Сергей Пономаренко - Час Самайна
— Евгения Тимофеевна, пожалуйста, присаживайтесь к столу. Не стойте у порога.
Женя осторожно присела на ближайший стул.
— Женя, извините, что вам пришлось столько пережить.
К своему удивлению она узнала голос Барченко и рассмотрела еще одну фигуру за столом.
«Значит, мы не одни. Похоже, предстоит деловой разговор», — успокоилась она, услышав голос своего начальника и зная, что тот ничего предосудительного по отношению к ней позволить себе не мог.
— То, о чем вы сейчас узнаете, секретная информация. Вас так долго не посвящали в нее, несмотря на рекомендации Александра Васильевича, из-за проступка, связанного с ныне покойным Блюмкиным, — продолжал Бокий. — Я и сейчас не очень доверяю вам, потому что твердо усвоил правило: кто предал один раз, предаст и второй.
Женя почувствовала, как краска стыда залила ее лицо, как начали гореть уши.
— Кто старое помянет, Глеб Иванович... — попытался вмешаться Барченко, но Бокий прервал его:
— Просто сейчас сложилась безвыходная ситуация. Нет человека, которому я мог бы полностью довериться и который был бы от меня далек... Но по порядку... Несколько лет назад было организовано тайное общество «Единое Трудовое Братство». Его вдохновителем стал Александр Васильевич. Братство поставило перед собой благородную цель: преобразовать мир на гуманных началах, начав с нашей страны, и во главе поставить разум и целесообразность, а не партийные лозунги. Знаете, как в песне: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...» А затем получилось, что построили другой мир насилия, немногим лучше старого. Потому и предполагалась экспедиция на поиски Шамбалы в надежде, что контакты с махатмами помогут нам пойти по пути разума. Но она была отменена не без вашего участия...
— Глеб Иванович, зачем вы так? Женя столько переживала, ведь у нее была благородная цель спасти человека, — снова попытался вмешаться Барченко.
— У нас тоже благородная цель. И гораздо шире, чем спасение одного человека, — недовольно парировал Бокий и продолжал: — Более подробно о целях Братства вам сообщит Барченко. Теперь о главном. Сейчас «наверху» проходит «чистка» кадров, замена достойных на особо преданных Сталину. Через верных людей известно, что в ближайшее время она затронет меня, а скорее всего, и близких ко мне людей. У меня есть материалы на нынешних партийных и других руководителей, которые «высвечивают» их со всех сторон, ни одного темного пятнышка не пропускают. Эту информацию я собирал по личному указанию Ленина, и она не должна попасть к ним в руки. Человек слаб, и я в том числе. Как бы не прятал, когда применят при допросе силу, все расскажу. Не знаю ни одного человека, который сможет это выдержать... Поэтому поручаю вам спрятать этот архив и особо секретные документы лаборатории. Вы достаточно далеки от меня, за вас Барченко ручается головой. Которая, впрочем, скоро ничего не будет стоить... План такой. Завтра вы будете уволены из лаборатории из-за того, что не уступили домогательствам сладострастного шефа. — Бокий махнул рукой на плотно закрытое окно, через которое слышался шум веселой компании.
— Выходит, все эти оргии — прикрытие? — догадалась Женя.
— А как иначе можно было собирать значительное количество людей, занимающих ответственные должности, на протяжении стольких лет и не вызывать подозрение? Любой гэпеушник ухватится за это, и «заговор» готов! Никакая тайная квартира не спасет. Другое дело, когда все делается в открытую и замешаны человеческие слабости: сладострастие, женщины, вино, веселье за границами приличия. Это понимается и принимается. И, главное, ни политикой, ни заговором «не пахнет».
— Поняла, Глеб Иванович. А я...
— Нет, вы молодец, все разыграли правильно, словно мы вместе составляли план. А заодно показали, как можете вести себя в экстремальных условиях. Это было потрясающе! Вначале Семен, тот, которого вы загипнотизировали, чуть не перестрелял других охранников, и его только с помощью Александра Васильевича удалось привести в чувства. А потом, узнав, что совершил, застрелился.
— Как?! — вырвалось у Жени.
— Из своего револьвера, которым перед этим угрожал.
— Он мертв?
— Нет, в тяжелом состоянии отправлен в больницу. Но мы отвлеклись... Через пару дней за вами заедет мой человек, он будет в вашем распоряжении. У него в багажнике автомобиля будут все материалы, а дальше уж сами решайте, куда поехать и где спрятать. В вашем распоряжении неделя. С собой он привезет документы на разные имена, будете пользоваться ими в дороге. Мужу скажете, что решили съездить в Ленинград. Если узнаете о моем аресте, сразу уезжайте — деньги и документы у вас будут. Но без дочки и, конечно, без мужа.
— Как, без Анюты?
— Да, одна. Иначе все напрасно.
— Надолго?
— На несколько лет. С вами свяжутся, предъявят половинку этого. — И Бокий положил перед ней половинку серебряного амулета Блюмкина.
— Боже мой! Как вы могли разрубить ее на части? Это такая древняя вещь! — простонала Женя.
— Извините, если затронул ваши чувства. Я уважаю древнюю историю, но предпочитаю творить новую. Половинка этого амулета уже находится у человека, который должен будет получить материалы.
— Кто он?
— Зачем вам знать? Для вас главное — получить вторую половинку. Какая разница, кто это будет: Троцкий или кто другой? Вы выполняете свою миссию, он свою, а я свою. Вопросы есть?
— А если я не соглашусь?
— У вас нет выбора. Вы слишком много узнали в этот вечер. .. Вы понимаете, о чем я говорю? Потом ваша дочка...
— Вы страшный человек, Глеб Иванович.
— А вы, Женя, надеюсь, порядочный человек и второй раз не предадите. Еще вопросы?
— Ведь о том, что должно произойти, я говорила в письмах... Неужели не страшно было жить с таким знанием все эти годы?
— Какие письма? Я не понимаю... — удивился Бокий.
— Женечка, идите, водитель отвезет вас в Москву. Я сам все объясню Глебу Ивановичу, — сказал Барченко, и Женя вышла из комнаты мимо собаки, которая безразлично посмотрела на нее.
— 42 —Приехав домой, Женя ничего не ответила на вопросы Николая, обеспокоенного ее поздним возвращением. Заснула быстро и проснулась, когда за окном было еще темно. Лежала без сна, вспоминая «оргию» у Бокия на даче, и думала, что снова ее жизнь делает крутой поворот и неизвестно, что в конце. Подошла к спящей Анюте. Как перенести разлуку с ней, которая, возможно, растянется на годы? Сейчас ей двенадцать. Значит, к тому времени, как они встретятся, она может быть уже совсем взрослой.
Пойти к Бокию и отказаться? Он человек слова и не задумываясь выполнит свою угрозу. Рассказать все Николаю? Вряд ли он сможет помочь. У Бокия везде свои люди, да дело не только в нем... Сообщая о разговоре с Бокием, она снова предает Барченко. Верный расчет оказался у Глеба Ивановича!
Дальше все развивалось по плану, предложенному Бокием. Днем приехал его помощник и сразу прошел в кабинет Барченко. Послышался шум, крики, затем оба вышли, красные и злые. Александр Васильевич, пряча глаза, на ходу сообщил, что едет к Бокию. Помощник прошел к столу Жени и объявил, что она больше не работает в лаборатории, таково распоряжение Глеба Ивановича. Женя повозмущалась для виду, затем заплакала по-настоящему — жаль было покидать лабораторию, в которой провела столько лет, — и начала собирать вещи.
Любочка, когда они остались одни, подбежала и горячо пожала ей руку.
— Ты поступила как настоящая советская женщина! — сказала она, — Я в тебе ни капельки не сомневалась! Ты не волнуйся, найдем и на Бокия управу. Слава Богу, у нас есть партия и комсомол, которые в обиду не дадут!
Женя тут улыбнулась сквозь слезы.
— Ты чего? — удивилась Любочка.
— Смешно. Ты сказала: «Слава Богу, у нас есть партия и комсомол!»
— Пережитки прошлого засоряют речь. Я атеистка, а Бога и даже черта иногда непроизвольно поминаю. Может, все же расскажешь, что там у Бокия на даче творится?
— Все так, как ты говорила. Благодаря тебе я смогла сразу сориентироваться в обстановке и сбежать... Ты слишком обо мне не хлопочи, а то себе хуже сделаешь. Я не пропаду... Сейчас появится время, на могилку к матери в Ленинград съезжу на пару дней, а там что-нибудь найду.
Вечером объявила о случившемся Николаю. Он возмутился и тоже пообещал найти управу на Бокия. Женя объявила о своем решении съездить на несколько дней в Ленинград, на могилу матери, и Анюта поддержала эту идею, решив поехать вместе с ней. Но магическое слово «школа» расставило все по местам. Анюта поначалу огорчилась, но потом с нетерпением начала ожидать летних каникул, чтобы всем вместе поехать на Черное море, в Крым, о котором Женя столько рассказывала.
Когда на следующий день Женя ехала на «паккарде» с доверенным человеком Бокия Никодимом и с его псом Смелым, примостившимся сзади на сиденье, то уже знала, в какое надежное место спрячет запаянные цинковые коробки с документами.
![Георгий Гуревич - В зените [Приглашение в зенит]](/uploads/posts/books/68105/68105.jpg)
