Виталий Фролов - Цивилизация страуса
— И в чем это выражается?
— В разном. По большому счету, во всяких мелочах.
— Вы — потрясающий консультант, — сказал Гусев.
— Я не консультант, — сказал Кац. — То есть, я, конечно, числюсь консультантом. Теоретически. Но на практике вы первый, кого мне доводиться консультировать по такого рода вопросам.
— У меня это тоже первая консультация по такого рода вопросам, — сказал Гусев. — Так что условия у нас равные.
— Можно задать вопрос?
— Конечно.
— Понимаю, что это не мое дело, но…. Почему вы заключили этот контракт? Я имею в виду, в то время большинству людей это казалось чуть ли не дикостью, причем довольно дорогой дикостью, и люди в нашу контору косяком не шли. Тем более, такие молодые люди, как вы.
— Девушка меня заставила, — честно сказал Гусев. — Это был тот случай, когда проще было согласиться и заплатить, чем объяснять, почему нет.
— Что ж, в итоге она оказалась права и вы теперь обязаны ей жизнью. Второй.
— Должна же она была оказаться права хотя бы раз, — сказал Гусев. — Я-то тогда тоже считал, что это дикость и деньги на ветер.
— Но все же согласились?
— Как видите, — сказал Гусев. — Она все ныла и ныла, ныла и ныла, и я рассудил, что полтинник грина[5] на двоих — не такие уж большие деньги за то, чтобы она заткнулась.
— Видимо, у вас были высокие отношения, — съехидничал Кац.
— О да, — сказал Гусев. — Это были те еще отношения.
— Ладно, сначала я вам расскажу о юридической стороне вопроса, — сказал Кац. — Наш юрист сумел выправить вам общегражданский паспорт. Вот он.
Кац вручил Гусеву пластиковую карточку размером с обычную кредитку. На лицевой стороне красовалась гусевкая фотография тридцатисемилетней давности, взятая из его личного дела. Имя, отчество, фамилия, дата и место рождения, все как положено. С другой стороны карточки шли три магнитные полосы.
— Электронный паспорт, — пояснил Кац. На встроенном в него чипе записана вся актуальная информация. Действует как внутри страны, так и за ее пределами.
— Удобно, — сказал Гусев.
— Однако вы должны понимать, что с юридической точки зрения тридцать семь лет назад вы умерли, — сказал Кац. — Поскольку прямых наследников у нас не обнаружилось, ваша квартира и все ваше имущество отошли государству. Сейчас законы относительно криохранилищ и их пациентов несколько изменились, но, увы, обратной силы у них нет.
— Выходит, я теперь бомж?
— Не совсем, — сказал Кац. — На первое время вам будет предоставлена комната в общежитии для сотрудников нашей клиники. Вот ключ.
Он протянул Гусеву еще одну карточку. В отличие от первой, на ней ничего не было ничего, кроме магнитных полос. К карточке была прикреплена бумажка с адресом.
Южное Тушино, отметил Гусев. Обычный спальный район. Что ж, по крайней мере, он все еще москвич.
Тем временем, Кац вручил Гусеву третью карточку.
— Это банковская, — объяснил он. — Для безналичных расчетов. Принимают ее везде, начиная с общественного транспорта. Сейчас на ней лежит пять тысяч рублей. Это не очень много, но на первое время вам должно хватить.
— Это очень любезно с вашей стороны.
— Руководству показалось, что просто воскресить вас, а потом вышвырнуть на улицу, было бы слишком жестоко, — улыбнулся Кац. — Дело в том, что вы были одним из первых клиентов, и финансовая сторона жизни после воскрешения так тщательно нами не прорабатывалась. Сейчас-то все уже по-другому.
— Скажите, Аркадий, а какой сейчас курс? — поинтересовался Гусев. — Ну, то есть, насколько мне этих денег хватит?
— Зависит от трат, — сказал Кац. — Если вы будете экономны, месяца на два-три.
— Не так уж плохо.
— Первый месяц я рекомендую потратить на то, чтобы войти в курс дела, понять современную жизнь, как говорится, — сказал Кац. — Посмотрите телевизор, почитайте интернет, поговорите с людьми, только очень аккуратно. А потом уже займитесь поисками работы.
— Боюсь, что мои профессиональные навыки несколько устарели, — сказал Гусев.
В ответ Кац развел руками. А и верно, подумал Гусев. Это уже не его проблема.
— Если у вас возникнут какие-то сложности, звоните мне, — сказал Кац. — Помогу, чем смогу.
— А можно личный вопрос?
— Конечно.
— Вы сказали, что вы почти мой ровесник, — сказал Гусев. — Это значит, что вы — человек пенсионного возраста, не так ли? Почему вы до сих пор работаете? Пенсионный фонд таки накрылся медным тазом, как обещал?
— На пенсии скучно, — сказал Кац. — Я — человек одинокий. Куда мне идти, если не на работу?
— Значит, пенсионный фонд не накрылся медным тазом, как обещал?
— Сначала накрылся, а потом все вроде бы наладилось.
— А как оно вообще? — спросил Гусев. — В целом? Страна не развалилась? Ядерной войны не было? Китайцы нас не завоевали?
— А я похож на китайца?
— Нет, не похожи, но это же ничего не значит.
— Не завоевали, — сказал Кац. — Страна сначала развалилась, потом снова собралась. Ядерной войны не было, тьфу-тьфу-тьфу.
— А кто у нас сейчас президентом? Или в стране монархия? Или что?
— Президентская республика, — сказал Кац. — Егор Плетнев.
— Впервые слышу.
— Неудивительно. Ему всего сорок шесть.
— А, — сказал Гусев. — Ну да. Хороший человек?
— Обычный.
— Уже неплохо, — сказал Гусев. — Есть еще какие-то советы?
— Да, — сказал Кац. — Их два. Первый: постарайтесь ни во что не ввязываться.
— Это я могу, — сказал Гусев. — Ни во что не ввязываться — это фактически мое второе имя. Или прозвище. А второй?
— Купите себе пистолет.
— Опа, — сказал Гусев. — А вот с этого момента поподробнее, если можно. Как этот совет коррелирует с первым? Который про «ни во что не ввязываться»?
Кац вздохнул.
— Времена изменились, — сказал он. — Короткоствол разрешили тридцать лет назад. С тех пор он превратился из оружия самообороны в статусную вещь. Мужчина без пистолета в наше время — это как мужчина без машины в ваше. Только хуже. Никто не будет принимать его всерьез. Я не говорю, что это правильно, но вот теперь оно так.
— У вас тоже есть оружие?
Вместо ответа Кац отодвинул полу пиджака и продемонстрировал Гусеву кобуру, из которой торчала рукоятка пистолета.
— И часто вам доводилось из него стрелять?
— Ни разу вне тира, — сказал Кац. — Понимаете, оружие сейчас носят в основном не для того, чтобы из него стрелять. Оно просто должно быть.
— В основном? — уточнил Гусев.
— Жизнь довольно длинная, планета довольно круглая, — сказал Кац. — Всякое бывает, знаете ли.
Три дня спустя Гусев вышел из ворот клиники и оказался на обычной московской улице. В кармане у Гусева лежали электронный паспорт, кредитка с пятью тысячами рублей, ключ от комнаты в общежитии и бумажка, на которой был записан телефон Каца.
В Москве опять было лето. Накрапывал мелкий дождик. По проезжей части ехали машины непривычного Гусеву дизайна, но и не особо футуристические. По тротуару шагали люди, и им не было до Гусева никакого дела.
Воздух привычно пах выхлопными газами, газоны зеленели травой, редкие деревья пытались насытить атмосферу кислородом.
Что ж, подумал Гусев. Машины у них не летают, марсиане так и не заявились и не завоевали тут всех к чертовой матери, человечество не мутировало и не переселилось жить в Матрицу, и значит, что этот мир не особенно отличается от того, к которому он привык.
Еще никогда в жизни Гусев так не ошибался.
Глава третья
Комната в общаге оказалась вполне пристойной.
В ней было окно, которое можно было открыть.
В ней была дверь, которую можно было закрыть.
В ней была кровать, на которой можно было спать, стул, на котором можно было сидеть, стол, за которым можно было есть, шкаф, в который можно было бы повесить одежду, если бы у Гусева была лишняя одежда, и телевизор, который можно бы было смотреть, если бы он не был сломан.
Удобства находились в одном конце коридора, общая кухня — в другом.
Гусев осмотрелся и решил, что так жить можно. По крайней мере, пока.
Две тысячи пятидесятый год, значит. Гусев не представлял, чем он может заниматься в две тысячи пятидесятом году, кроме как мести улицы. Совсем другое дело, если бы он добрался до него своим, так сказать, ходом. К этому возрасту у него уже могла быть старушка-жена, дети, внуки, недвижимость за границей и хороший пенсионный вклад. Или, что гораздо более вероятно, Гусев бы до этого возраста просто не дожил.
Даже если бы его не прикончил первый же инфаркт.
Надо, наверное, вести более здоровый образ жизни, подумал Гусев, закурил и выдохнул дым в открытое окно. Что там полагается делать при более здоровом образе жизни? Есть овощи, бегать трусцой, чаще бывать не свежем воздухе, отказаться от вредных привычек… В итоге ты доживешь до ста лет и спросишь себя, а зачем?
