Жан Коломбье - Досье «72»
А потом было выступление толстяка Гандона, который представил математические выкладки, работал день и ночь, потому что не хотел выглядеть глупцом:
— Семьдесят два. Семьдесят два года. По нашим расчетам, поскольку мне пришлось поработать с моими коллегами, не раскрывая целей сбора данных, так вот, по нашим расчетам, точка равновесия находится где-то около семидесяти двух лет. Сейчас я дам вам пояснения. Если исходить из среднесрочной перспективы, скажем, к 2040 году активное население будет насчитывать не более восьмидесяти миллионов шестисот тысяч человек. Число пенсионеров удвоится. Если мы хотим сохранить минимальную пропорцию — один пенсионер на два с половиной человека трудового возраста, — придется делать выбор: или использовать иммигрантов для удвоения активного населения — что означает привлечение в страну по пятьсот тысяч иммигрантов в год в течение сорока лет — ситуация маловероятная по многим причинам, — или же сократить численность пенсионеров. В том же 2040 году Франции придется кормить около девяти миллионов лиц в возрасте от семидесяти двух лет и старше. Если я вычту их из общего числа пенсионеров, то можно справиться. Вот все, что касается пенсионеров. Это довольно показательно, но это еще не все. Я сейчас приведу вам еще одну цифру, прошу обратить внимание, что любые прогнозы в этой области всегда условны. Однако всем известно, что с возрастом затраты на лечение возрастают. Мы подсчитали, что ежегодно на потребление лекарств и медицинских услуг десяти миллионов наших стариков сумма затрат возрастает до ста тридцати пяти миллиардов франков. Да, в этой цифре я уверен, сто тридцать пять миллиардов в год. Знаете, это неудивительно: когда человек становится старше, он подхватывает больше болезней, чем в молодом возрасте, а достижения науки позволяют им умирать намного медленнее, чем раньше, то есть оставаться больными гораздо дольше. Вам может показаться, что я шучу, но это действительно так. Но это касается только расходов, так или иначе связанных с болезнями. Надо добавить сюда расходы, связанные с зависимостью от лекарств. Персональное пособие по автономии, которое с 2001 года пришло на смену специальным региональным выплатам и было проведено через парламент в 1997 году правительством левых, обходится государству и департаментам примерно в пятьдесят миллиардов. Не хочу монополизировать право выступления, эти цифры являются только частью обсуждения, но могу без труда найти пятнадцать миллиардов, которых не хватает для ровного счета: двести миллиардов в год. Сюда можно отнести экономические затраты на тех, кому больше семидесяти двух лет. Повторяю, речь идет только о среднесрочных прогнозах. Но среднесрочная перспектива — это уже очень скоро. А сегодняшняя их стоимость не так уж от нее и далека.
Директор исследовательского отдела Центра статистики экономики здоровья привел сумму потерь. Со своим лицом гурмана и пузиком гурмана, с перекошенными очками и пальчиками, привыкшими листать толстые, как словари, дела, он с наивной простотой швырнул на середину комнаты пару гранат. Двести миллиардов и семьдесят два года.
Каждый из нас по-своему заполнил наступившее молчание. Оба депутата уже слышали звяканье золотых монет. Они быстренько разделили двести миллиардов на сто департаментов Франции. Будет чем пополнить предвыборные обещания! Кузен Макс предпочел представить себе восклицания, которые должен будет испустить Бофор, его призывы продолжить работу в этом направлении. Старик Фонтанилас помимо своей воли уже слышал свист падающего на шею лезвия гильотины. Он задавал себе вопрос, успеет ли он услышать звук удара ножа по дереву. Сколько на это понадобится времени? Десятая доля секунды или того меньше?
У меня в ушах раздавались стоны отца: ему был уже шестьдесят один год, он был в прекрасной физической форме, а пример его предков, большинство из которых дожили до столетнего возраста, наполнял его вполне понятным оптимизмом. Я дал себе слово, что не буду больше ругаться с отцом до конца его жизни, которая могла оказаться укороченной.
5Но благие намерения долго не живут.
Когда я прибыл на четвертое заседание группы государственной важности, настроение у меня было собачье. Я поцапался со своим боссом — я тогда работал временно по договору в конторе продаж аксессуаров к телефонам, — разругался с отцом, который отказался ссудить мне деньги на оплату квартиры, разругался с хозяйкой квартиры, которая устала ждать оплаты своих счетов. Три старика. Я сел, как всегда, слева от входа спиной к окну. Место было не самое лучшее, но, как я потом убедился, регулярность проведения собраний способствует выработке у людей привычки к месту, — извините, это мой стул, ах, да, простите. Поэтому я сел на свое место, думая, что к семидесяти двум годам, возможно, стану более любезным.
Третье заседание не принесло ничего нового. Мы остановились на цифрах Гандона, он их подтвердил, а в связи с отсутствием обоих депутатов, по причине внепланового заседания Национального собрания, Кузен Макс собрание закрыл.
Сегодня группа собралась в полном составе. Поприветствовав присутствующих, Кузен Макс открыл свое досье, полистал его с элегантной рассеянностью. В этом досье виртуально лежали несколько миллионов приговоренных к смерти людей.
— Предлагаю начать рассмотрение ряда аспектов… скажем так, социального плана нашей проблемы. До сегодняшнего дня мы в основном занимались цифрами. Занятие это было, разумеется, тяжелым, но столь важные решения не могут быть приняты только по финансовым соображениям. Человеческий фактор представляется не менее важным. Возможно, даже более важным. Я не устану повторять, что мы собрались тут не для того, чтобы принимать решение, а для того, чтобы отчаянно спорить и обсуждать. Не бывает плохих мыслей, плохим бывает только молчание.
— Значит, — включился в разговор Лапорт, — мы должны играть по этим правилам? Что ж, давайте играть…
Мнения участников рабочей группы были двойственными. За исключением предка, для которого все было ясно, — он уже говорил о геноциде, обо всем что угодно! — все продолжали определять свою позицию по этому вопросу. Разрываясь между экономическими выкладками Гандона и угрозой потери с таким трудом набираемых голосов, пособие там, обед для стариков сям, депутаты продолжали испытывать трудности в выражении своих мыслей и определении своей позиции. Как только мы перестали обсуждать его цифры, Гандон погрузился в себя. Да, он мог размышлять не хуже других, он чувствовал себя даже в состоянии высказать свое мнение, и его мнение было бы услышано, как и мнения других, но что вы хотите, это было сильнее его, он считал, что никакой аргумент не может устоять перед логикой цифр. А после изложения цифр к чему дискутировать? Логика цифр есть логика цифр! Но эта логика цифр смешила старика Фонтаниласа. Но с цифрами можно было заткнуть рот Парижу. Время от времени он спрашивал себя, какого черта он делает в этой рабочей группе? Он дал честное слово сохранять все в тайне, но не стеснялся признаваться в том, что ему очень хотелось рассказать обо всем прессе, о происках какой-то горстки безумцев… Куда мы идем, Господи, куда же мы катимся?
Настроение у старика было не лучше моего! Неужели один из его молодых квартиросъемщиков не заплатил вовремя деньги за аренду? А может быть, один из внуков попросил дать ему денег?
— Наконец, вместо того, чтобы подсчитывать ваши миллиарды, которые ничего не стоят, не лучше ли вам задуматься на секундочку над тем, чем станет Франция без своих стариков? Я уже не говорю об уважении, которое они заслужили за все, что уже сделали для страны своим трудом, своей преданностью, своим талантом. Нет, я говорю о тех, кто продолжает это делать. Потому что старики, как вы говорите, господа, не все немощны, дряхлы, изношены и бесполезны. Хотите, я составлю список стариков, которые и сегодня являются славой Франции, — ученых, предпринимателей, артистов? Известно ли вам, что в Японии предприятия чудесным образом принимают на работу седовласых пенсионеров, чтобы они могли передать знания и умение жить молодому поколению? Вы отдаете себе отчет в том, какого богатства вы собираетесь лишить страну?
— Я в первую очередь отдаю себе отчет в том, каких богатств лишают нас старики. Возьмите Лазурный Берег: кто там живет, кому принадлежат виллы, участки? А в это самое время молодые люди собираются кучками в предместьях.
Своевременность и глубина моего выступления показались мне заслуживающими снисхождения, но мое взвинченное состояние не дало мне возможности выступить более обдуманно. Я услышал одно высказывание накануне в «Регалти»: хозяин заведения поделился с нами мечтой о выходе на пенсию и о проживании в департаменте Вар. Франсуа обвинил его в том, что он мешает молодым. Как бы то ни было, моя выходка принесла мне облегчение, помогла выпустить пар на этого старика и ему подобным. Кузен Макс поспешил разнять спорщиков:
