Виталий Фролов - Цивилизация страуса
В последнее время собственная жизнь не казалась Гусеву чем-то особенно ценным.
Религиозным человеком он не был, на загробную жизнь особых надежд не возлагал, хотя от возможности существования высших сил тоже полностью не открещивался. Когда ему требовалось сформулировать свою позицию по этому вопросу, то он называл себя агностиком.
В принципе, он не был против того, чтобы уверовать, но у него не получалось.
Жизнь же свою он не ценил, потому что не видел в ней смысла. В чужих жизнях, впрочем, тоже. По его глубокому убеждению, на какой-то стадии своего развития человечество свернуло куда-то не туда, и он был бы не против, если бы в один прекрасный момент оно, все это чертово человечество, перестало существовать вовсе. Когда в две тысячи двенадцатом году так и не случилось обещанного индейцами майя конца света, он даже почувствовал некоторое разочарование.
Конечно, не то, чтобы он всерьез в это верил, но все-таки…
Гусев считал, что нельзя исключать такие возможности. Окружающий мир был слишком безумен, чтобы отметать такие заманчивые варианты.
Через полчаса Алина принесла Гусеву бульон, картофельное пюре и салат. Гусев поел, запил обед чуть сладким чаем. Очевидно, в чай было подмешано снотворное, потому что после еды Гусева сразу же начало клонить в сон.
Ладно, подумал Гусев. Отложим разговор с доктором до завтра.
Повернулся на бок и заснул.
Доктор Петров Гусеву не понравился. Он был молод, смазлив и явно пребывал от самого себя в полном восторге. Фигура легкоатлета или профессионального танцора, новый, с иголочки, костюм под белоснежным халатом, аккуратно зализанные назад волосы, голливудская улыбка во все тридцать два белых и ровных зуба. Он был идеален, а потому казался Гусеву каким-то искусственным. У настоящих людей бывают изъяны, а у доктора Петрова их не было.
В руках доктор держал тонкий планшетный компьютер.
— Доброе утро, Антон.
— Доброе.
— Как вы себя чувствуете сегодня?
— Нормально. Кстати, а это нормально, что я себя нормально чувствую после инфаркта?
— Вполне, — доктор снова продемонстрировал безупречную работу своего стоматолога. А в том, что без вмешательства стоматолога здесь не обошлось, Гусев был абсолютно уверен. В свое время он вложил в собственную улыбку цену хорошего иностранного автомобиля.
— Значит, вы меня скоро выпишете?
— Да, несомненно, — сказал доктор. — Только сначала нас с вами надо кое-что обсудить.
— Диету, занятия спортом и все такое? — спросил Гусев.
— И это тоже, — согласился доктор.
— А что еще?
— Боюсь, что у меня для вас не очень приятная новость, — сказал доктор. — Хотя, это зависит от того, с какой стороны на нее посмотреть.
— Вы нашли у меня еще что-то, помимо инфаркта? — спросил Гусев.
— О, нет. Сейчас вы здоровы настолько, насколько это вообще возможно для человека вашего возраста и образа жизни.
— Тогда в чем же дело?
— Вы хорошо помните события, которые происходили с вами в последнее время?
— За исключением нескольких минут непосредственно до, — сказал Гусев.
— Значит, вы должны помнить, как примерно за полгода до инфаркта вы обращались в компанию «Вторая жизнь» и заключили с ними контракт?
— Да, — сказал Гусев. — Они содрали с меня двадцать пять тысяч долларов, и я до сих пор считаю, что это было самое неудачное вложение денег в моей жизни.
— Если вы помните сумму, которую заплатили, вы должны также помнить суть договора. Что это была за фирма и какие услуги вы приобрели?
— Это что-то типа кладбища, только высокотехнологического, — сказал Гусев. — По условиям контракта они должны взять мое тело и заморозить его до лучших времен. То есть, до тех пор, пока человечество не научится таких, как я, размораживать. И лечить то, от чего мы умерли. Глупо звучит, понимаю.
— Не так уж глупо, — улыбнулся доктор. — Более того, я считаю, что это было одно из самых удачных вложений денег в вашей жизни.
— Э… — тупо сказал Гусев. — Не хотите ли вы сказать…
— Поздравляю, — сказал доктор. — Лучшие времена наступили.
— Так я…
— Вы сейчас находитесь в клинике медицинской корпорации «Вторая жизнь», — торжественно объявил доктор.
— Ага, — сказал Гусев. — Прикольно. То есть, вы хотите сказать, что я умер?
— И мы вас благополучно воскресили. Поздравляю вас со вторым рождением, так сказать.
— Я умер от инфаркта?
— Увы, — сказал доктор. — Думаю, вам теперь стоит обратить внимание на ваш образ жизни.
— А как вы решили эту проблему?
— Мы пересадили вам новое сердце.
— Чье?
— Ваше, — сказал доктор. — Выращенное из ваших же клеток. Собственно говоря, такие операции и в ваше время уже умели делать, пусть и не массово. Главная сложность была в том, чтобы решить проблему выхода из криостазиса без потерь для организма. Вот ее мы научились решать сравнительно недавно.
— Впечатляет, — сказал Гусев. — И сколько времени я был мертв?
— Это не совсем правильный термин…
— К черту термины, — сказал Гусев. — Сколько?
— Тридцать семь лет.
— Не так уж много, — заметил Гусев.
— Медицина не стояла на месте.
— И сколько человек вам уже удалось вернуть к жизни?
— По правде говоря, вы первый.
— Ага, — сказал Гусев.
— У вас, должно быть, шок от таких известий, — сказал доктор. — Выпейте успокоительное…
— Нет у меня никакого шока, — сказал Гусев.
— А должен бы быть, — заметил доктор. — Такие новости кого угодно огорошат.
— Я немного взволнован, — сказал Гусев. — Но шока у меня нет, в истерику я впадать не собираюсь, и успокоительное мне без надобности.
— Уверены в этом?
— Вполне.
— Если передумаете, вызовите медсестру.
— Обязательно, — сказал Гусев. — Значит, какой сейчас на дворе год?
— Две тысячи пятидесятый.
— Летающие автомобили уже появились?
— Нет.
— Жаль.
— Тем не менее, изменения в обществе есть, — сказал доктор. — О них вам стоит поговорить с вашим консультантом. Он расскажет, что вам следует делать дальше. После того, как мы вас выпишем.
— А когда вы меня выпишете?
— Дня через три, — пообещал доктор. — Физически с вами все нормально, но нам нужно сделать серию контрольных тестов. А вам — лучше узнать тот мир, в котором вам теперь предстоит жить.
А вот консультант оказался Гусеву приятен.
Консультанта звали Аркадий Оттович Кац, и на вид ему можно было дать лет шестьдесят. Он носил бежевый костюм-тройку и галстук бабочку, и в его маленьком кабинете стоят отчетливый запах табака. Гусев, который, как выяснилось, не курил уже тридцать семь лет, внезапно почувствовал острую потребность в живительном никотине, и Кац сразу это понял, чем Гусева к себе расположил.
— Хотите курить?
— Хочу.
Кац молча достал из кармана пачку «мальборо» и вручил ее Гусеву.
— А мне можно? — спросил Гусев.
— В нашем с вами возрасте все можно, — сказал Кац. — Я ведь почти ваш ровесник, знаете ли.
— Занятно, — сказал Гусев. Курить хотелось все больше и больше, и просто смотреть на пачку сигарет было выше его сил. Гусев выудил из пачки одну сигаретину и сунул ее в рот. Оглядел поверхность стола в поисках зажигалки.
— Ах да, — сказал Кац. — Они самовозгорающиеся. Просто сделайте затяжку.
Гусев затянулся, на кончике сигареты тут же загорелся знакомый ему огонек, а легкие наполнились дымом. Гусев закашлялся.
— Подождите, я открою окно, — Кац бодренько вскочил из-за стола и бросился к стеклопакету.
Гусев машинально проследил за ним взглядом. Окно выходило во внутренний двор клиники, и никаких примет будущего за ним не обнаружилось. Двор и двор, тысячи их.
— А вы сами не закурите? — спросил Гусев.
— Давайте лучше по очереди. А то как бы пожарная сигнализация не сработала.
— Разумно, — вторая затяжка показалась Гусеву прекрасной. По телу разливалась истома. — Значит, пропаганда здорового образа жизни так и не прижилась? Никотин не объявили вне закона? Когда я… ну, словом, к этому вроде бы шло.
— Оно и сейчас к этому идет, — сказал Кац. — И будет идти еще очень долго. У производителей табака обнаружилось могучее лобби. К тому же, сигареты стали безопаснее. Сами загораются, сами потухают, если ими постоянно не затягиваться. Содержание смол урезали, все такое.
— Чудесно, — сказал Гусев. — Что еще мне следует узнать о новом дивном мире?
— Он не такой уж и новый, — сказал Кац. — И не такой уж и дивный, если вы понимаете, о чем я.
— Понимаю, — сказал Гусев. — Но жизнь стала лучше? Жизнь стала веселее?
— Жизнь стала… другая.
— И в чем это выражается?
