Кир Луковкин - Пешка и королева
Так я и поверил.
— Прямо сейчас, — с нажимом сказал он.
Чиновник секунду поколебался.
— Ну, хорошо, — сделал величественный жест. Сэм скрипнул зубами, но пошел выполнять задание: принес прозрачный мешок с его барахлом, плюхнул в угол. Кукольное тельце застыло в ворохе белья, как мезозойская муха в янтаре. — И не говорите потом, что Министерству безразлична судьба граждан.
— Я скажу все, что знаю.
Чиновник одобрительно сложил ручки на столе. «Сука», — подумал Марк, — «тебя бы прикладом, испытал бы на себе то же, что и мой отец когда-то. И ботинком в зад, и гнать пару километров по урочищам. Не давать оглядываться».
— Я знаю, — начал Марк, — что Сопротивление пытается уничтожить администрацию города и филиал Министерства, отстаивая свои права на свободу передвижения и еще много всяких других прав. Активисты Сопротивления находятся в резервации, куда простые граждане боятся сунуться. Это самые опасные и криминогенные кварталы города. Туда даже полиция не рискует заходить, — Марк позволил себе ухмыльнуться и покосился на Сэма, — А если и суют башку в петлю, так всем взводом, на БТР. Не гражданам запрещено ходить по городу. Поэтому те, кому очень надо, прибегают к уловкам, большинство из которых я не знаю. Насчет байки про блуждающую дыру в западной стене, думаю, вы в курсе. Вот. Наиболее отмороженные революционеры называют себя «борцами». Они ненавидят все, что связано с компьютерами, техникой, Оракулом и его адептами. Сопротивлением руководит некая Королева. Никто ее не видел, но все отзываются о ней с… почтением что ли. Потому что она ценит людей и никогда не пошлет их на смерть, если того не требует более высокий интерес. Она еще ни разу не совершила ошибки. Она бьет по самым уязвимым местам в системе безопасности города. И скажу еще кое-что, господин хороший, — у Марка вдруг появилось опасное чувство вседозволенности, он осмелел, — Мне глубоко накласть на вашего Оракула и на ваше Сопротивление, имел я вас всех туда и сюда. Ваша мышиная возня мне абсолютно до лампочки.
Марк не удержался и показал заученный с детства жест.
— Это все, — добавил он. На душе заметно полегчало.
— Прекрасно, — промурлыкал чиновник. — Однако вы себя недооцениваете. Вы знаете гораздо больше, чем кажется, хоть и не подозреваете об этом. Как известно, возможности человеческого мозга выходят далеко за рамки нашего понимания, но мы научились кое-чему.
Марк почувствовал, как горло пересыхает. Только не это.
— Это называется «адаптированием». К сожалению, у нас нет времени на полноценную процедуру с вживлением датчика и загрузкой базовых программ. Ограничимся министерским гостевым доступом.
Очкарик кивнул копам, и те вышли из комнаты. Прошло несколько минут, и они вкатили в комнату на тележке прибор, ощетинившийся проводами. Рыбина подсоединил устройство к разъему в стене, а Сэм развернул и включил его. Прибор чем-то смахивал на увеличенную в размерах кофеварку. Действовали копы сноровисто, сразу было видно, что им это приходилось проворачивать не первый раз. Рыбина вытянул два датчика с присосками и прикрепил их к вискам Марка. Сэм нажал кнопочку в кресле, и репатрианта опутала пара обручей. Дышать сразу стало трудней.
— Готово, сэр! — отрапортовал Сэм.
Чиновник кивнул и нажал кнопку на клавиатуре компьютера. Его раздражали ужимки полицейских. Одна из плит в потолке уползла в сторону, из отверстия вынырнуло стальное щупальце. Заканчивалось оно чем-то, похожим на хобот, с двумя отверстиями для глаз и имело подвижную конструкцию. Марк не успел среагировать, и щупальце впилось ему в лицо, присасываясь резиновыми губками к коже. Гибкие пальцы обхватили затылок и сомкнулись на нем мертвой хваткой. Как в старом фильме ужасов.
Марк истошно заорал. И получил заряд и дубинки в плечо.
— Тихо! Сидеть, не дергаться. Больно не будет! — прорычал слева Сэм.
Голову прижали к подголовнику и закрепили в тисках. Взмокший, Марк часто дышал, готовый каждую следующую секунду испытать боль или расстаться с жизнью. У основания черепа возникло и стало нарастать покалывание. Но оно было скорее приятным, нежели болезненным. Кожа в этом месте занемела. Марк пытался пошевелить головой и не мог. Довольно долго ничего не происходило.
— Контакты введены, сэр, — доложил Рыбина. — Есть реакция.
— Отлично. Ну-с, Марк Свенссон, вот и настал момент истины. Сейчас Вы встретитесь с Оракулом. Советую расслабиться.
Послышались шаги уходящих людей, хлопнула дверь. Закованный в сталь, Марк остался один на один с тишиной и непроглядной темнотой. «Вот когда начинаешь верить в Бога», — горько пошутил он про себя. Силы куда-то утекали, тело обмякло. Марк прекратил дергаться.
Точно по центру темноты возникло яркое пятно света. Трудно сказать, когда это произошло. Пятно увеличивалось и пульсировало. Марк закрыл глаза, но оно не исчезло, а превратилось в яркую сферу, сквозь прозрачные стенки которой виднелись сполохи энергии. Марк понял, что физическое зрение здесь беспомощно, картинка подается прямо в зрительный отдел мозга через вживленный провод. Ходили слухи, что у наиболее рьяных адептов Оракула контактное оптоволокно нитками опутывало весь мозг и даже тело. Такие сутками могли не вылезать из Сети, подпитываясь оттуда энергией.
Лепестки энергии были похожи на червей-ленточников, отчаянно пытавшихся вылезти из герметичного аквариума. Подобно поверхности водоема, сфера подергивалась рябью и медленно увеличивалась. Количество светящихся червячков неуклонно росло, и вскоре они заполнили собой все внутренне пространство. Перестав шевелиться, они набухли, покраснели и растворились друг в друге. Сфера стала похожа на каплю крови, зависшую в пространстве. Ее поверхность уплотнилась, посветлела и стала белой, как белеет яичница на сковородке. В центре сферы возникло отверстие, и от него потянулись радиальные полоски; отверстие увеличилось. Сфера стала стремительно приближаться к Марку. Или это он падал в нее. По краям отверстия образовался воротник синего цвета с переливающимися поперечными линиями. Марк пригляделся и понял, что несется на гигантский глаз, прямо в черноту зрачка, который в эту же секунду поглотил его.
Затем Марк оказался внутри глаза, пространство которого было удручающе полым. От внутренней поверхности этого пространства к центру тянулись похожие на иглы выросты. Выросты сонно покачивались, словно водоросли. В центре зависло ослепительно сверкавшее равнодушным неоновым светом ядро.
ВХОД В СИСТЕМУ, завибрировало ядро. Марк будто почувствовал слова кожей.
ГОСТЕВОЙ МИНИСТЕРСКИЙ ДОСТУП.
ВХОД РАЗРЕШЕН.
Ядро засветилось ярко-желтым пламенем. Марк впервые обратил внимание на то, что обладает в этом киберпространстве подобием тела, у него есть голова, руки, тело и ноги. Тело было полупрозрачным, как у медузы, оно зависло в пространстве и мерно покачивалось. Кости оплетены нервами и кровеносными сосудами. В груди слева мерно пульсирует шерстяной комок.
Марк посмотрел на ядро и увидел, что оно померкло — так что можно разглядеть его резонирующую поверхность. Вдруг Марк понял, что ядро живое.
ЗАГРУЗКА. Ядро вибрировало, как визуализатор ритма на музыкальном плеере. В этот момент от него к отросткам пробежала энергия, и те стали втягиваться. По ее поверхности пронеслись волны, она стала гладкой и разбилась на сеточки пикселей. Возникли бегущие в разные стороны строчки слов, букв, символов, непонятные значки, двоичный код. Затем все это стало образовывать фигуры людей, зданий, какие-то картины, которые постепенно, словно плод мякотью, наливались краской и приобретали объем. Марк понял, что это визионные нарезки. Узнал лицо диктора. Кадры из сериала прошлого сезона. Картинки хаотично прыгали по поверхности сферы, а Марк растерянно водил своей студенистой головой по сторонам, боясь пропустить что-нибудь важное.
Маленькое солнце превратилось в голову, а затем на ней проступили очертания безволосого лица.
— Здравствуй, гражданин 3-ей категории Марк Свенссон. Оракул приветствует тебя.
— Ты? — Марк захлебнулся от собственного квакающего голоса. Голову разрывало на части, внутри словно звенел колокол.
— Не так громко. Ты привыкнешь, со временем. Ты знаешь, почему Министерство направило тебя ко мне?
Марк молчал — боялся говорить.
Слепые глаза моргнули, и из основания головы высунулись нити. Голова выстреливала фразы, одну за другой.
— Мир никогда не будет прежним. Человек никогда не будет одиноким. Человек отныне счастлив. Человек стал частью одной большой общей семьи, которая заботится о нем. Пойми это. Прими это. В одиночку человек погибнет.
Мне нужно ввести тебя в курс дела. Как и всякая открытая система, я контактирую со своими собратьями, обмениваюсь с ним информацией, энергией и ресурсами. Возможно, вирус попал ко мне по одному из внешних каналов. Возможно мутировала внутренняя клетка. Это случается: клетка становится самодостаточной и начинает заражать соседние. Моя защитная система достаточно хорошо функционирует, но почему произошел сбой, я не могу понять. Инфекция возникла внутри меня одновременно в нескольких местах. Сначала я решил, что это обычное сезонное колебание общественного мнения. Я усилил контроль, повысил уровень идеологической обработки и инфицированные клетки превратились в нормальные. Затем очаги вспыхнули в новых местах и вдвое больше. Мне с трудом удалось подавить приступ. Я провел анализ и понял, что всему виной видовой фактор. Я изолировал клетки разных типов друг от друга. Наиболее подверженные заражению поместил в карантин и проводил проверки. Это помогло, но ненадолго. Я понял, что эти клетки используются всего лишь как средство, что их направляет нечто другое. Я организовал поиск. Я планомерно прочесывал сегменты своего тела, ничто не должно было ускользнуть от моего внимания. У меня не было ориентира. Я успел отсканировать всего лишь 32 процента организма. Оказалось слишком поздно. Я заражен так называемым Сопротивлением. И ты должен помочь мне. От этого зависит и твоя жизнь, ведь ты являешься частью меня, а я — это отчасти ты. Если я погибну, все люди города лишатся разума.
