Сергей Чекмаев - Либеральный Апокалипсис
Домой подростки возвращались вместе. Сейфулла настолько впечатлился задумкой Карла, что не пошел на занятия, а проторчал в салоне битый час, дожидаясь окончания эксперимента. Он даже доплатил за одноклассника полтинник и теперь внимательно слушал сбивчивую исповедь бывшего альбиноса.
В школе они почти не общались. Но сегодняшнее приключение настолько сблизило мальчиков, что Карл неожиданно разоткровенничался и выложил однокласснику гораздо больше, чем мастеру Йоханнаддину. Обычно немногословный, он извергал из себя водопад слов, заливая новоприобретенного друга свежими откровениями.
— Понимаешь, Сейф, дело даже не только в Самине. Ты прав, она стерва! И верно говоришь, что нельзя идти на поводу у баб. Но она назвала меня выродком. Разве такое можно стерпеть?.. А господин Ахмедссон? Он обманывал меня, говорил, что важен сам человек, а не его внешность. Фигня! Только настоящий швед может быть полноценным человеком… И отец всегда говорил: счастье, что мы — шведы… Пойми, я хочу доказать всем, что я самый настоящий швед — и внешне, и внутренне… Смотри. Настоящий швед — смугл и черноволос. Я — тоже. Настоящий швед любит меняться. Я — тоже… К тому же мутагенез — это временно. Пока мода, то да се…
Карл запнулся, почувствовав в своей логике некий изъян. Сейфулла тут же злорадно ухмыльнулся, чем задел экс-альбиноса до глубины души. В запальчивости Карл прибег к аргументу, который до сих пор не озвучивал даже мысленно:
— Отец всегда говорит, что в нас течет кровь шведских королей. Пусть порадуется, что я выгляжу как настоящий швед.
Сейфулла хихикнул и критически посмотрел на смуглого брюнета, в которого превратился Карл.
— Глупая идея, если спросить меня, — скептически поморщился он. — Лучше бы отрастил себе два хвоста. Вот уж где задачка, — вздохнул он.
— Мода пройдет, — убежденно заметил бывший альбинос. — А Швеция останется.
Открыв дверь своим ключом, Карл позвал отца прямо с порога. Тот откликнулся из кабинета:
— Карл! Иди скорей, у меня для тебя сюрприз!
«Знал бы ты про мой сюрприз!» — довольно подумал мальчик.
Отец стоял спиной к двери и держал в руках порыжевший от древности бумажный фолиант. Заслышав шаги сына, он повернулся, посмотрел на него и застыл. Застыл даже его взор. Глаза словно заледенели.
Несколько минут отец молча вглядывался в лицо Карла, словно ища знакомые черты, а затем выронил книгу и отвесил ему затрещину.
Удар не был силен, однако парень упал. От неожиданности, от разочарования, от обиды, в конце концов. Отец ведь никогда не бил его, а после смерти матери даже не ругал. И тут — такое.
С трудом Карл поднялся на ватные от слабости ноги. В голове шумело. При взгляде на застывшее лицо отца мальчика прорвало — слезы сами потекли из глаз, сквозь задушенное комком горло наружу вырвались слова то ли оправдания, то ли обвинения.
— Ты же сам говорил… про нас, про королей… Я хотел быть шведом… Как ты, как другие… Настоящий швед — тот, кто меняется… — прерывисто забормотал подросток, глотая вперемежку слезы и сопли.
Раскаяние, боль и что-то еще отразились на лице мужчины. Перед глазами сына вдруг оказалась древняя книга — та самая, из рук отца. А затем его палец указал на один из абзацев.
Размазывая рукавом слезы и шмыгая носом, Карл принялся читать.
«Научные версии, согласно которым изначально шведы были светлоглазыми блондинами, принято считать легендой. Однако этнографы-профессионалы утверждают — это не мифы, а факты. Позже — в угоду политической целесообразности и пресловутой толерантности, — достоверные сведения извратили, превратили в научные анекдоты…»
— Эту книгу я обнаружил сегодня утром, разбирая заброшенный архив одного аристократа. Ждал тебя, чтобы порадовать.
В голосе отца слышалась горечь. Карл пораженно уставился на него. Так он не альбинос?! Он — швед, и даже более настоящий, чем все остальные?! Подросток не мог прийти в себя. С ним случился шок, «обрыв катушки» — как говорили в школе. Привычный мир стал с ног на голову: вчерашний альбинос оказался истинным носителем шведского духа, а его обидчики — лжешведами. Это было настолько непривычно и настолько приятно, что он снова заплакал — на сей раз от радости и досады на свою недавнюю глупую выходку.
«Настоящий швед изменяет не себя, он меняет под себя мир», — прогудел басом отец. И улыбнулся, привычно потрепав сына по голове.
Карл ощутил — слезы куда-то исчезли, унеся с собой обиду, а на их место пришла решимость. Теперь он знал не только, как поступит завтра, — восстановит свою врожденную внешность, — но и то, как будет жить дальше. Он понял свое предназначение. Ведь он — тот, кто вернет шведскому народу его настоящий вид и истинное величие.
Карл Мухаммадссон, 44-й король Швеции, устало вытянулся в кресле. В полированной черной столешнице светлым пятном отражалось его довольное лицо. Два часа назад риксдаг, признав легитимной власть короля Карла, утвердил на престоле страны новую династию. Позади остались десятилетия борьбы за власть, путь от непонимания до поклонения, от единиц соратников до сотен тысяч сторонников, радость находок и годы потерь… Карлу вспомнился отец. Вот уж кто порадовался бы сегодняшнему триумфу. Жаль, не дожил он до дня, когда его смелая и даже слегка безумная мечта — видеть сына на троне — оказалась реальностью. Отец скончался в тюрьме, будучи арестован по маловнятному обвинению в государственной измене. Карлу было тогда около восемнадцати. Страшная потеря стала еще одним поворотным моментом в жизни подростка, навсегда устремив вектор его ненависти на короля.
Не дожил до победы и верный сподвижник Карла — Сейфулла. Старый друг пал в героической схватке с королевскими войсками полтора года назад. В разгар военного противостояния власти и оппозиции они вдвоем попали в засаду, напоровшись на сотню без малого гвардейцев. Казалось, им не спастись. Но Сейфулла — в своем последнем воплощении он имел вид трехметрового викинга с мечами вместо рук и раздвоенным хвостом с заостренными жалами — по-скорпионьи атаковал врагов, закружил солдат в смертельном танце и заставил позорно рассеяться. Карл не знал, за счет какого набора генов соратник, ставший суперпрофи в ускоренном мутагенезе, приобрел такую внешность, но выжил в той сече только благодаря его защите. Сейфулла умер по-киношному — у него на руках.
Вспомнив погибшего друга, Карл вздохнул. Сейфулла был не только боевой машиной, но и тем, с кем он мог поделиться любым настроением. Взобравшись на верхушку властной пирамиды, Карл оказался в одиночестве. Но разве власти ему хотелось? Возврат к истокам — вот что двигало его все годы. «Белее шведа только снег» — придуманный еще в подростковом возрасте лозунг прошагал с ним по жизни. Когда же этот девиз разделили тысячи других шведов, прошедших через камеры ускоренной мутации и превратившихся в белокурых викингов, случилась революция. Переворот, реки крови, смерть узурпатора Абдурахмана и восшествие на престол справедливого правителя. Конечно же, Карла Первого Мухаммадссона…
Он положил ладони на массивную столешницу. Черное дерево, самое настоящее. Стол, кабинет, да и весь дворец достались ему от свергнутого короля — Абдурахмана Четвертого. Пора было принимать и остальное наследство.
Карл прошелся снизу вверх по ящикам стола, поочередно выдвигая и задвигая их. Ключ нашелся в верхнем. Плоский, тусклый. Карл повертел его между пальцев — «и этот кусочек металла открывает доступ к стратегическим секретам Швеции?»
На самом деле не открывал. Для сейфа с тайнами шведской королевской семьи, в числе которых находились коды доступа к спутникам, требовались два ключа. Первый, обманный, лежал в верхнем ящике королевского стола, второй висел на шелковом шнурке на шее у Абдурахмана Четвертого. К счастью, Карл узнал об этом заранее (спасибо продажному советнику экс-короля) и лично снял ключ с тела убитого, прежде чем того отвезли в утилизатор…
Отдав по рации приказ никого не пускать, Карл двинулся к большому черному кубу посреди кабинета. Зная, что взломать королевский сейф невозможно, его всегда выставляли напоказ. Карл вставил в скважины ключи, надавил и поочередно повернул. С тихим лязгом куб разломился пополам, обнажив свое драгоценное нутро.
Уникальные предметы Карл доставал по одному. Вот молот из плохо обработанного металла — говорят, он принадлежал самому Тору. Потемневшая от времени щепка — кусок от креста Спасителя. Черный волос на подставке — из бороды Пророка. Маска Локки — больше похожая на безделушку-сувенир от диких африканцев, чем на артефакт. Все правильно, красиво смотрится только бижутерия, настоящим вещам не нужен дешевый блеск. А вот и пластиковые листы с начертанными кодами — экс-король не доверял электронным носителям, опасаясь магнитных ударов, способных уничтожить любую информацию.
