению, времени у меня в обрез, — произнес он своим ровным и сухим голосом. — Не могли бы мы сразу же перейти к делу?
Фаберже сердито взглянул на Аманду Белл. Она пожала плечами и выдавила улыбку.
— Вам известно, что вы должны сделать, доктор? — спросил Фаберже.
Рафф повернулся к письменному столу и остановился, глядя вниз на собеседника с едва заметным выражением скуки на лице.
— Да, — кратко ответил он.
Миссис Белл придвинулась ближе и показала на разложенные стопочками письма и фотографии.
— Мы получили свыше двух тысяч предложений и отобрали из них больше ста. Надеемся, с вашей помощью мы выберем что-то около двадцати девушек, с которыми я побеседую сама, и, наконец, оставим пятерых — этих вы сможете осмотреть лично.
Рафф внимательно посмотрел на нее своими странными невозмутимыми глазами.
— Можно подумать, будто вы нанимаете машинистку-стенографистку, а не пациентку для глубокой эндокринной терапии, — заметил он тем же равнодушным тоном. Потом, не обращая внимания на Фаберже, потянулся через стол и взял пачку писем и фотографий. Он быстро перебрал их, как будто просматривал картотеку, и, отобрав две фотографии, передал их миссис Белл; затем взял со стола еще одну пачку, и все повторилось. Так он просмотрел все фотографии. Когда он закончил, миссис Белл держала в руках восемнадцать фотографий. Рафф забрал их у нее и еще раз просмотрел. Четыре отбросил, остальные вернул ей.
— Четырнадцать, — сказал он. — Я осмотрю их всех.
— Когда? — спросила миссис Белл.
— В пятницу, с половины десятого до часу.
— Получается по пятнадцать минут на каждую.
Рафф ничего не ответил, лишь насмешливо взглянул на нее.
— Я приготовлю комнату и все необходимое. Осмотр проведем в нашей лаборатории в Стенморе. Почему — вы понимаете.
Рафф коротко кивнул.
— А сейчас, с вашего разрешения… — Он пошел к двери. — Меня ждет работа. До свидания.
И в следующее мгновение двери захлопнулись за ним.
Пока звуки шагов Раффа не затерялись в конце коридора, Фаберже буквально испепелял взглядом миссис Белл, однако, не давая врли гневу.
— Мне не нравится этот тип! — наконец взорвался он. — Слишком заносчивый и гордый, черт бы его побрал! Кем он себя возомнил?
— Похоже, он знает свое дело, — защищалась миссис Белл.
— Он даже писем не читал!
Какое-то время она молчала, взвешивая этот аргумент.
— Я думаю, на этой стадии его интересовали только фотографии. Возможно, он выбирал определенные черты лица или ту или иную форму костей черепа. Не забывайте, Эмиль, что он далеко не первый год работает в этой области. Клиентура клиники Мортимера состоит в основном из богатых женщин средних лет, стремящихся сохранить или возвратить свою красоту.
Фаберже упрямо сопел.
— Сколько мы ему платим? — требовательно спросил он.
— Пять тысяч задатка плюс гонорар из расчета сто фунтов в день, пока продолжается курс лечения. В итоге получится тысяч десять, возможно, немного больше.
— Это же уйма денег!
— И уйма работы. Ведь речь идет не просто о том, чтобы сделать женщину привлекательной. Доктор Рафф должен создать красоту там, где ее нет, — подлинную, естественную красоту. Он утверждает, что, счастливая избранница может стать самой красивой женщиной в мире.
Фаберже недоверчиво хмыкнул.
— Ему когда-нибудь приходилось это делать?
— Только в определенных пределах. Не много найдется женщин такого возраста, когда красота еще чего-то стоит, у которых была бы возможность истратить на нее десять тысяч. Его пациентками были несколько кинозвезд, дочери очень богатых родителей и тому подобное, но все это сохраняется в тайне. И, наконец, какая женщина захочет признаться, что вынуждена покупать красоту за деньги и что ей искусственно изменили лицо и тело? Тем более, если лечение продлится неопределенно долго.
Заметив мелькнувшее в глазах Фаберже удивление, она прибавила:
— Курс лечения предусматривает биохимические и гормональные методы, а также особый регулирующий препарат, называющийся стимулин, — открытие доктора Раффа. После того, как в организме произойдут желательные изменения, необходимо поддерживать гормональное равновесие, а это влечет за собой периодическое повторение курса, так сказать, подпитывание организма.
— Послушайте, Аманда, — встревоженно начал Фаберже. — Я не желаю, чтобы наша фирма влезла в длительный и дорогой эксперимент, которому, как я вижу, конца-края не будет.
— Ну, конечно же нет, Эмиль, — уверенно ответила она. — Как только мы завершим свою рекламную кампанию и докажем эффективность стимулина, эксперимент закончится.
— А что будет с девушкой?
— Это не наша забота, — равнодушно ответила Белл. — Она будет просто выполнять определенную временную работу, за которую ей хорошо заплатят. На этом наши обязательства по отношению к ней закончатся.
Она обошла стол и слегка коснулась губами лысины Фаберже.
— Штука-то вот в чем, Эмиль. Стимулин сделает девушку красавицей, а в состав «Красотворца» будет входить стимулин. Именно так мы и будем его рекламировать: «Красотворец» — крем со стимулином. Разумеется, процент содержания стимулина исключительно мал, да, откровенно говоря, он вряд ли сумел бы подействовать в составе косметического крема, но соблазн очень велик. Разрекламированный таким образом «Красотворец» быстро завоюет косметический рынок.
— Да, но девушка…
— Хватит вам беспокоиться о девушке, Эмиль. Доктор Рафф не меньше заинтересован в том, чтобы все сохранить в тайне, и мы с ним уже разработали план. Она будет молчать и поэтому не доставит нам никаких неприятностей.
Миссис Белл наклонилась и нежно похлопала его по отвисшим щекам.
— Положитесь на свою Аманду, — прошептала она.
Глава пятая
В день, когда пришло письмо, Мэри Стенз прямо из офиса пошла в кино. Временная работа, которую она нашла на прошлой неделе, в основном заключалась в перепечатке скучных служебных документов, и, чувствуя нарастающую усталость и душевную пустоту, Мэри позволила себе истратить четыре шиллинга и немного развеяться. Кроме того, что ее действительно интересовала игра актеров, хотя впечатление было ослаблено, как всегда в кино, была еще одна причина, почему ей не хотелось возвращаться домой: Пенелопа этим вечером почти наверняка принимала очередного «друга», поэтому ее задержка на два-три часа была, по меньшей мере, проявлением обычной тактичности.
