Мэтт Хейг - Эхобой
Створки распахнулись только через долю секунды после моей команды — все потому, что папа не считал нужным тратить деньги на обновление техники.
И этой доли секунды хватило, чтоб она — это существо, которое я не хочу называть человеческим именем Алисса, — вцепилась в рукав моей хлопковой футболки. Она прикончила бы и меня. Но должно быть, я чувствовала себя иначе, чем мои родители.
Нет.
Во мне не было ни капли страха. Страшно тем людям, которым есть что терять. Осталась только злоба, только ненависть. И эта ненависть была так сильна, что я целое мгновение смогла противостоять Эхо, которая втрое сильнее взрослого человека. Но в тот момент это было неважно, потому что мои родители были со мной, в моем сердце. И когда я вырвалась и изо всех сил двинула ей локтем в лицо, мы сделали это все вместе, всей семьей.
Она отшатнулась.
Будучи Эхо, она, очевидно, не почувствовала никакой боли, но законы физики распространялись и на нее. Так что мне удалось выиграть пару секунд прежде, чем она снова двинулась ко мне. За это время окно успело открыться, и я бросилась в воду. Как только моя голова оказалась над поверхностью, я прокричала команды треку и левиборду, который, пожалуй, был единственным техническим устройством, которое мои родители были вынуждены регулярно обновлять (он выходил из строя из-за дождя). Левиборд опустился до уровня воды, и я смогла залезть на него в тот самый момент, когда Алисса выпрыгнула из окна (будь она Эхо первого поколения, это ее прикончило бы, но она была такой же водонепроницаемой, как и я).
Оказавшись в машине, я замешкалась — страх все-таки меня настиг — и забыла правильную комбинацию команд. Алисса была уже рядом, пытаясь ворваться внутрь. Ей это не удалось, и она встала на самом треке, прямо передо мной.
— Задний ход, — сказала я.
Но позади, в пяти метрах от нас, трек обрывался. У меня не было другого выхода.
— Вперед, полная скорость, курс на… на скоростной трек.
И машина рванула так, что буквально протаранила Алиссу и помчалась в никуда. Лобовое стекло было залито кровью, а по моему лицо струились вода и слезы, которым не было конца.
Она была мертва. Без всяких сомнений.
Но опять-таки, папа всегда говорил: сомневаться — никогда не лишнее.
ГЛАВА 7
Как-то раз папа сказал: «В этом доме никогда не будет Эхо».
Он повторял это несколько раз, но мама была настойчива.
— Они определенно лучшие учителя, и если мы хотим, чтобы Одри поступила в хороший университет, Эхо нам не помешает. Это пойдет ей на пользу.
— Эхо — конец нашей цивилизации, конец человечества. Люди, торгующие Эхо, продают гибель всему нашему роду.
— Такие люди, как твой брат?
— Да. Такие люди, как Алекс.
— И ты позволишь своему соперничеству с братом помешать образованию дочери?
Это вывело папу из себя:
— Какой смысл давать нашей дочери образование, если у человечества нет будущего?
— Ну, вот еще! Если мы купим только одного Эхо, стандартного Эхо для помощи по хозяйству, это что, приведет к концу света?
— У тебя либо есть принципы — и тогда ты должен их придерживаться — либо нет.
— Ты хочешь сказать, что я должна придерживаться твоих принципов? До чего же высокомерным ты иногда бываешь, Лео…
По-моему, я присоединилась к обсуждению в тот самый момент:
— Мам, все нормально, я не хочу, чтобы меня учил Эхо. Мне нравятся уроки в капсуле, у меня там друзья.
Мама посмотрела на меня и подула на чай. Она злилась не меньше, чем папа, только по другому поводу:
— Я хочу для тебя самого лучшего, даже если ты сама этого не хочешь.
Я не имела ни малейшего представления о том, куда еду. Наверное, нужно было остановить машину и вернуться домой, но я была в шоке и не понимала, что делаю.
Но потом я услышала в машине какой-то шум. С низким урчанием сработал вибровызов холофона.
— Да, — выпалила я.
И в ту же секунду передо мной на прозрачной панели возникла голограмма: изображение черноволосого мужчины в черном костюме, размером в одну десятую человеческого роста. Сначала у меня мелькнула безумная идея, что это папа, хотя я никогда раньше не видела его в костюме. Я решила, что это послание с того света.
— Здравствуй, Одри, — проговорил он спокойно. — Я пытался связаться с твоими родителями.
И тут я поняла, кто это был. Мой дядя Алекс. Алекс Касл. Папин брат.
Я не могла говорить. Шок был настолько силен, что казалось, язык примерз к небу.
Маленькая голографическая фигурка приблизилась ко мне. Думаю, его появление помогло мне немного успокоиться. По крайней мере, я его знала.
— Одри, что случилось? Ты выглядишь просто ужасно. Почему ты одна в машине? Что, черт возьми, случилось?
— Их… их… — мне пришлось собрать в кулак все оставшиеся силы и здравый смысл, чтобы продолжить. — Их убили.
Вначале он удивился. Затем его лицо омрачилось. Казалось, он на секунду тоже потерял дар речи. Наконец он взял себя в руки и снова превратился в ответственного взрослого человека:
— Убили? Что ты имеешь в виду? Одри, милая, о чем ты говоришь?
— Эхо. Их убила Эхо.
— Ты имеешь в виду вашего робота? Тревиса?
— Нет. Нет! — Сама мысль о том, что Тревис мог такое совершить, казалась нелепой. Тревис даже картошку не мог сам почистить, что уж там говорить об убийстве. — Они… У нас была новая. Настоящая Эхо.
Дядя был озадачен.
— Эхо?
Я не хотела, чтоб он чувствовал себя виноватым, поэтому добавила:
— Эхо производства «Семпуры». Родители ее купили.
Казалось, его обожгла боль.
— О, боже, — проговорил он, справившись с собой. — Мы поссорились. Одри, мы поссорились из-за того, над чем он работал. Вся эта его суета вокруг Зоны Возрождения. Ты знала об этом? Конечно, должна была знать. О, боже, как же это все было глупо. И я как раз собирался извиниться. Лео! Бедный Лео. Мой брат! О, боже! Я как раз собирался пригласить его на свое пятидесятилетие. Я так хотел с ним помириться.
Он замолчал, глядя на меня, и моя боль отражалась в его глазах:
— Одри, ты в безопасности? С тобой все в порядке? Где ты находишься?
Я не могла ему ответить. Только не в тот момент. Сначала кожа чистая. Пустая. И я была пустой. Такой же пустой, как белый кусочек кожи, пока не появился синяк.
Абсолютно ничего — вот что я чувствовала.
— Где ты? Где ты сейчас? Куда ты едешь?
Я выглянула в окно — надо мной сгущалась темнота. Должно быть, я ехала под одной из многочисленных парящих окраин Бирмингема.
— Не знаю.
— Ты должна приехать сюда. И остаться здесь. Одри, пожалуйста, прошу тебя. Ты понимаешь? Это единственное место, где ты можешь остаться.
Я засомневалась. Дома у дяди Алекса было немало Эхо. Корпорация «Касл» была крупнейшим производителем Эхо в Европе. Они выпускали даже больше Эхо, чем «Семпура», — по крайней мере, в Европе.
— Вели машине отвезти тебя на Бишоп-авеню, 1, Хэмпстед, Северный Лондон. Машина? Ты слушаешь? Родителей Одри убили, и я ее ближайший живой родственник. Я Алекс Касл.
— Нет, — ответила я, руководствуясь каким-то шестым чувством. — Все в порядке, спасибо. Но я поеду куда-нибудь еще.
Куда еще я могла отправиться?
К бабушке, маминой маме. Она жила на Луне, но я могла добраться до космодрома в Хитроу и сесть на космический корабль. Мама летала навестить бабушку два месяца назад. Она собиралась провести там неделю, но выдержала всего одну ночь. У бабушки были Эхо. На Луне полно Эхо. Но дома у дяди Алекса все то же самое. И… не знаю. Бабушка была мне ближе.
— Космодром Хитроу, — скомандовала я. — Быстро.
Но машина не разгонялась — наоборот, сбросила скорость до пятисот километров в час. Я смотрела из окна на настоящий, реальный мир. В отдалении мелькали огни. Может быть, это был один из городов мятежников.
Я ехала мимо огромных теплиц, которые ломились от поспевавших овощей; мимо идеальных полей ячменя — колосья слегка покачивались от дуновения искусственного ветра.
Как это странно, когда любишь кого-то, а он умирает. Весь мир вдруг предстает в черном свете. Вскоре мы оказались в Оксфорде. Машина проскользнула мимо зданий колледжа. Знаменитое титановое колесо Нового Колледжа Сомервилл вращалось на своих осях. Передо мной было мое будущее. Здесь я должна была учиться. Я приезжала сюда с мамой. Мама. Я вспомнила ее. Но внутри было пусто. Я могла думать только о крови. После Оксфорда до самого Лондона потянулись бесконечные пригороды. Плавающие дома, строения на сваях и огромные треугольные дождевые абсорберы, защищающие километры земли и воды.
Эта дорога не вела к Хитроу.
— Машина, куда ты направляешься?
